Что, если это правильно? (СИ) - Хеллер Дж.б. - Страница 15

Медленно обернувшись, я протянула Никси то, что держала в руках, и она ахнула.

— Я сделала это для тебя. На свадьбу, — объяснила я.

— О, Тори, это невероятно, — прошептала она, бережно сжимая диадему. — Я влюбилась в нее. — Она увлекла меня в крепкие дружеские объятия, а затем, отстранившись, улыбнулась и спросила: — Как думаешь, сможешь сделать что-нибудь подобное для себя и Бет?

— Конечно!

Легкая тень, появившаяся в дверном проеме, скользнула по моей мастерской, сбивая концентрацию и вынуждая меня отложить жемчужину, которую я нанизывала на тонкую проволоку для своего последнего проекта.

— Черт, — пробормотала я, поворачивая голову, чтобы выяснить, кто так бесцеремонно меня прервал.

Уэстон стоял, прислонившись к дверной раме и задумчиво наклонив голову. Его мускулистые руки были сложены на широкой груди, пока он наблюдал за мной.

Я облизала губы и вернулась к прерванному занятию, притворившись, что ищу нужную жемчужину.

— И долго ты тут стоишь? — спросила я через плечо.

— Некоторое время, — отозвался он низким соблазнительным тоном.

Закрыв глаза, я с отчаянием напомнила себе, что он лучший друг моего двадцатидвухлетнего сына. Если честно, в последнее время мне приходилось напоминать себе об этом чуть ли не каждый день.

Прежде чем успела что-либо ответить, позади себя я почувствовала исходящее от его тела тепло, а затем он опустил руки по обеим сторонам от меня, оперевшись о край рабочего стола.

— Итак, мы будем парой на свадьбе. Как ты относишься к этому, Тори? — Его дыхание щекотало мне ухо, пока он говорил.

Мне пришлось заставить себя оставаться на месте — а это была задачка не из легких, особенно когда я хотела прижаться спиной к его груди и наслаждаться окутавшим меня теплом.

— Я… — Сделав паузу, я старалась успокоиться, чтобы голос звучал нормально. — Я еще не решила.

Его грудь завибрировала позади меня, когда он тихонько рассмеялся.

— А знаешь, что думаю я? Я думаю, ты волнуешься, что не сможешь сдержать те взгляды, которые тайком бросаешь на меня, когда думаешь, что никто не видит. Думаю, ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя, и это пугает тебя до чертиков.

Облизав губы, я взглянула него, нависшего над моим плечом. Его глаза горели похотью, но также в них были крошечные искорки веселья. Он играл со мной. И это меня разозлило.

Я сделала успокаивающий вдох.

— Это не игра, Уэстон, не «Кошки-мышки». Я больше от тебя не убегаю.

Он приподнял бровь.

— Нет, Тори, не игра. Это моя жизнь. Наша жизнь. И меня задолбало стоять на нейтралке, пока ты решаешь, как все должно быть.

Я ахнула.

— Я? Я сказала тебе, что мы не можем быть вместе. Я сделала все от меня зависящее, чтобы ты понял — «нас» нет. Не знаю, чего ты ждешь, Уэстон, но не вешай это на меня.

Его тело напряглось, пока я говорила, и он так сильно сжал край стола, что побелели костяшки пальцев.

— Поэтому твое тело дрожит прямо сейчас? Потому что «нас» нет? Поэтому при каждой нашей встрече ты облизываешь свои губы и прикусываешь уголок, стараясь отвести взгляд, прежде чем я тебя замечу?

Вена на его шее запульсировала, когда он сжал зубы, а затем продолжил:

— Это поэтому я сейчас чувствую запах твоего возбуждения? Ты хочешь меня, Тори. И я знаю об этом. Единственный человек, которого ты обманываешь, — ты сама. Я не могу больше мириться с этим.

С этим словами он с силой оттолкнулся от стола и быстро вышел из комнаты. Через минуту хлопнула входная дверь, и я выпустила крик отчаяния, который чудом удалось сдержать при нем.

Наклонившись вперед, я положила голову на сложенные руки и горько заплакала.

Как я это допустила?

Виктория

Пять месяцев назад…

— Так, ладно, женщина, давай-ка колись.

Я обернулась и увидела Веру. Она стояла на том же самом месте, где и ее сын несколько недель назад.

