Исповедь проститутки (СИ) - Николаева Татьяна Михайловна - Страница 83

Я не сдавалась и не уступала, уговаривала Эллу потерпеть. Когда приступы проходили, ей становилось легче. Но всё равно мысли её были заняты одним: целых пять капсул, наполненных кайфом и прекращением боли, находились у меня, были где-то совсем рядом, в то время как ей само́й сейчас было так плохо. Каждый новый день приносил ей новые мучения и страдания.

Мне пришлось посвятить в эту тайну Камиллу, поскольку скрывать от неё всё равно не получилось бы: мало того, что Элла при каждой встрече в коридоре или в кухне бросалась ко мне, прижималась к моему уху и громким шёпотом умоляла «сжалиться над ней», так она ещё и в комнату к нам умудрялась поминутно заглядывать. Я уже при одном только виде её бледного лица с тёмными кругами вокруг глаз начинала нервничать и ругаться.

– Элла, отстань, иначе вообще выброшу, – сказала я наконец.

Тогда она вцепилась в меня мёртвой хваткой и зашептала:

– Нет! Ты что?! Не делай этого, Марго! Прошу тебя. Пообещай, что не выбросишь.

Мне пришлось снова ей пообещать, иначе она просто не отпустила бы меня.

– Я не стану их выбрасывать, если ты от меня отстанешь и перестанешь так донимать, – сказала я.

– Хорошо, хорошо, – пролепетала она пересохшими губами и разжала судорожно скрюченные пальцы.

На третий день стало совсем плохо. Нам с Камиллой пришлось забрать Эллу к себе, чтобы Жанна могла нормально работать. А мы, вместо того, чтобы отдыхать между ночными сменами, сторожили Эллу, у которой началась настоящая ломка. Смотреть на это было жутко до дрожи в ногах. Её всю трясло, как в лихорадке, и скручивало в неестественные, просто нереальные позы. То её бросало в жар, то она покрывалась холодным по́том, то закатывала глаза, стонала и бормотала, как в бреду.

Нам повезло ещё, что на смене опять была Люся, она прикрывала нас перед остальными. Всем девочкам мы сказали, что Элла простудилась, и у неё сильный жар.

– Ну, где эта Инесса с врачом?! – говорила я. – Почему молчит? Мы ведь не знаем, что и как надо делать. А вдруг Элла не выдержит всего этого?

– Всё, я звоню Инессе, – сказала Люся ближе к вечеру. – Пусть поторопится. А то наша Элла ещё возьмёт и загнётся здесь. Что тогда делать?

Вечером приехала Инесса. Вид у неё был встревоженный и обеспокоенный, не меньше нашего. Только причина оказалась совсем другая.

– Ну что, будет врач? – бросились мы к ней с порога.

– Что? – переспросила она, будто не понимая. – Какой врач?

– Инесса, ты чего? – Люся в недоумении подняла брови. – Как «какой врач»? Для Эллы! Ты знаешь, что здесь творится? Мы как в дурдоме. У Эллы приступы, ломка. Девочки интересуются, что с ней. Особенно Ирма. Ты понимаешь, что будет, если она обо всём догадается?! Нам с тобой этого не подарят. А Ирма – сучка ещё та, она и так всё вынюхивает, подозревает и выспрашивает. Эллу надо увезти отсюда как можно скорее! А ты говоришь: «Какой врач?»

– Да успокойся ты, не психуй! – рыкнула на неё Инесса. – Будет врач. Вернее, есть уже, нашла. Тут у нас дела посерьёзнее, чем ломка вашей Эллы. На чужих базах облавы. То ли кто-то из конкурентов слил, то ли общая чистка, хрен их знает. Таисия в шоке, все в панике, шеф подробностей не знает. Знаем только, что уже две базы накрыли, девок забрали в ментовку, уже даже в «Новостях» показали. Так что нам Эллу хоть так, хоть так, а забирать отсюда надо, и поскорее. Кто знает, доберутся они до нас или нет. Шеф сейчас всё выясняет, поднимает на уши свои связи и каналы. Может, всё и обойдётся. Но лучше перестраховаться.

Люся от ужаса раскрыла рот, а глаза её чуть не выкатывались из орбит.

«Этого ещё не хватало, – пронеслось у меня в голове, – чтобы меня в ментовку загребли за проституцию, да ещё и по телевизору потом показали!»

И вдруг меня как громом поразило: я вспомнила, какой «груз» у меня находится на хранении. Я побледнела, и даже голова закружилась.

– Что с тобой, Марго? – спросила Люся.

– Девочки, надо что-то делать, – сказала я. – Мало того, что у нас на руках наркоманка с ломкой, так у меня ещё и её недельный запас наркотиков!

