Черная кошка для генерала. Книга первая (СИ) - Елисеева Валентина - Страница 13

Лара в шоке опустила взгляд на свои ноги и узрела вместо них четыре пушистые черные лапки. Рефлекторная попытка поднести передние лапки к лицу, чтобы рассмотреть получше, закончилась-таки падением Лары мордочкой вниз, прямо в мокрую слякоть. Именно мордочкой – усатой, кошачьей мордочкой, как она отчетливо увидела в маленькой лужице. Стало ясно, что это не кусты и трава высокие, а она низкая – обычная кошка, только заметно крупнее среднестатистической.

Сверху раздался мрачный смешок:

– Ай-яй, какая ты грязнуля, кошечка моя! – Лара почувствовала, как ее оторвало от земли и заболтало в воздухе. – Была черноволосая, стала черношерстная.

Сосредоточившись, девушка (точнее, уже не девушка) увидела, что висит напротив лица Дамиана, и поняла, что он ее держит сейчас за шкирку, как любую обычную кошку.

– Милая моя Ларочка, я вернусь через полгода, когда ты все осознаешь, одумаешься и будешь готова добровольно отдать мне то, что еще останется от твоей светленькой души. Если, конечно, останется. Знаешь, очень трудно сохранить человеческую душу в зверином теле, но я в тебя верю. Впрочем, если моя вера не оправдается, я все равно получу все сполна, хоть и не таким приятным образом, как мне бы хотелось. Но предупреждаю: в этом случае ты останешься кошкой навсегда, так как мне просто нечего будет вернуть в твое родное тело. И напоследок: это не твой мир, кошечка. У вас есть поговорка, что дома и стены помогают, так вот: это чужие стены, чужие люди и тебе никто не поможет. Знание местного языка я вложил тебе в память, это уменьшит твои шансы погибнуть до того, как я вернусь.

Дамиан поставил кошку на землю, насмешливо послал ей воздушный поцелуй, взмахнул хвостом (!) и красочно растворился в столбе дыма.

Путаясь во всех четырех лапах и периодически падая, свежеиспеченная черная кошечка поковыляла куда глаза глядят.

Трудно, очень трудно привыкнуть к совершенно другому телу, в котором иное расположение центра масс, другая координация движений, другие особенности всех органов чувств. Лара слышала раньше, что животные видят мир в черно-белом цвете. Она не знала так это или не так, но радовалось, что хотя бы восприятие цветов осталось у нее человеческим. Воспоминания о первоначальной черно-белой картинке до сих пор пугали.

А вот обоняние изменилось очень сильно: мир наполнился едкими, странными, незнакомыми запахами, большинство которых Лара не могла идентифицировать.  Она брела по опушке леса, обнюхивая все, что встречалось на пути, и старательно запоминая: вот это – запах молодой травы, а это – прелой; так пахнет кора дуба, а так – березы; вот ветер донес запахи синицы и вороны, а издалека – явно аромат какого-то зверька, но зверька увидеть не удалось. Углубляться в лес Лара боялась, понимая, что встречу с любым хищником она не переживет, так как даже убежать не сможет: лапы еще плоховато ее слушались. Лара выбрала дорогу через поле, надеясь, что в итоге выйдет к поселению людей: Дамиан же упоминал о том, что люди здесь есть, хоть и чужие.

«Пусть чужие, неважно, если даже близкий человек, которого я почти любила, оказался самым чужим и непонятным. И вовсе не человеком. Кормился он мною, значит. То-то мне сразу его интерес показался плотоядным, гастрономическим интересом. Слушать надо было свою интуицию, а не либидо, Ларочка! Как ребята из следовательского комитета сообщили о его пристрастии к «хорошим» девочкам – сразу бежать надо было, а не разыгрывать «укрощение строптивого». Доигралась я. Боже, пусть это будет просто страшный сон, ладно? И я скоро проснусь в своей постели»,  – тут передняя правая лапка подвернулась, и Лара кубарем полетела в ров с холодной талой водой.

– Мя-а-а-у! – разнесся над полем обиженный вопль.

«Не сон, – вздохнула Лара, отряхиваясь. – Попадалово. Ну, Дамиан, не дождешься ты моей капитуляции. Сдохну, но к тебе не приползу!»

