Время перемен - Ежов Константин Владимирович - Страница 51

— «Черт, я же со стекольным производством хотел поближе познакомиться, чуть совсем из головы не вылетело, что б этого Шуйского бессоница замучила!» Трофим, язви тебя наружу! Почто не подсказал про стекольщиков? Да не суетись, сам уже вспомнил. Вели разыскать Фёдор Семёновича.

Ничего не поделаешь, попал Воронцов под раздачу, а что он думал попасть ко мне в любимчики, это так. Теперь крутись. Ведь за всё спрошу. К другим у меня тоже вопросы копятся, но пока терпят, а он на острие моего внимания. Время было утреннее.

Конечно, нашу церковь уважаю, но количество и продолжительность ежедневных служб утомляет. Понятно, что делать тут большинству нечего, ни тебе театра, и уж тем более кино. Так, вроде досуг. Я же, честно говоря, всё равно отлынивал, за что стали меня попрекать Макарий, и даже Сильвестр приходил, политпросвет проводил. Отбиваюсь, как могу. Надеюсь, со временем привыкнут, но чувствую придётся, разговоры пока пресекают, но всем рот не заткнёшь.

Искали Воронцова долго. Только после обеда и нашли. Вот его очередной поездкой и обрадовал. Радости, правда, на его лице не заметно.

— Как прикажешь Государь. — Расстроено проговорил он.

Ничего, перетопчется. Будто не знаю, что и бояре, и окольничьи заняты подбором мест под новые усадьбы. Успеет. Строить им их теперь из камня. Это ещё полбеды, каждый думает, как перещеголять остальных. Реально дворцы заворачивают, тем более новое печное отопление позволяет теперь развернуться. Город только красивее станет.

Ехать нам надо было в сторону Коломны, соответственно, по одноимённой дороге в деревню Лукьяново. Это, почитай на самой границе московского уезда. На санях далековато, потому решили ехать верхом. Иначе за день не доберёмся. И это только завтра с утра.

Вот и день прошёл. Мда…Время диктует свои скорости.

На следующий день собралась небольшая группа, из Великого Князя и сопровождающих его лиц. Время было раннее, но жизнь на торжище в Китай-городе не замирает ни на минуту. Москва больше походила на какой-нибудь восточный город. Торжище не сильно-то отличался от их базара. Множество караван-сараев. Вместо мечетей, церкви, но видом они больше похожи не на храмы Европы, а Востока. Луковиц, покрытых шведской жестью, на них пока не много, всё больше купола, под изразцовой плиткой. В Кремле Благовещенский, Архангельский и Успенский соборы покрыты золотом, не в смысле чистым, а позолотой, и красиво блестят на утреннем солнце.

О том, что отъезжаю, пусть ненадолго, прознал Сильвестр, и вышел на Соборную площадь нас благословить. Тепло уже кралось вместе с лучами утреннего солнца, но морозец ещё не собирался отступать и бодрил. Сопровождало меня в этой поездке немного народа, так, человек семьдесят. Проехать мимо никак не можно было, и вся наша кавалькада остановилась и послазила с лошадей.

Боялся, что это всё затянется, но всё обернулось несколькими ободряющими словами и освещением крестным знамением, на что все среагировали одинаково и перекрестились, после чего засобирались. Правду мне говорили про «нестяжателей», что не склонны они к церемониям. Сильвестр принадлежал к ним. Да и рассуждал разумно и всячески меня поддерживал, когда я порой зацеплялся с ним языками.

Тоже не стал затягивать и взобрался на лошадь. Не вышел Великий Князь пока ростом, чтобы на неё вскакивать, а взбираться мне помогает специальный человек. Вот так, по утреннему морозцу, мы все выехали из Кремля через Фроловские ворота. А затем, увеличив темп, поскакали по Красной площади, вдоль главного московского торжища, по которому ходили толи припозднившиеся посетители с вечера, толи ранние его утренние посетители. Уже заметны были мелькания юрких мальчишек, бежавших по своим, возможно важным, делам. От заманивания к товарам спасало большое количество воев.

Устремились по Варварке прочь из Китай-города, но и в Белом городе надолго не задержались. Слава богу, никого не затоптали. Перебравшись через Яузу, по засыпанному ещё снегом мосту, и устремились к своей цели вдоль Москвы-реки. Постепенно, то, что называлось дорогой, стало от неё отклоняться. Ума не приложу, как тут местные ориентировались, что она тут вообще есть. Собственно, постройка дороги заключалась в возведении мостов через реки, а там где она была большой, организации переправ. В привычном мне понимании, да и в непривычном, их не было. Основными транспортными артериями были реки. Летом вплавь, зимой по льду, именно так происходил основной грузопоток товаров. Берег реки прекрасный ориентир, особенно если прошёл снег. Здесь же, как определялись, терялся в догадках. Вот на одной из остановок и стал расспрашивать.

— Фёдор Семенович, а как тут выяснить, что тут дорога?

— Просто. Проторена и наезжена она.

— То летом, а зимой вот снег прошёл, а потом метель?

— Ну, тут малость посложней. Вдоль дороги деревеньки стоят, ежели сам путь не знаешь, то завсегда подскажут.

— А если стемнело?

— Так не езди по ночам! Ночью надо быть на постое, спать и сладкие сны видеть.

— А ежели не рассчитал?

— Так не надо рассчитывать, спроси у местных, далеко ли до следующей деревни.

— Ну, это здесь в центре Руси, а как на окраинах.

— Так там торных почитай и нет, одни направления. Только вдоль шляхов или рек.

— Так всё-таки, а может, как дороги улучшить, чтобы не гадать постоянно. Указатели там, где поставить. Деревья посадить вдоль дорог, чтоб с пути не сбиваться.

— Мысли, Государь, у тебя дельные, только определиться, кто этим займётся.

— Думаю Ямскому Приказу в самый раз. Они же по ним ездить станут.

— Иван Иванович. Тоже верно, кто же ежели не он. Умеешь ты находить людям работу. Беззубцев не обрадуется.

— Так и нечего ему, работать пора уже, а-то уже сколько прошло. Хотя чего возмущаюсь. Всё ещё строить надо, да и людей подбирать. Годика через два три только чего путное будет, а пока и так сойдёт, к тому же времени и дорогами займёмся.

Деревни действительно попадались часто. Первые две были на разных берегах речки Гравороньки, да и дальше они встречались постоянно. Гнать никто нас не гнал, мы и не спешили. Потому приехали в Лукьяново ближе к вечеру. Стояла эта деревня на берегу речки Ситовки. Оценить реку не представлялось возможным, но это, пожалуй, было всё, что было сделано в первый день. Занялись организацией на постой. Возникла чудовищная проблема. Некуда поселить Великого Князя. Местный помещик, не располагал обширными усадьбами. Пришлось подселиться к нему, вернее практически выжить. Ничего, это ненадолго.

Утро началось с неожиданностей. Для меня, местные вроде ничего такого и не заметили. Как-то десонировали последние слова в молитве священника.

— Чего он сказал? — Обратился, к стоящему неподалёку, опять же Фёдор Семёновичу.

— Во имя Аллаха Милостивого и Милосердного и Исуса Духа Божия. Аллах велик.

— Эээ… Как Аллах велик? Мы же вроде православные?

— Государь, так это же святой, и не из последних! Хотя, конечно, и не во всех приходах почитают.

Похоже, мой сосед старовер и не представляет, насколько наша церковь была русской, нежели православной. Он-то главным аргументом приводил, слова из старой библии про то, что Исус царь славян, а не иудеев, как сейчас, или типа того. Сколько же на самом деле было реформаций, прежде чем здешнюю превратили в знакомую мне, и в чью угоду? Столько вопросов. То-то у нас никогда не было религиозных войн в те времена. Просто у нас их Аллаха тоже почитали, обалдеть!

На этом чудеса не кончились. Пошли смотреть стекольный завод. Это заводом назвать можно разве что в бреду! Даже в сравнении с бумагоделательным. Работало это только летом. Печь для получения стекла представляла собой небольшой помост из глины с воздушными каналами, накрытый большим глиняным горшком. Внутри его разводился огонь и вносился другой маленький со смесью. Затем, брались ручные меха, и через специальные отверстия раздувался огонь. Получалась неоднородная масса, из которой проволочкой выбирались небольшие кусочки получившегося стекла.