Исповедь проститутки (СИ) - Николаева Татьяна Михайловна - Страница 68

– Я тоже не смогла, – вздохнула я. – И очень жалею. Надо было сразу всё ей рассказать. Но я была растеряна и очень напугана. А теперь, боюсь, уже поздно, она не поверит.

– Господи, София, какой же я был дурак! – сказал он в сердцах. – Я так тебя обидел. Я потерял тебя, но не хочу снова отпускать. София, милая, прошу тебя, не отворачивайся, дай мне ещё один шанс, последний шанс. Позволь мне всё исправить.

Я покачала головой.

– Нет, Виктор, уже слишком поздно, – в который раз повторила я. – Что сделано, того уже не исправишь. Я уже никуда не смогу убежать от своего прошлого, так же, как и ты от своего. Ты же первый потом упрекнёшь меня, первый бросишь в меня камень, стоит мне лишь поднять голову. А я вряд ли смогу снова тебе доверять. Обман всегда будет стоять между нами, и моё прошлое тоже. И ты сам это прекрасно понимаешь. Ты просто упрямишься сейчас, ты разгневан, сбит с толку, и готов на героические поступки. Не надо, Витя, это лишнее. Возвращайся к жене, приведи свои мысли в порядок и забудь обо мне. Так же, как и я забуду о тебе и вернусь к своей жизни. Потому что у меня есть цель, и я к ней иду. А мы с тобой – это прошлое. Сладкое, прекрасное, безумное и страстное, но прошлое. Мы с тобой разные. И слишком многое нас разделяет.

– София, не надо так, – сказал Виктор. – Мы не можем просто так расстаться! Я не хочу тебя отпускать, не могу! Прошу тебя, София, дай мне свой номер телефона, я позвоню тебе, потом, через время.

Я отрицательно покачала головой.

– Тогда… – он открыл кошелёк и достал свою визитку. – Тогда, прошу тебя, позвони сама, когда сможешь, когда простишь меня, или просто, когда будет нужна моя помощь. Только, умоляю тебя, не уходи совсем, не исчезай. Ты нужна мне, София.

– Прости, но уже ты мне не нужен, – сказала я, – всё перегорело, переболело. Всё прошло. И у тебя пройдёт, поверь. И, пожалуйста, больше не надо беспокоить моих подруг.

Я встала из-за стола. Виктор тоже встал.

– София! – сказал он и взял меня за руку. – Я не верю, что всё вот так закончится.

– Всё уже давно закончилось, – сказала я. – Отпусти мою руку, пожалуйста. Не продолжай эту пытку. Каждый раз, когда мы с тобой встречаемся, ты причиняешь мне новую боль. Я хочу поскорее всё забыть и попробовать жить спокойно.

Я вырвала свою руку из его рук, схватила пальто и поспешила уйти, чтобы он не увидел слёз, которые уже выступили у меня на глазах.

– Я жду тебя за углом, – сказала я Томе, пройдя мимо неё, и бегом выскочила на улицу.

Там я свернула направо, добежала до края здания и свернула за угол. Только здесь я остановилась и отдышалась. Слёзы заливали моё лицо, я не могла остановить их поток.

– Не хочу, не хочу. Ничего не хочу, – твердила я и вытирала слёзы руками. – Слишком больно. Пусть всё закончится.

Немного успокоившись, я пошла медленно вверх по улице. Минут через десять меня догнала Тома.

– Прошу тебя, – попросила я, – только ничего не говори сейчас.

– Не буду, – ответила она.

Тома взяла меня под руку и прижала к себе. Мы прошагали так вдоль улицы минут десять, а затем вышли к метро. Здесь мы попрощались, расцеловались и перед тем, как спуститься в подземку, Тома сказала:

– Не сердись на меня, Софико. И прости, если я была неправа.

– Я не сержусь, Томочка, – ответила я. – Ты всё правильно сделала. В конце концов, рано или поздно, этот разговор должен был состояться. И я рада, что всё закончилось. И благодарна тебе.

Я ещё раз поцеловала подругу и повернула обратно. Тома спустилась в метро, чтобы вернуться к себе в общежитие. А я перешла улицу и побрела в противоположном направлении. Я не хотела пока возвращаться на базу. Я не спеша бродила улицами и пыталась отогнать от себя воспоминания недавнего разговора с Виктором. Но, как я ни старалась, мысли снова и снова останавливались на этой нашей встрече, цеплялись друг за друга и проникали в моё сознание. Я вновь и вновь вспоминала его лицо, его слова, вела мысленно диалог, что-то доказывала ему, спорила сама с собой.