Лара шла и шла, а конца полям и рощицам все не было. Она устала и немножко захромала. Смеркалось. Лара стала задумываться о ночлеге. Выбор у нее был небольшой: или запрятаться под куст и зарыться в прошлогоднюю мокрую листву, или залезть на дерево. Второй способ внушал большее опасение: Лара и в родном теле не умела лазить по деревьям, а в новом, плохо ей повинующемся – и вовсе рисковать не хотела.

Дело решил случай. Издалека послышался волчий вой, который быстро приближался. По телу Лары прошел озноб и...

«Никогда не сомневайтесь в своих способностях, господа! Они огромны и лучше всего вы это осознаёте, когда на вас несется голодная волчья стая! Можете проверить, – прокомментировала свой фантастический марш-бросок на вершину дуба Лара, которая привыкла мысленно проговаривать свои будущие речи в суде, объясняя мотивы, причины и следствия. – Вот и разрешилась проблема выбора где спать, путем потери возможности выбора. Только бы не свалиться с этого дерева».

Лара посмотрела на облизывающихся внизу волков, поудобнее устроилась в развилке кроны (здесь было довольно уютное углубление, окруженное крепкими ветвями и шанс выпасть из этой «колыбели» был невелик) и издевательски помяукала волкам на сон грядущий. Те ответили разочарованным воем, потоптались под деревом, потом решили, что мелкой кошки им на всех все равно не хватит, и отправились на поиски более лакомой добычи.

Заснула Лара моментально: она так устала и перенервничала за день, что сил на рефлексию и осознание всего произошедшего уже не было.

Ночь прошла на удивление спокойно. Утром Лара проснулась, поднялась, привычно потерла руками лицо... и с громким мявом ткнулась мордочкой в жесткую корявую ветку дерева.

Вывод первый: передние лапки от поверхности отрывать не стоит. Вывод второй: забывать, что ты уже не человек, тоже не стоит. Вывод третий: срочно нужна стая голодных, злобных, страшных сов, готовых растерзать глупую кошку, сидящую на дереве. Иначе с дерева ей не спуститься...

Увы, совы, видать, уже спали и не спешили устраивать выплеск адреналина неумелым кошкам. А как без адреналина с высоченного дерева на четырех разъезжающихся лапках вниз сползти? Ну, примерно так:

– Мя-а-У! А-а-У! – стук, бах, шмяк. – Мя-а-а-ау-у! – бух, трах, бах, – У-а-аУ!!! – скрежет когтей по дереву и последний шмяк. – Мяв!!!

Черная кошка встала на все лапки, степенно отряхнулась, посмотрела по сторонам с таким видом, будто только так кошки с деревьев и спускаются (а кто не так – тот бездарный недотепа), рыкнула на изумленно взирающих на нее синиц и потрусила на поиски человеческого жилья.

 Лара двинулась в путь, шагая строго на юг, так как только в этом направлении не было непроходимых лесов. Сегодня бежать было легче: мозг уже успел приноровиться к новшествам и нововведениям в управляемом им теле, лапки вместо рук рефлекторно использовать уже не давал и вообще обзаводился новыми условными и безусловными рефлексами. Отсутствие необходимости думать над каждым шагом имело и обратную сторону: у Лары появилась возможность осознать все, что с ней произошло, и тут ее накрыло лавиной ярости, злости, боли от предательства и жалости к себе.

«За что он так со мной?! За то, что не захотела быть его едой-игрушкой? Как меня угораздило на демона нарваться? Они же – сказочные персонажи, вот и сидели бы в сказках, а не шастали по мирам! Как я проживу эти полгода в кошачьем теле? А питаться чем? Родители с ума сходят от беспокойства, что пропала я неизвестно где. Или не пропала? Может, кошачья душа теперь в моем теле живет?! Об этом лучше не думать: представить страшно, что там мое тело в таком случае творит...  Одни вопросы и никаких ответов. Может, это все-таки сон?» – бились в голове Лары бессвязные мысли и призрачные надежды.

При воспоминаниях о Дамиане в Ларе теперь пробуждалось лишь одно яркое и страстное чувство: жажда убийства.

-------------------------------

Тем временем на Земле, в городе на Черноморском побережье, в палате интенсивной терапии сидели у постели дочери мрачный отец и заплаканная мать: Лариса Васильевна Савельева была найдена днем без сознания на отдаленном пляже и никак не могла прийти в себя. Родители с  тоской смотрели на бледную и неподвижную дочь. В палату вошел врач.