Человек смотрящий - Казинс Марк - Страница 99

11 сентября, Южная башня © Gulnara Samoilova / AP Photo

Клубятся красиво подсвеченные кудрявые облака (вроде тех, что на барочных картинах возносят на небеса Богоматерь в окружении ангелочков), вырываясь из некой твердой, геометризованной, монументальной формы с ажурной поверхностью. Этот ажурный мир подчеркнуто, почти по-дзен-буддистски прост. Таких идеально прямых линий не бывает в природе, и, словно для того, чтобы создать противовес безупречному порядку, наружу проросла цветная капуста облаков. Скала и лишайник. Какой изысканный визуальный контраст. Какая гармония форм.

И какая жалость, что мы с вами смотрим сейчас на то, как рождается братская могила. Какая жалость, что внутри лишайника – разорванные на части тела и мириады осколков: офисная мебель, кофемашины, сумки, завтраки. Телевидение и тут поспешило доставить горячие блюда на пиршественный стол зрителей. Сперва репортажи в прямом эфире, потом в записи, снова и снова, до бесконечности, как будто в надежде, что от повторений люди наконец поверят в невероятное. Нанизывание кругов в средствах массовой информации не размыкает замкнутого круга у тебя в голове, – наверное, поэтому высказывания о событиях 11 сентября грешат нелепой эстетизацией. Тогдашний президент Соединенных Штатов Джордж Буш-младший произнес: «Террористические атаки крушат сталь, но им не сокрушить сталь американской решимости». (Опять метафора – и это в стране, практически уничтожившей свою сталелитейную промышленность.) Направить два авиалайнера на башни Всемирного торгового центра – безусловно действенный способ ошарашить Америку, так чтобы она в изумлении открыла рот. Куда как хорошо было американским лордам слушать звуки мадригала и попивать мёд, не думая об унижении Ближнего Востока и великой культуры одной из мировых религий, ислама. Но теперь это время прошло. 11 сентября 2001 года террористы – которых осудили почти все мусульмане – кастрировали США. В прямом эфире. На глазах у всего мира. Как вам такое унижение? По иронии (и это не ускользнуло от внимания многих обозревателей), Голливуд регулярно показывал на большом экране, как рушатся города и небоскребы. Компьютерная графика позволяет изображать подобный хаос не просто правдоподобно, а гиперреалистично. Любые высотные здания рано или поздно рухнут. Потенциальная энергия конвертируется. Энтропия возьмет свое. По этой логике, еще когда Луис Салливан придумывал, проектировал и строил самые первые, действительно прекрасные высотные здания, их неизбежная гибель уже маячила в нашем воображении и распаляла в нас тайное желание ее увидеть. Чем элегантнее и неподвластнее законам гравитации создание человеческих рук, тем охотнее наша фантазия рисует его бесславный конец. Стоит взять в руку птичье яйцо, ощутить его хрупкое совершенство, как тотчас рождается желание разбить его. Голливуд и XX век в целом хорошо понимали это инстинктивное желание бить и крушить, смотреть, как сегодня гибнет то, что вчера считалось неприкасаемым.

Что будет, если наше неуемное желание видеть всё – «want see» – перейдет опасную черту? Что, если в XXI веке мы уже за нее заступили? Не живем ли мы во времена великого потопа визуальности и нам впору возводить баррикады из мешков с песком? Не тождествен ли «разъятый глаз» модернизма визуальному цунами, сметающему все преграды на своем пути?

Если коротко – да, хотя бы из-за масштаба государственной и корпоративной слежки в XXI веке.