— Привет, Ви, что стряслось? — промямлила я через плечо, продолжая работать.

Скрежет стула, который тащила за собой Вера, в конец расшатал мои и без того хрупкие нервы. Когда она плюхнулась рядом со мной, я осторожно подняла на нее взгляд. У меня не получилось вспомнить, как давно мы собиралась на наш еженедельный ужин с вином.

Я начала избегать Веру, осознав, что у меня есть чувства к ее сыну. На меня накатила волна тошноты, и, закрыв глаза, я постаралась выровнять дыхание.

— Что стряслось? Больше ничего не хочешь мне сказать, после того, как фактически пришлось ворваться в твой дом, чтобы увидеться? Что стряслось? Это все, что ты можешь мне сказать? — Она впилась взглядом в мое лицо, и, вздохнув, я начала собирать инструменты.

Вера терпеливо ждала, когда я разложу каждый инструмент по своим местам, а бусины по их контейнерам. Закончив, я повернула стул и села лицом к ней.

— Ты права. Последние месяцы я была хреновой подругой, мне очень жаль. У меня было столько дел и…

Не дав мне закончить, она возмутилась:

— Тогда почему ты не пришла поговорить об этом? Разве мы не всегда так делаем? Говорим о наших проблемах? Я рассказываю тебе о своем дерьмовом дне, а ты мне о своем, а потом мы пьем вино и в итоге смеемся над проблемами, а затем двигаемся вперед.

Мои плечи поникли — так все и было. Вера была моей самой близкой подругой, и я предала нашу дружбу, запав на ее сына. Я чувствовала себя просто ужасно, как и должна была.

Слеза скатилась по моей щеке.

— Я не могу обсуждать это с тобой, Ви, вот в чем проблема.

Она молчала около минуты, но я чувствовала на себе ее проницательный взгляд.

— Понятно, — наконец сказала она.

Посмотрев на нее, я увидела, что она что-то обдумывает, и, честно говоря, я не хотела знать что. Вера — не идиотка, и хорошо знала своего сына. Черт, она и меня знала лучше всех. У меня было чувство, что она в курсе, что происходит, но ждет, пока я сама расколюсь.

К несчастью для нее, этого никогда не произойдет.

После очередного неловкого молчания она расправила плечи и сказала:

— А что насчет твоего нового бизнеса? О нем ты тоже не можешь говорить? Вообще-то, на днях я купила одно из твоих украшений, и даже не знала, что оно твое.

— Купила? — потрясенно спросила я. Вера не была любительницей бисера. Сколько мы были знакомы, она носила золотой кулон и регулярно меняла золотые кольца, покупая новые.

— Ага, — она кивнула, а затем покраснела. — Если честно, я купила его для тебя, — она закатила глаза и рассмеялась. — Представь мое удивление, когда я показала его Уэстону, и он сказал, что на ярлычке твой логотип.

Я почувствовала прилив вины за то, что не поделилась с ней своей новой страстью, а упоминание Уэстона сделало все только хуже. Я тяжело вздохнула.

— Прости. Мне пора давать титул «Самая дерьмовая подруга года», — пошутила я.

Но Вера не засмеялась.

— Пока рановато, но, если разобьешь сердце моему сыну, ты его получишь.

Она встала, чтобы уйти, но у двери остановилась и оглянулась через плечо на мое ошеломленное лицо, проигнорировав его.

— Я приду завтра вечером к шести часам на вино и ужин, которые ты мне задолжала, — сделала она контрольный выстрел и ушла.

Я сидела и, моргая, смотрела на дверь, за которой она только что скрылась, гадая, не привиделся ли мне этот разговор.

Но верная своему слову, следующим вечером Вера вошла в заднюю дверь ровно в шесть часов с двумя бутылками вина в руке.

— Ну ладно, давай сначала выложим все начистоту, чтобы мы могли насладиться этим вином, хорошо? — весело предложила она, пытаясь разместить бутылки на кухонной столешнице между нами.

Хмурясь, я старалась найти слова, чтобы извиниться перед своей подругой.

— Не смотри на меня так, Тори. Я пришла не для того, чтобы отпинать твои булочки, дорогая. Но мне нужно выплеснуть это, чтобы мы могли двигаться дальше.