Выбери любимый жанр

Болотные огни
(Роман) - Чайковская Ольга Георгиевна - Страница 22


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

22

— Тем хуже для нас, — мрачно сказал Берестов.

— Вы думаете, Денис, что боретесь с этим десятком парней? О нет, совсем нет. У вас куда более серьезный враг. Вы боретесь с разрухой и белогвардейщиной, с кулачьем и дезертирами. И с мещанством.

— Кабы иметь дело с одним только мещанством! Мы бы, пожалуй, справились. Мещанство не стреляет, это тишина, болото…

— …чай из блюдечка, герань на окне, канарейка, — все это ерунда. Мещанство очень даже стреляет. Вы не были в Германии накануне войны и не видели, как жаждал крови немецкий мещанин. А вот еврейские погромы вы уже наверняка видели. Уверяю вас, и это, и наши банды — все это мещанство, ставшее на дыбы, мещанство с оружием в руках. Оно страшно не тем, что сонное и благодушное, оно страшно ненавистью, подозрительностью и- низменностью своих страстей. Я его видал.

Дохтуров замолчал, быть может вспоминая. Лягушки почему-то разом затихли.

— И его хлебом не корми, — продолжал инженер, — только дай полюбоваться на какую-нибудь «сильную личность».

— О, тут вы правы. Недавно выезжали мы брать Кольку Пасконникова, о котором вы, вероятно, слышали. Кровавый бандит, мразь последней степени, а видели бы вы, как его встречали в деревне «высшие слои»! Ехал он в небольшой тележке, кони разубраны, краснорожий от самогона. А девицы, затянутые в ситцевые кофты, в башмаках с подковами и в сережках, цветы ему бросали. Как лицо императорской фамилии!

Они опять помолчали. Каждый вернулся к своим мыслям.

— Плохи у вас дела, друг? — спросил инженер.

— Хуже не бывает. А самое страшное — подозрение и недоверие. Можете вы себе представить мое положение: даешь задание собственному своему сотруднику, на самом же деле это не задание, а ловушка. Такие сети плету, самому тошно. Плету и молюсь, чтобы никто из наших в них не попался. Есть у нас такой милейший парень Ряба, — так я думал, со стыда сгорю…

— Всех проверяете?

— Всех.

— А этот ваш Водовозов?

— Павлу я верю, как самому себе, — резко сказал Берестов, — его бы я не стал проверять, как не стал бы проверять вас.

Они замолчали, на этот раз надолго.

— Вернемся к вашей встрече с бандитами, — сказал Берестов.

— Да, я очень хотел вам помочь тогда и задержать хоть одного из парней, но в лесу раздался свист, а мы были безоружны. Поэтому, когда парни побежали, я остановил Митьку, который рвался в бой, и затолкал его в овраг, что недалеко от дороги; лесною тропкой мы вернулись домой. Не знаю, разглядели ли они меня, но на всякий случай я держу Сережу при себе. Бабку, я думаю, они не тронут (кто же мстит через тещу!), а относительно Сережи меры принять не мешает. Да и за него страшновато — мальчишку в последнее время не узнать. После того как на дороге убили эту девушку, его словно подменили, по ночам бормочет и вскрикивает. Денис Петрович…

— Что? — глухо ответил Берестов.

— Я хотел спросить…

— Лучше… не спрашивайте.

— Хорошо, — поспешно сказал инженер.

— Сейчас я еще не могу.

И они снова молчали.

— Опять же вернемся к поселку, — сказал наконец Дохтуров.

— Вот что, для начала я постараюсь достать вам разрешение на право носить оружие. Вы бы в лицо их узнали?

— Конечно. Да если бы они к вам на следующее утро пришли, вы бы их тоже узнали.

Берестов рассмеялся.

— А кто вас драться научил, вы помните?

— Еще бы не помнить. Начальник здешнего угрозыска.

— Вам пора спать, наверно. Вы прошлую-то ночь спали?

— Что-то не припомню, — ответил инженер, и было по голосу слышно, что он улыбается. — Пошли, хорошо здесь.

Берестов уехал на рассвете, так и не повидав знаменитого Митьки Макарьева.

В розыске читали «Красную искру», где появилась статья Берестова. «Говорит начальник розыска» — называлась она.