Несмотря на внезапность этой встречи, несмотря на тяжесть этого разговора, я всё же чувствовала облегчение. Теперь я знала, что не была безразлична Виктору. И, хотя всё было разрушено, я всё же была рада, что он оказался не законченным подлецом, как его дружок Игорь.

Наступил декабрь. Этот последний месяц уходящего, такого тяжёлого для меня года принёс очередное потрясение. Я как раз приехала домой на выходные. Мама по такому случаю накрыла праздничный обед, пришли Нина с Володей, и Нина объявила всем радостную новость – следующим летом она станет мамой.

– Это я стану бабушкой? – воскликнула мама со слезами радости.

– А я дедушкой, – улыбнулся отец.

– А я тётей! – добавила я. – Ура, Нинка, наконец-то! Вот молодцы!

Весь оставшийся день и вечер прошли в тёплой, семейной, наполненной радостью, атмосфере. Володя был горд предстоящим отцовством. Он обожал Нину и уже любил ещё не родившегося малыша.

Я смотрела на их счастье и радовалась. Я по-доброму завидовала сестре, тому, что у них всё так хорошо складывалось, всё шло прямо по плану, как положено. Зато у меня в жизни всё было, не как у людей, всё наперекосяк. Конечно, я блистала сейчас золотыми украшениями, которые уже сумела самостоятельно себе купить, а маме сказала, что у меня богатый ухажёр; моя шуба была из натурального меха, в отличие от недорогой искусственной – у моей сестры, и сапоги мои сверкали стразами на мягких кожаных голенищах. Внешне я выгодно отличалась от своей сестры, да и от остальных подружек. По их мнению, я стала настоящей столичной модницей.

– Повезло Соньке, – говорили одни, – нашла себе богатого жениха и теперь живёт, припеваючи.

– Просто она рискнула, вырвалась в столицу, и не прогадала, – отвечали другие. – Молодец! Так и надо.

Я слушала все эти разговоры и горько улыбалась.

«Знали бы вы, откуда все эти украшения и дорогие шмотки, – думала я. – Знали бы вы, чем я зарабатываю себе на жизнь и на всю эту роскошь!»

Но отступать я не собиралась.

«Всё это у меня будет, – говорила я себе, глядя на семейную идиллию Нины, – обязательно будет, только потом, позже, когда я стану успешной, известной и состоятельной. Тогда я и семью заведу, и детей нарожаю».

Утром того дня, когда я должна была вернуться обратно в Киев, позвонила Натали.

– Софи, Ксюша пропала, – сказала она встревоженно.

– Что значит «пропала»? – переспросила я.

– А то и значит: пропала. Она позавчера вечером, как обычно, уехала со своим Игорем, и до сих пор не вернулась.

– Подожди, Натали, – сказала я, стараясь успокоить её, – может быть, они уехали куда-то на выходные?

– Может быть, – ответила она, – я уже думала об этом. Но почему она тогда не отвечает на мои звонки? Я ни вчера, ни сегодня не могу до неё дозвониться. Телефон как будто выключен. И вообще, что значит, взять вот так, без предупреждения исчезнуть на два дня? На Ксюшу это не похоже.

– Подожди, не паникуй раньше времени, – сказала я. – Всему этому может быть найдено простое объяснение. Например, Игорь подготовил для неё сюрприз, и повёз нашу Ксюшу куда-нибудь на горнолыжный курорт на выходные; или они уединились где-нибудь в загородном домике и не хотят никого постороннего видеть и слышать, вот Ксюша и отключила телефон.

– Дай бог, чтобы так оно и было, – сказала Натали. – Я очень боюсь, как бы не случилось чего.

– Всё, Натали, успокойся и не поднимай панику, – сказала я бодро. – Я возвращаюсь сегодня после обеда. Может, к тому времени Ксюша уже вернётся или хотя бы отзовётся.

– А если нет? – встревоженно спросила Натали.

– А если нет, – я запнулась. Я не хотела даже мысли такой допускать, но всё же продолжила: – то завтра надо идти в милицию.

– О нет, – воскликнула Натали.

– Я тоже надеюсь, что не придётся.

Я выключила телефон и тут же набрала номер Ксюши. В трубке я услышала голос оператора: