Исповедь проститутки (СИ) - Николаева Татьяна Михайловна - Страница 96

– Обождите, Элина Владиславовна, не сто́ит делать поспешных выводов, – сказал Исаенко. – Это ещё ничего не доказывает, девушка действительно могла быть пьяна. Пока что мы собираем и анализируем информацию, а потом уже будем делать какие-либо выводы и заключения. Вы мне лучше скажите вот что. Это очень важно. Вспомните, пожалуйста, в какое время года это было?

– Не возьмусь утверждать, когда именно это происходило, – сказала она, – но точно было холодно. Я помню, на девушке было красивое пальто яркого цвета с меховым воротником и высокие сапоги на тонких каблуках. Точно, она не стояла на ногах. Игорь крепко держал её, так что ноги её практически болтались над полом.

– Элина Владиславовна, вы гений, – сказал Исаенко, записав всё в свой блокнот. – Вы дали сейчас такую ценную информацию, которой позавидовали бы самые именитые сыщики. Спасибо вам огромное. Больше не буду вас задерживать. Отдыхайте, уже поздно. Спасибо вам ещё раз.

Исаенко вернулся домой, довольный результатами сегодняшнего дня. Сегодня он приобрёл одного очень ценного свидетеля по данному делу, и получил массу полезной информации, над которой стоило поразмыслить. Если завтра консьерж Сан Саныч окажется таким же наблюдательным и словоохотливым, как Элина Владиславовна, то Исаенко сможет узнать ещё много нового и интересного. Он с нетерпением ждал наступления завтрашнего дня.

По пути к дому по проспекту Победы Исаенко рассказал Скворцову о вчерашнем вечернем разговоре с Элиной Владиславовной.

– Интересно, – сказал Скворцов, почёсывая затылок. – Вот так думаешь, что у тебя есть частная жизнь, которая не касается посторонних, как вдруг обнаруживается, что из всех окон и дверных глазков за тобой наблюдают зоркие глаза любознательных граждан. Ну и проныра эта ваша Элина Владиславовна. Это же надо, круглосуточное наблюдение ведёт за своими соседями.

– Не понимаю, почему ты так неуважительно говоришь сейчас об Элине Владиславовне, – удивился Исаенко. – Она ценный источник информации и, возможно, один из главных свидетелей.

– Нет, я с этим полностью согласен, – поспешил оправдаться Скворцов. – Просто я… для себя думаю… Нигде, блин, не спрячешься, не уединишься. Обязательно тебя кто-нибудь увидит, заметит.

– Это же хорошо, – ответил Исаенко. – Откуда бы мы с тобой тогда знали всё то, что знаем теперь, если бы не наблюдательная соседка из 155-й? А то, что она подсматривает в глазок, так ради бога. Мелочь-то какая! Это наша бесплатная камера наблюдения.

– Ладно, ладно, убедили, сдаюсь, – Скворцов поднял ладони вверх.

Они, как и вчера, вошли в парадную второго подъезда и направились к консьержу, пожилому мужчине лет шестидесяти пяти – семидесяти, с кучерявыми седыми волосами. Тот поднялся навстречу незнакомцам.

– Добрый день, – поздоровался он. – Чем могу быть полезным?

– Здравствуйте, – ответил Исаенко, представился сам и представил своего помощника. – А вы, по всей видимости, Сан Саныч?

– Да, – ответил Сан Саныч, удивлённо приподняв брови над очками, отчего его лицо приняло весьма комичное выражение.

Исаенко объяснил причину их визита и спросил:

– Не могли бы вы что-либо сообщить о том дне, девятого декабря прошлого года, а точнее, вечере и ночи с девятого на десятое декабря? Возможно, что-то необычное бросилось вам в глаза и запомнилось? Постарайтесь вспомнить, пожалуйста.

– Девятое декабря, девятое декабря, – стал повторять консьерж, напрягая память. – Что у нас было девятого декабря? Так, накануне, восьмого у меня был выходной. А что было восьмого декабря? – Он словно разговаривал с кем-то, задавая вопросы и отвечая на них же. – Ах да, точно. Восьмое декабря ничем не выделялось. Зато десятого мы с супругой ходили в театр. И я, помню, поделился с ней мнением, возмутился, так сказать, что один из наших жильцов слишком часто устраивает ночные пирушки, беспокоит соседей, и нам, консьержам, покоя не даёт: посреди ночи приходит, посреди ночи уходит, водит разных девиц, кутит с ними до утра. А в ту ночь от него вообще покоя не было. Приехал, как обычно, за полночь, с ним девица одна, высокая, смазливая. Он её чаще других приводил. Раньше, бывало, и дружок его являлся с подругой. Но что-то давно его не видно. Игорь этот сам теперь гуляет. Так вот, приехали они уже за полночь, поднялись наверх. А потом, прошло всего пару часов, они уехали, даже утра не стали дожидаться. Выходили тихо, почти бесшумно. Я как раз задремал, а тут лифт прибыл, я и проснулся. Гляжу спросонок, понять ещё ничего не могу. А он, Игорь-то, девицу ту чуть ли не на руках несёт. Это же надо, такая молодая, а меры не знает – так напиться! Ну, думаю, теперь уже никто не придёт, можно вздремнуть часок-другой до утра. Так нет же. Игорь этот ещё потом вернулся под утро. Грюкнул дверями и промчался мимо, злой такой, растрёпанный. Я ещё подумал, не подрался ли с кем. Вот беда-то беда, как же можно так непутёво жить?! День с ночью попутают: ночь гуляют, потом полдня отсыпаются, и опять в блуд. Конечно, как тут не озвереть, от жизни такой, когда порядка никакого, дисциплины никакой?!

Он умолк и только качал головой.

– Скажите, Сан Саныч, а вы уверены в том, что всё именно так и было? – спросил Исаенко. – И в том, что это было не в какой-нибудь другой день, а именно в тот? Ведь столько времени прошло, вполне возможно ошибиться.

– Нет, Витальич, ничего я не ошибся, – твёрдо ответил Сан Саныч. – Память у меня, слава богу, в порядке. А то, что я события смог восстановить, так у меня метод есть свой. Я ориентируюсь относительно тех или иных памятных дат в своей жизни. К примеру, день рожденья чей, или поход в театр, или получка пенсии, или ещё чего. Вот я и привязываю одни события к одним датам, другие – к другим. Иногда в блокнот могу записать. Но тут и записывать ничего не надо. Так как я хорошо помню, что мы с супругой в театре были десятого, у нас в этот день юбилей свадьбы. А накануне этот ваш Плетнёв, или как там его, всю ночь мотался туда-сюда. Так что можешь не сомневаться, Витальич, я верно всё говорю.

– Дело в том, что ту самую высокую смазливую девицу убили, – сказал Исаенко, – возможно, в тот же вечер. Во всяком случае, в тот день её в последний раз видели живой.

– Ах ты, горе-то какое, – Сан Саныч покачал головой. – А чего же только сейчас ищите?

– Так недавно только обнаружили её, – ответил Исаенко. – Спасибо вам, Сан Саныч, за помощь. Вот моя визитка, позвоните, если ещё что-то вспомните или захотите добавить.

И Борис Витальевич протянул консьержу свою визитную карточку.

– Можно ещё вопрос? – спросил он.

– А чего же нельзя? Можно. Задавай, – ответил Сан Саныч.

– Как бы вы охарактеризовали Игоря Плетнёва? – спросил Исаенко. – Вы ведь давно здесь работаете? Знаете, наверное, всех жильцов?

– Как охарактеризовать? – сказал Сан Саныч и поправил очки на носу. – Весьма неприятный, хамоватый, самонадеянный тип. Таких сейчас много, особенно среди молодёжи. Но самое неприятное в нём то, что он считает себя лучше и выше других. Никого не уважает. Нас, обслугу, вообще за людей не считает, мы для него люди третьего сорта, если не хуже. Обслуга, одним словом. Вот, пожалуй, и вся характеристика.

– Да, не лестные отзывы, – сказал Скворцов. – И уже не впервые.

– Ну что ж, на сегодня, пожалуй, достаточно, – сказал Исаенко, но опять обратился к консьержу: – Скажите ещё, Сан Саныч. Я тут у вас видел камеры, – и он обвёл взглядом верхние углы и потолки. – Как называется организация, которая обеспечивает безопасность вашего дома и, соответственно, устанавливала камеры видеонаблюдения?

– Они называются «Оберег», – ответил консьерж, заглянув перед тем в блокнот.

– Ещё раз спасибо вам, Сан Саныч, – поблагодарил Исаенко и распрощался с консьержем.

– С такими людьми в особенности надо дружбу водить, – сказал он Скворцову, когда они возвращались обратно в отделение. – Ты видишь, сколько информации за два дня, и всего от двух людей! Это же успех, прорыв! Теперь бы нам достать веские доказательства, и дело в шляпе, Плетнёв не отвертится, и никакие адвокаты его не спасут. А помочь нам в этом смогут в «Обереге». Теперь нам надо посетить эту чудо-контору и попросить у них план размещения камер в доме и записи со всех источников за девятое и десятое декабря. Пока удача на нашей стороне, надо пользоваться моментом.