«Ограблена кооперация, — писал Денис Петрович, — деньги, которые с таким трудом собрали наши работницы, захвачены врагами советской власти. Пошли слухи, что кооперацию ограбили сами кооператоры, дабы скрыть следы якобы хищений. Не верьте этим слухам. Все документы на месте, в порядке и будут завтра представлены на собрании пайщиков. Но интересно другое: кому понадобилось тащить из сундука кооперации ненужные бумаги? Ответ может быть только один: грабители, ничего не понимая в документации, унесли их, думая, что уносят важные документы. Вряд ли нужно доказывать, что это сделали не кооператоры, а какие-то люди, которые хотели бросить на них тень. Чего же лучше? — двойной удар: и без денег и с запятнанным именем. Нет, так просто мы нашу кооперацию врагу не отдадим. Мы, работники розыска, сделаем все, чтобы вернуть похищенное, схватить и обезоружить врага».

Рябе статья Берестова очень понравилась. «Просто как Некрасов пишет», — говорил он.

Нюрка затаскала до дыр газету, которую ей прочитал сосед. В самой подписи «Берестов», казалось ей, кроется какая-то магическая сила. А последние слова были приговором для преступников и вызывали чувство гордости за всемогущего начальника розыска. Если бы она знала, каким беспомощным чувствовал он себя!

Вскоре после этого встретила она Дениса Петровича на улице.

— Эй, помощница! — окликнул он. — Ты, кажется, за кооперацию болеешь. Пошли со мной.

Нюрка побежала за ним, не помня себя от волнения и даже не спросив, куда они идут. А шли они к самому большому дому в городе, дворянскому особняку, который все еще назывался «дом бывшей Зубковой». Берестов и Нюрка поднимались по широкой мраморной лестнице, такой слепяще белой, словно она была сделана из сахара-рафинада. Казалось, она начнет крошиться под сапогом Дениса Петровича. Нюрка, робея, ступала но ней своими веревочными тапочками — такие тапочки из грубой веревки во множестве плели тогда женщины.

В небольшом зале, куда они вошли, было довольно много народу, к Нюркиному удивлению, здесь были не только депутатки из исполкома, но и все крупные и мелкие торговцы города, каких она знала. Был здесь и Кутаков. Нюрка ничего не могла понять: торговцы поднимались один за другим и жаловались на невыносимо трудную жизнь. А Берестов смотрел на все это светлым взглядом, каким глядят в бесконечную даль, куда-нибудь за реку.

— Красные купцы самооблагаются, — объяснил Денис Петрович, не отводя взгляда.

Это он добился в исполкоме «самообложения» нэпманов налогом в пользу кооперации.

— Как хотите, граждане, — говорил высокий старик, владелец чайной Титов, — деньги с нас все одно взыщут. Так давайте же добровольно поможем нашей красной власти.

Денис Петрович пришел сюда потому, что ему хотелось поближе взглянуть на этих «красных купцов». Именно среди них, казалось ему, нужно искать виновников ограбления. Их он и имел в виду в своей статье.

Борису статья тоже очень понравилась, но сказать об этом Берестову он не решился. Он вообще сейчас не осмелился бы заговорить ни с ним, ни с Водовозовым и старался возможно реже попадаться им на глаза. Но чем меньше он их видел, тем острее чувствовал и переживал все, что имело к ним отношение. Когда Денис Петрович помянул о выдвинутых против него обвинениях («Говорят, я от бандитов взятку беру»), Борис воспринял это как тяжкое личное оскорбление.

В глубине души он допускал, что подобное сказать мог Морковин, но ему не хотелось бы так думать про человека, который был соратником отца.

Однако, к удивлению Бориса, когда он осторожно заговорил об этом с Морковиным, тот и не думал отпираться. Напротив, лицо его посветлело, и под усами мелькнула улыбка.

— Задело, значит? — спросил он. — Хорошо! Ты не думай, я сам не верю, что твой Берестов взятки берет; если бы верил, был бы у нас другой разговор. Но так он бездеятелен, так неповоротлив, что захотелось мне его, понимаешь, подхлестнуть.

Борис думал было возразить, но следователь прервал его:

— Знаю, знаю. Пасконников, Сычов и другие подвиги. Да это ли нам нужно?! Ведь кругом-то все огнем горит, здесь нужен человек, который бы сам как огонь был! И хочешь обижайся на меня, сынок, хочешь нет, а я бы твоего Берестова расстрелял.

22
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело