#ЛюбовьНенависть - Джейн Анна - Страница 17

Ответ от него прилетел мгновенно. «Вот как. ОК», – написал он. А спустя пару минут Матвеев прислал еще одно сообщение: «Передай Скотскому, что ему не жить. Найду и выбью все дерьмо». Сказать, что я обалдела, – ничего не сказать! Стоцкий мне совершенно не был нужен с его пивным запашком и глупой болтовней, и общаться с ним я не собиралась. Однако говорить об этом Клоуну я не стала. А потому напечатала: «Хорошо, я передам это Артему».

В этот день мы больше не связывались. И на следующий – тоже. Впервые после ссоры мы с Даней не общались так долго. Он не писал, не звонил, не приходил, не звал меня гулять… И я ужасно нервничала. Раньше Матвеев всегда был рядом, несмотря ни на какие наши ссоры. И я привыкла к нему. А теперь он пропал. Просто пропал, оставив меня одну! Сначала я злилась, потом плакала. И вечером следующего дня решила все-таки пойти к нему и помириться перед поездкой в деревню.

Этот шаг дался мне нелегко. Я с трудом усмирила свою гордость. Я даже была морально готова извиниться перед Даней – вот как я низко пала! Когда я пришла к Матвеевым, оказалось, что Даня в душе. Тетя Таня отправила меня в его комнату, и я уселась за стол, на котором всегда дарил порядок – книжка к книжке, карандашик к карандашику. Матвеев, в отличие от меня, ценил порядок и четкость и любил подчеркнуть, что я – настоящий товарищ Свалка, а он – нормальный человек.

Я откинулась на спинку стула, вертя в пальцах телефон. Его спальня была мне так же знакома, как моя собственная, – я приходила сюда тысячи раз! А Даня тысячи раз бывал в моей спальне. У нас даже существовало негласное правило – мы можем брать друг у друга в комнате все что угодно, кроме вещей из шкафа. Поэтому когда мой взгляд упал на черный лаковый блокнот на пружине, я без всякого стеснения взяла его в руки. Раньше я у Дани этого блокнота не видела, и мне стало интересно полистать его.

Листы были исписаны его мелким убористым почерком, который нормально понимали только он, я и наша учительница по русскому языку и литературе. Я пролистала блокнот и открыла на одной из страниц, попав на… стихотворение. Не знаю, зачем я стала читать его.

Я дочитала стихотворение до последнего слова, не веря, что Даня сам сочинил его, и в это же время дверь распахнулась, и в комнате появился он. В одних бриджах, с мокрыми волосами и полотенцем, перекинутым через плечо, на котором блестели капельки воды. Увидев меня, он замер. Его взгляд метнулся к блокноту в моих пальцах, затем – к моему лицу. Даня понял, что я прочитала стихи. Он бросился ко мне, вырвал блокнот из рук и закричал:

– Что ты тут делаешь?!

– Я просто…

– Убирайся отсюда! И никогда не смей трогать мои вещи!

Даня был в ярости. Я никогда не видела его таким – отчаяние и ярость, вот что было на его лице.

– Прости, я… Я не хотела!

– Какая мне разница! Не хотела, но сделала. Уходи! Уходи.

Его эмоции каким-то странным образом передались и мне. Я вспыхнула.

– Ты пишешь своей Каролине классные стихи. Но не бойся, я никому об этом не расскажу.

– Да, – криво улыбнулся он. – Я пишу их Каролине. И если ты откроешь свой рот…

Дослушивать его я не стала. Просто ушла. И заплакала в своей комнате. Он мне не нравится. И точка. Я терпеть его не могу! Урод.

С того дня все стало по-другому. Мы думаем, что наши судьбы меняют глобальные события. Но зачастую это не так. Ссоры, недомолвки, обиды, ложь, страх – вот что меняет жизнь раз за разом, мгновение за мгновением. И наши жизни это тоже поменяло.

