Фокусник из трущоб (СИ) - Бельская Луиза - Страница 34

      Отложив в сторону полотенце, Фома развернул аккуратно сложенный халат, предусмотрительно оставленный на низеньком пуфике: яркий, бирюзовый с набивным рисунком из мельчайших цветочков, с широкими рукавами и непонятным, слишком длинным, на первый взгляд, поясом. Халат казался абсолютно нелепым, слишком вульгарным и вызывающим. Но это было еще не все. На пуфике лежала бархатная полумаска, черная, с серебряной каймой, изящная, с раскосым вырезом для глаз.

      Сердце Фомы болезненно сжалось, когда он, надев кимоно, длинным шлейфом потянувшимся за ним, подошел к большому зеркалу: в этом наряде он выглядел настолько пошло и непристойно, что даже дрогнули руки, пытающие совладать с широким поясом-лентой.

      «До чего же я докатился, - думал он, с трудом затягивая нелепый бант на спине, - на кого я теперь стал похож!» Фома приложил к лицу маску - с нею и вправду лучше, так уж совсем не узнать. И, аккуратно придерживая подол шелкового наряда, он пошлепал босыми ногами в заданном направлении, где его уже давно заждались.

      Клим успел истомиться. Он подпирал дверь собственной спальни, весь на нервах, слегка взбудораженный. Охрана осталась на первом этаже - Клим отчего-то стеснялся хоть как-то намекнуть брутальным мужикам о своих сексуальных фантазиях: грешно и неудобно. Ладони потели, и Клим то и дело вытирал их о халат, путешествуя возле закрытой двери туда-сюда, то и дело поглядывая в сторону лестницы. В груди защемило - Клим даже руку к сердцу приложил. Он слишком нервничал, так и не нужно было, но выходило само.

      Фома появился бесшумно, одной рукой вцепившись в шелковый шлейф, а другой - сминая маску. Какое-то непонятное чувство, удушающее, слегка пьянящее овладело всем существом Клима. Перед глазами даже чуть-чуть поплыло, как будто в жару под знойным солнцем. Жара разгоралась, пылая в висках, настойчивым румянцем приливая к щекам, при этом иссушая онемевшее горло: Фома подходил все ближе, растерянный, смущенный, а Клим будто вовсе каменел, буквально поедая глазами приближающуюся фигуру.

      Фома задрал подол чересчур высоко, и обнаженные лодыжки заманчиво виднелись из-под струящейся ткани. Карие глаза скользили по полу, словно пытаясь выбрать место получше, куда ступать босым ногам. На самом деле Фоме было безумно стыдно своего одеяния, своего сомнительного положения и того поступка, который он собирался сейчас совершить.

      Поравнявшись с Климом, Фома вздрогнул всем телом: ему явно стало не по себе от того хищного и плотоядного взгляда, который откровенно раздвигал складки одежды и бесцеремонно ощупывал кожу под ними, - внезапно ослабевшие пальцы выпустили халат и, сделав шаг вперед, Фома едва не оступился - Клим вовремя вытянул руки, заключая его в свои объятия.

      Фома попытался отстраниться, но Клим не позволил ему этого сделать. Он лишь еще крепче обхватил Фому за талию, пальцами зарываясь в косо закрученный бант.

      - Послушай, - начал он порывисто, страстно дыша Фоме куда-то в висок. Его губы коснулись влажных волос, а ноздри жадно вдохнули ванильный аромат шампуня. Фома нашел в себе силы и устремил на него взгляд, полный ломкой неуверенности и зарождающегося интереса.

      И теперь Клим в полной мере осознал, что завяз в медовом оттенке, как паук в сладком сиропе. Клим не хотел привязываться, ни на миг, ни на день, ни на сколько. Вот только выходило все в точности наоборот. Он цепенел, застывал, как насекомое в янтаре, погибал в коварных глубинах серьезных карих глаз.

      - Послушай, - продолжил он, - там, в комнате, камера. Нас будут видеть сотни глаз по всему миру, прямо сейчас, в прямом эфире. Фома встрепенулся - это уже переходило все допустимые границы. Он сильно дернулся, но Клим сжал пальцы так, что тому ничего не оставалось, как остаться в плену цепких лап опасного зверя, - нас никто не узнает, мы будем в масках, не бойся. - Теперь он попытался поближе заглянуть Фоме в лицо, но тот упорно отворачивался, отводя глаза в сторону: он стеснялся вот так, напоказ, - Фома, я не хочу снимать порно, я хочу снимать любовь, ты можешь показать мне это? Мне, всем, как ты умеешь любить? - его губы начали с жадностью ловить губы Фомы, сжавшегося в комок и втянувшего голову в плечи, - сегодня так нужно, Фома, понимаешь?

      Фома еле слышно всхлипнул, без слез - Клим даже решил, что ему показалось - и твердым голосом с неожиданной решимостью произнес:

      - Я попробую.

      Клим улыбнулся одними губами - глаза остались серьезными, встревоженными, будто его добыча готова была вот-вот упорхнуть: он согласился! Клим готов был отменить съемку, если бы Фома начал упираться, но тот сдался сразу. Клима даже поразило подобное самопожертвование - редкий, необычный человек повстречался на его пути, готовый принести себя в жертву ради другого. И Клим не преминул этой жертвой воспользоваться.

Он мягко разжал объятия, лишь на короткое время выпуская из капкана объект своего вожделения, и высвободил бархатную маску из судорожно стиснутых пальцев Фомы.

      - Я спрячу твое лицо, но покажу все остальное, - с придыханием сообщил он, надевая на Фому дивный элемент маскировки, и поправил его длинную челку, небрежно спадавшую на левый глаз. Фома выглядел бесподобно, интригующе, словно перед таинством, бесстрашно, словно перед исповедью. - Ты готов?

      - Да, - только и выдохнул Фома, сверкнув выразительными очами.

      - Тогда милости прошу, - Клим тоже надел маску, простую, безо всяческих прикрас, и торжественно распахнул дверь.

      Обстановка спальни была простой и даже чрезмерно: широкая кровать, застеленная черным покрывалом с подушками того же цвета, массивный комод у стены напротив и большой телевизор над ним - вот и все убранство скромной обители местного бизнесмена. Стенные шкафы были так замаскированы, что Фома даже не заподозрил их в существовании.

      Приглушенный свет исходил от нескольких лампочек в виде золотистых кристаллов, расположившихся у изголовья кровати в небольшой нише. Фома несмело перешагнул порог - пути назад уже не было.

      Клим бесшумно притворил дверь, шаря глазами по постели в поисках пульта от телевизора, а Фома тем временем приблизился к комоду: его заинтересовали изображения в изогнутых рамках, почему-то повернутые «лицом» к стене. Поначалу ему показалось, что это фотографии, но, взяв одну из них в руки, Фома густо покраснел, потому что в тот самый миг на него взглянул строгий лик святого - Фома рефлекторно вернул образ на прежнее место, не позабыв отвернуть его от грядущего греха.