Люся с Инессой ахнули.

– Что делать??? – Люся в панике заметалась.

– Тихо! – скомандовала Инесса, первая взяв себя в руки. – Сейчас я позвоню нашему доктору, пусть готовит койку для Эллы. Оставим её там, пока всё не уляжется. Давай сюда наркоту, – обратилась она ко мне и стала набирать номер врача.

Через полчаса мы вывели под руки полубессознательную Эллу и усадили её в такси рядом с Инессой. В сумочке Инессы лежала и пластиковая коробочка с шестью отделениями, одно из которых пустовало.

После их отъезда мы вздохнули с облегчением. Напряжение последних дней совершенно вымотали меня. Хотелось лечь и уснуть, отбросив и забыв все заботы и тревоги. Но впереди была ночная смена, и в мои двери уже стучался посетитель.

В моём арсенале, помимо кожаного белья, подвязок и поясов, теперь была ещё и плётка. Вернее, это была даже не плётка, а гибкий тонкий хлыст, сантиметров семьдесят в длину, с маленькой кожаной кисточкой на конце. Новинка уже несколько дней красовалась среди моих ярких рабочих принадлежностей и аксессуаров, и занимала почётное место в моём гардеробе.

Этой «игрушкой» можно было слегка пошлёпывать клиента по голым бокам или ягодицам, можно было просто поглаживать и ласкать, дразня его воображение. Но больше всего мне нравился свистящий звук, который издавала эта вещица, рассекая воздух. Причём, мне даже не надо было прикладывать много усилий, лишь резко взмахнуть кнутом, и его гибкая, эластичная структура сама всё делала. Такой не сильный, но резкий удар мог оставить на теле красный след, или даже рассечь кожу. Это было идеальное орудие боли в сексуальных играх.

Посетитель, который первым пришёл в тот вечер, попросил БДСМ, причём его интересовала жесть. Я предупредила его, что я не садистка, и что в моём распоряжении лишь плеть. Я показала ему своё недавнее приобретение. При виде кнута глаза клиента заблестели, и он сказал, что ему это подходит.

– Как вас звать? – спросил он.

– Марго, – ответила я.

– О-о, королева Марго, – облизнулся он. – Называй меня «раб» и приказывай мне, моя королева.

– Хорошо, раб, – сказала я, сразу включившись в игру. – Прежде чем приступить, я готова выслушать твои пожелания. Чего ты ждёшь от меня сегодня?

– Я хочу боли, – ответил он, сверкая похотливым взглядом, – боли физической и психологической. Приказывай мне, унижай и наказывай меня. Пинай меня ногами и избивай своей плетью, не останавливайся даже тогда, когда я буду просить пощады.

– Ну, ладно, хватит, раб, – сказала я. – Я и так позволила тебе говорить слишком много.

Я села в кресло, поставила согнутую в колене ногу на сиденье и облокотилась на неё локтем. В другой руке я держала плеть.

– Разденься! – приказала я.

Он повиновался.

– Подойди ко мне, – снова приказала я. – Теперь медленно повернись спиной.

Я стала поглаживать и похлёстывать его обнажённое тело в самых разных местах. От моих прикосновений он вздрагивал, и его пенис начал подавать признаки жизни, изображая вялую эрекцию. Я обратила внимание, что вся кожа этого бедолаги-извращенца была исполосована тонкими шрамами, как от порезов. Значит, он не просто был любителем жёстких взрослых игр. Видимо, только таким образом он получал удовлетворение, только унижение и сильнейшая боль могли заставить его кончить. Я даже засомневалась на мгновение, справлюсь ли я с такой задачей, смогу ли оправдать его ожидания.

С этой мыслью я чуть резче хлестанула его по ягодицам, отчего он выпрямился и ахнул.

– Ты не оказал мне должного почёта, – сказала я. – Вернись на середину комнаты, раб, встань на колени и ползи ко мне, целуй мои ноги и вымаливай у меня прощение, иначе я сурово покараю тебя!

Он аж подпрыгнул от возбуждения. Его рука потянулась к пенису, видимо, он хотел стимулировать эрекцию, но я хлестнула его по рукам и скомандовала выполнять моё приказание и не прикасаться к своему телу. Он повиновался. На середине комнаты он опустился на четвереньки и пополз ко мне, глядя мне в глаза и умоляя о прощении. Приблизившись ко мне, он начал целовать мои ноги, а я поглаживала и похлопывала его плетью по склонённой спине. Затем я проникла плетью вниз, прямо к его гениталиям, и кожаной кисточкой стала играть с его полуэрегированным пенисом, отчего он стал ещё больше возбуждаться.