Счастливчик (СИ) - Мишин Виктор Сергеевич - Страница 31

– Хальт! – окрик меня совершенно обескуражил. Я просто стоял и смотрел, как мне навстречу выходят немцы. Твою мать, егеря, восемь человек.

Сколько меня пинали, не знаю. Очнулся в темноте, думал глазам амбец, не вижу ни хрена, оказалось просто ночь. Зимин был рядом, нас привязали к дереву и оставили в покое. Немцы не стали нас тащить к себе, лень им было, что ли? Саня признаков жизни не подавал, я три раза пытался его окликнуть, но сделать это шёпотом было сложно. Когда глаза привыкли к темноте, увидел расставленную под деревьями палатку и часового у нее. Как же быть-то, привязали вроде не очень крепко, руки шевелятся, но выбраться, наверное, будет тяжело. Тело саднило и ломило просто все целиком, удивительно, но почти не болела голова, хотя ей тоже досталось. Даже если развяжусь, как мне утащить Саню, сил нет, от слова совсем.

Начал шевелить кистями активнее, часовой вроде не слышит. Дернулся Саня, мы были привязаны одной веревкой к большому дереву. Значит, пока живой, эх, у него наверняка заражение будет, вколоть бы ему еще наркоты, может, и двигаться бы начал, на какое-то время это помогло бы ему.

– Серег? – тихо прошептал Зимин.

– Сань, ты живой?

– Почти. Думаю, ненадолго. Что, это все?

– Да погоди, не хорони пока. Я развязался почти, только оружия нет.

– У меня есть. Ремень они сняли, а под ним не посмотрели, там ножичек мой, маленький помнишь? – это он про свой скальпель говорит. Он там за ремнем нож прятал, скальпель медицинский, только рукоять обрезана, чтобы меньше размером был.

– Подожди чуток, я скоро освобожусь, – прошептал я в ответ и стал активнее раздергивать веревку.

Получалось не очень, но потихоньку дело шло, и через час я смог вызволить сначала одну, а затем и другую руку. Сразу наклонился и попытался дотянуться до Зимина. Вышло почти сразу, Саня собрался и через силу стал наклоняться ко мне. Наконец моя рука нащупала его куртку, и я стал ее задирать. Через пару минут у меня в руках был нож. Часовой сидел у палатки и не мог не видеть моего последнего движения, уж больно активно я шевелился, это позже я понял, почему он не вставал, да он просто дрых на посту. Ну, вот, я же говорил своим, немцы тоже не железные, им тоже хочется отдыхать.

Я подергался для приличия, пытаясь привлечь его внимание, но, не заметив реакции, стал резать веревку на ногах. Я вначале ждал, что часовой подойдет, и я его тут и положу, заберу оружие, а дальше по обстоятельствам. Придется идти самому ко входу в палатку. Саню я отвязал и, уложив на землю за деревом, просил не высовываться. Убежать мы все равно не сможем, сил нет. Никогда не было у вас такого изнеможения, что ноги просто отказываются бежать? Так и вспоминаю, как в школе на физкультуре бежишь пять километров, после третьего решаешь прибавить, чтобы обогнать кого-нибудь бегущего впереди, и с каким-то даже страхом понимаешь, что просто не можешь заставить ноги бежать быстрее. Сейчас я не бегу, но чувства те же.

Подкрасться удалось, не раздумывая как снять часового, просто воткнул ему в горло скальпель и стал ворочать коротким, но острым лезвием в ране, зажимая второй рукой рот. Немец сучил ногами, и казалось, этот звук раздается на весь лес, но из палатки никто так и не вылез, и спустя несколько секунд я, наконец, опустил часового на землю, понимая, что все, не дышит. Расстегнув кобуру и вытащив пистолет, кстати «браунинг», я проверил наличие патрона в патроннике. Взял МП, стоящий рядом прислоненным к дереву, и вытащил у фрица из подсумка пару запасных магазинов. Отползя к Зимину, я передал тому автомат и вернулся к палатке. Чуть сдвинув полог, попытался разглядеть, что там. А там был сюрприз в виде всего троих немцев, вот ведь гадство, а где же остальные? Я ведь точно видел, что их было восемь, перед тем как меня вырубили. Расстрелять трех фрицев особого труда не составило. Точнее двоих, с последним мы еще поговорим. Три выстрела в упор, два трупа и один фашист, готовый разговаривать.

Нужно было быстро сменить одежду, та, что была на мне, превратилась в тряпку. Снял с одного из фрицев подходящую куртку, штаны пока оставил свои. Собрал все оружие, что нашел.

– Санька, ну ты как? – поинтересовался я.

– Чего там, всех перестрелял? – в свою очередь спросил Саня.

– Еще четверо скоро заявятся, я там побеседовал немного с одним ушлепком. Они из поиска топают, по нашим тылам бродили. Присмотрели себе «языка» из штаба какой-то части, сразу взять не смогли и отошли, этих с нами оставили, остальные пошли на дело. Тут, оказывается, до наших совсем близко, пару часов хода.

– А Висла? – удивился Саня.

– Вот и я удивился. Оказывается, те почти десять дней в тишине не прошли. Кто-то из наших командующих решил воспользоваться сильными морозами и переправил через реку какую-то воинскую часть. Создали плацдарм, сопротивления в том месте почти не было. Сейчас там уже дивизия стоит и постоянно укрепляется. Нам нужно только до них добраться, а там нас переправят, куда нам надо, ты же знаешь наши полномочия.

– Так они ведь сейчас, наверное, вернутся?

– Вот ты мне и нужен.

Мы с Зиминым привязали двух фашистов вместо нас к дереву, издалека не разглядят, да и темно сейчас. Саня устроился за бугорком в десятке метров от палаток, а я сел вместо часового. Главное, чтобы издали не разглядели, а подошли поближе. Мы даже перекусить успели, у фрицев в ранце нашли полкруга колбасы и сожрали всухомятку. Даже сил прибавилось. Вещи свои мы тоже все обнаружили в палатке, немцы не спешили нас волочь к своим, потому что у нас с собой ничего особенного не было. Как рассказал пленный, они вообще не поняли, кто мы такие. Вроде понятно, что засланцы, но при нас никаких разведданных, ни пленных офицеров вермахта, захваченных у них в тылу, не было. Они решили, что мы идем из поиска «домой», так как нарвались и получили ранения, выполнить задание не смогли, вот и топали к себе. Среди вещей я не нашел только свой кольт с глушителем, какая-то падла себе прибрала. Через три часа раздался первый шорох, а за ним уже и сигнал. Кто-то стукнул по дереву два раза. Так стукнуть может только человек, поэтому я ответил. А чего думаете, совсем мышей не ловим? Да я первым делом у фрица выспросил, как они опознаются в лесу. Вот и сейчас, стукнув по колышку палатки те же два раза, нехитрая, надо сказать, у немцев опознавалка, я приготовил МП. Фрицы появились не одни, третьим по счету с мешком на голове плелся кто-то связанный. Эх, надо осторожнее, надеюсь, Саня не промахнется. Когда все четверо эсэсовцев выползли из-под деревьев, я упал на землю и с ходу срезал идущих первыми двух фрицев. Отдам должное врагу, подготовка у них отличная. Они почти успели среагировать, просто пули быстрее. Да еще мой опыт стрельбы туда, где должна оказаться цель, а не туда, где она была. Двое легли мертвыми, а вот шедшие за пленным прыгнули в стороны, укрываясь за деревьями. Я перекатился в сторону и, дав короткую очередь, снова сделал перекат. Хреново, не вижу никого, блин, не обошли бы. И тут ударил автомат Зимина. Впереди слева кто-то вскрикнул, и ответный огонь по Сане открыл только один ствол. Я тут же откатился в сторону и стал отползать, пытаясь охватить противника с другого ракурса. Саня бил скупыми, на два-три патрона очередями, фриц вначале огрызался, но вдруг затих.

– Саня, в сторону, – проорал я и рывком бросился вперед. Я угадал, немец, зараза, швырнул гранату, Зимина спас даже не мой окрик, а то, что немец использовал старую «колотуху». Странно, у них уже давно есть нормальные гранаты, чего спецы со старьем ходят? Саня благополучно откатился за дерево, услышав, как что-то упало рядом в кусты. Разрыв был громким, еще эхо не исчезло, как я добил последнего фашиста. Именно добил, видимо, Зимин и этого зацепил. Окликнув друга и получив ответ, что все в порядке, пошел к пленному. Черт, все же и тому досталось, видимо, я зацепил, когда первых двух убирал. Рукав бушлата, да у нас давно все в них ходят, комсостав хоть и любит тулупы, но иногда они сильно стесняют движения, поэтому и надевают бушлаты, так вот, рукав был весь в крови. Содрав мешок с головы и похлопав по щекам офицера, а это был явно офицер, привел того в чувство.