Разумеется, слежку изобрели не сегодня. И чем больше людей скапливалось в городах, тем удобнее было за ними присматривать. Тысячелетиями по всему свету, от Индии и Османской империи до Американского континента, при строительстве дворцов и канцелярий делались потайные ниши для соглядатаев. В 1792 году во Франции был учрежден Комитет общественной безопасности (ранее – Наблюдательный комитет), который занимался изобличением противников революционного режима. В 1844 году в Великобритании небывалый размах перлюстрации под предлогом «национальных интересов» вызвал, как пишет Уильям Маккала Торренс, «пароксизм народного гнева». А в 1910-х годах в той же Великобритании впервые стали применять негласную фотосъемку для борьбы с экстремизмом, то есть с суфражистками. Во время обеих мировых войн солдатские письма с фронта в обязательном порядке проходили цензуру. В 1960–1970-х на оживленных улицах и футбольных стадионах начали устанавливать камеры видеонаблюдения, работавшие по принципу «телевидения замкнутого контура» (информация с камеры транслируется не в сеть, а на специальное устройство приема и хранения видеосигнала). В 1973 году крупная полицейская система наблюдения была установлена на Таймс-сквер в Нью-Йорке. Но развитие технологий в XXI веке открыло совершенно иные возможности для наблюдения за гражданами. В одних только Соединенных Штатах действует около тридцати миллионов камер видеонаблюдения – по камере на каждых десять человек населения. Всего в мире число таких камер доходит, вероятно, до ста миллионов. Системы распознавания автомобильных номеров уже стали обыденностью; столь же привычными скоро станут и системы распознавания лиц. Спутниковые навигационные системы, такие как американская GPS, китайская Bei Dou-2tf, российская ГЛОНАСС и другие, позволяют любому, у кого имеется при себе совместимое мобильное устройство, определить свое местоположение с точностью до нескольких метров (соответственно, с такой же точностью координаты любого пользователя могут быть определены извне). Единственное требование – устройство должно находиться в зоне видимости как минимум четырех спутников (американская GPS включает тридцать один спутник), и не важно, доступны ли вам сотовая связь и соединение с Интернетом.

Никогда раньше на нас не смотрело столько небесных глаз. Люди, исповедующие разные религии, верят, что их боги с высоты смотрят на них; но в наше время на нас и правда смотрят миллионы встроенных в стеклянные шары видеокамер, похожих на глаз дáлека из «Доктора Кто» или глаз разумного компьютера ЭАЛ-9000 из «Космической одиссеи».

Камеры видеонаблюдения © Suljo / Dreamstime.com

За нами следят сверху, и в этом кроется много больше простой технической целесообразности. Всесильные следят за бессильными. Видеонаблюдение обращается с нами – как Пикассо с натюрмортом. Нас разглядывают со всех возможных ракурсов. Сведенный образ кубистичен, как фасеточный глаз стрекозы. В фильме «Жилой комплекс Ред-Роуд» (режиссер – Андреа Арнольд) Кейт Дики играет оператора системы охранного наблюдения в одном из кварталов Глазго.

Жители квартала – работяги, застрявшие на нижних ступенях социальной лестницы, а «приглядывают» за ними те, кто наверху, у кого власть и деньги. (Вообще-то, местный жилой комплекс – один из самых высоких в Европе, так что в каком-то смысле еще неизвестно, кто на кого смотрит сверху вниз.) Фильм рассказывает не столько о тотальном, как у Оруэлла, контроле за гражданами посредством видеослежения, сколько о психосексуальных проблемах героини Дики. Однажды на одном из мониторов она видит, как мужчина занимается сексом. Она использует свои возможности, чтобы собрать о нем всю доступную информацию, в конце концов исхитряется попасть к нему в квартиру, переспать с ним и обвинить его в изнасиловании, чтобы отомстить за прошлую обиду. Так или иначе фильм напоминает нам о том, что камеры видеонаблюдения часто нацелены на такие места – автопарковки, подземные переходы, – где людям не приходит в голову опасаться слежки и где они нередко дают выход своей агрессии и сексуальности. Работа героини превращает ее в вуайериста, она готова следить за людьми днем и ночью, по поводу и без – в точности как само одержимое идеей слежки государство.