ПОСЛЕ ВОСЬМОГО КЛАССА Клоун из нескладного мальчишки вдруг стал высоким спортивным парнем – буквально за одно то лето, которое мы вновь провели не вместе. Но самое главное, он изменился внутренне.

Я тоже менялась, но не столь стремительно. И никак не могла догнать его. Первые два с половиной месяца я провела в деревне, в которой очень плохо ловила сеть, почти в полной изоляции от мира – бабушка повредила ногу, и я помогала ей. Из всех развлечений у меня были разве что сериалы на ноуте да Ванька – сын бабушкиной соседки. Меланхоличный и скучный – не чета Матвееву. Однако он был единственным человеком моего возраста на всю деревню. Остальные были или намного младше, или намного старше и с нами не общались. Приходилось проводить время с Ванькой. Мама, которая несколько раз приезжала к нам, подкалывала меня, что это мой жених, и даже, кажется, сфотографировала нас вместе.

– Какой он мне жених, ма? – возмущалась я.

– Такой. Хороший. Раз Данька тебе не нужен, – смеялась мама.

– Мне никто не нужен. Мне собака нужна. Давай собаку купим? – просила я ее, зная, что из-за папиной аллергии этого не произойдет.

А в августе меня отправили в лагерь на море – по мнению мамы, морской воздух должен был благотворно повлиять на мое здоровье. К моему ужасу, родители Клоуна тоже захотели отправить его вместе со мной, но он не вовремя (или, наоборот, вовремя?) заболел, и его никуда не пустили.

С моря я вернулась в середине сентября, загорелая и довольная жизнью. С Клоуном мы не виделись три с половиной месяца, и я, если честно, не сразу узнала его – так он вырос и раздался в плечах, да и лицо его сделалось как-то взрослее. Правда, привычки остались те же. Едва заметив меня, он ехидно улыбнулся и выдал:

– Мисс Пипетка, шалом!

– О, вымахал, каланча, – приложила я ладонь козырьком ко лбу, делая вид, что пытаюсь смотреть на него снизу вверх. – Эй, ты вообще меня слышишь на такой высоте?

– Слышу, крошка, – развязно отвечал он.

– Разговаривающая башня, – проворчала я и вручила ему пакетик с сувенирами, которые тщательно выбирала: магнитики, складной ножик, брелки, ракушка – все это я купила специально для него, потому что мама велела мне привезти ему подарок.

А он взял небрежно и даже не посмотрел, что там. А потом, отпустив пару колкостей, куда-то умчался, оставив меня в недоумении. Я совсем иначе представляла нашу встречу! Думала, что мы снова начнем общаться и все станет по-прежнему. И даже в глубине души лелеяла надежду на то, что, может быть, он обратит на меня внимание как на девушку. Но… он изменился.

«Ты мне не нравишься», – сердито подумала я про себя и, вставив в уши наушники, чтобы музыка заглушила все мысли, побежала к подружкам – дарить сувенирчики и кататься на роликах. В сквере, где мы ездили, то и дело падая, я заметила компанию взрослых, как мне показалось, ребят и девчонок, среди которых был и Клоун. У меня просто челюсть отвисла, когда я поняла, что у него на руках сидит какая-то рыжая девчонка.

– А ты не знала? – спросила меня одна из подружек. – Матвеев с начала лета стал общаться с десятиклассниками.

– Ого, – не смогла я скрыть своего удивления. – А на руках у него кто такая?

– Это Марго Шляпина из десятого «Г». – Ленка, как всегда, была в курсе всего.

– А Серебрякова куда делась?!

– Такая драма была! – закатила глаза подруга. – В общем, когда ты уехала, они стали общаться. А потом мать Серебряковой узнала об этом. Сначала Каролинка была под домашним арестом. Потом ее вообще обратно в Москву увезли. Тут к Даньке все девчонки стали подкатывать. Ты посмотри, каким он красавчиком стал!

Я была в шоке. Вот это дела творятся!