История разведывательных служб Израиля - Мелман Йосси - Страница 60

Этот поток информации прекратился в 1975 году с арестом Муфти. Ее пытали и допрашивали палестинцы, а также представители КГБ и восточногерманской разведки. В течение пяти лет Муфти содержалась под стражей в пещере около ливанского порта Сидон. Израильтяне через «Красный крест» сумели обменять ее на двух палестинских террористов, приговоренных к пожизненному заключению. Обмен состоялся на Кипре. Муфти получила новые документы и стала работать врачом на севере Израиля.

Все пять с половиной лет, пока Цви Замир стоял во главе «Моссада», основной упор израильская разведка делала на борьбу с терроризмом. В этом вопросе «Моссад» работал в полной гармонии с «Шин Бет» и «Аманом». Но они ставили не на ту карту. Проникнутые маниакальным желанием мести, охватившим Голду Меир и членов ее кабинета, они видели в палестинцах только банду убийц и считали, что палестинская проблема может быть решена только контртеррором.

Теперь, оглядываясь назад, можно с уверенностью сказать, что Израиль должен был придавать более серьезное значение угрозе со стороны арабских стран, а не заниматься погоней за Саламехом или Хабашем. Но израильские лидеры относились слишком уж благодушно к этой угрозе и не верили, что арабы могут начать войну. А тем временем израильские ученые в обстановке глубокой секретности добились больших успехов в создании оружия абсолютного устрашения — ядерного арсенала.

В 1960-х годах резиденту ЦРУ в Тель-Авиве Джону Хаддену некогда было скучать: нужно было поддерживать взаимовыгодные отношения с израильской разведкой и одновременно следить за тем, что израильские власти старались тщательно скрывать. Естественно, основное внимание Хадден уделял наиболее секретной израильской программе. Он знал, что израильтяне не говорили правды о ядерной программе даже ему — их ближайшему другу, хотя как профессионал-разведчик он и не ожидал от них особой открытости. Разведки, как и нации, не имеют друзей, а только свои реальные, твердые интересы.

Слова «правда» и «атомный» никогда не сходились в Израиле. В 1961 году премьер-министр Бен-Гурион заявил Джону Кеннеди при встрече в Белом доме, что Израиль вел работы в области атомной энергии, но не военного плана. Вашингтон, конечно, в это не поверил.

В апреле 1963 года Шимона Переса вызвали в Овальный кабинет Белого дома, где Кеннеди потребовал от него информации. «Вы знаете, что мы очень внимательно следим за возникновением ядерного потенциала в этом регионе, что может создать очень опасную ситуацию. Именно поэтому мы поддерживаем тесные контакты с вами в сфере ядерных исследований. Что вы можете сказать по этому поводу?».

Перес ответил фразой, которая на протяжении десятилетий станет стандартным ответом мастеров израильской политики: «Мы не будем создавать ядерное оружие. Мы не сделаем этого первыми».

Резидент ЦРУ, конечно, уловил новый тон, когда премьер Леви Эшкол в качестве бывшего министра финансов почти открыто выразил свое несогласие с финансированием программы создания ядерного оружия. Во время визита в Вашингтон Эшкол договорился с администрацией президента Джонсона о том, что в обмен на расширение поставок в Израиль современного вооружения будет снижен темп работ в ядерной области. Израильтяне впервые получили истребители «фантом» и «скайхок», а американцы заняли место французов как основного поставщика вооружений Израилю.

Но Хадден видел, что израильтяне не до конца откровенны. Его тревожные сообщения в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли касались отношения Моше Даяна к так называемому проекту «бомбы в подвале». Даян, по данным американской разведки, пренебрежительно относился к ядерному оружию, считая его просто еще одним видом вооружения. Красные лампочки замигали тогда, когда израильские стратеги заговорили о ядерном оружии как о средстве, которое может навсегда покончить с войнами на Ближнем Востоке.

Каждый раз, когда Хадден выезжал в Негев, где он и его коллеги пытались вести наблюдение за реактором в Димоне, «Шин Бет» следовала за ним по пятам. В одном случае американец — официальный сотрудник посольства — проезжал по дороге неподалеку от ядерного реактора, когда на обочине приземлился вертолет и охранники потребовали предъявить документы. Дипломатического паспорта оказалось достаточно, но американец уехал убежденный, что в Димоне происходило гораздо большее, чем Израиль готов был признать.

ЦРУ отмечало признаки того, что израильская ядерная стратегия предусматривала создание разнообразных видов ядерного оружия для максимально гибкого использования в будущем. Помимо ядерных бомб предусматривалось создание водородного оружия и оснащение им ракет. Израильские ученые работали во всех направлениях, и ЦРУ пришло к выводу, что Израиль имел несколько систем доставки такого оружия.

Реактор в Димоне хорошо охранялся и был окружен плотной системой противовоздушной обороны. В июне 1967 года одной из ракетных батарей был даже сбит израильский самолет, возвращавшийся с боевого задания в Иордании и сбившийся с курса.

Но независимо от того, где располагался израильский секретный ядерный арсенал, в Димоне или на авиационных базах, он не был защищен так, как этого требовал сам характер оружия. Маленький Израиль формулировал свою ядерную стратегию на тех же принципах, что и сверхдержавы: главный акцент делался на сдерживание, но имелась в виду также возможность нанесения ответного удара. ЦРУ отмечало большое желание Израиля расположить часть ядерного арсенала за пределами своей территории на средствах морского базирования.

Основываясь на разведывательной информации, полученной в Израиле и других местах, ЦРУ пришло к выводу, что Израиль стремится к оснащению своих подводных лодок ядерным оружием. С точки зрения стратегии, это было вполне разумное решение, хотя и крайне амбициозное для такой маленькой державы: использовать подводные лодки в качестве платформ для запуска ядерных ракет. Арабам будет крайне сложно следить за этими подлодками, к тому же ядерное оружие, размещенное на лодках, будет в относительной безопасности. Димона и любая авиабаза могут быть подвергнуты бомбардировке, но подводные лодки останутся неуязвимы и готовы к ответному удару.

ЦРУ считало, что в конечном счете Израилю удалось оснастить свои 3 подводные лодки британской постройки компактным, но весьма мощным ядерным оружием. Они почти постоянно патрулировали в Средиземном море, и в какой-то мере это можно было трактовать как выполнение израильского обещания не «привносить ядерное оружие на Ближний Восток первыми».

Вообще-то такие обещания политиков никто из разведчиков или ученых не принимает всерьез. Они просто молча и упорно работают над решением стоящих перед ними задач.

Когда в 1960-х годах де Голль отказал в поддержке Израилю, перед шефом сверхсекретного «Бюро научных связей» возникли серьезные проблемы, но они его не обескуражили. Из своего неприметного кабинета в здании «Лакам» Беньямин Бламберг, как только начались дипломатические сложности с Францией, бывшей до этого основным поставщиком ядерной технологии и материалов, стал искать альтернативные источники и каналы помощи. Первого успеха ему удалось добиться в Норвегии. Норвежское правительство согласилось секретно поставить Израилю 21 тонну тяжелой воды. Как только поставка была гарантирована, «Лакам» начал поиски урана. Важным источником в поставке этого материала стал Залман Шапиро.

Шапиро родился в 1921 году в американском городе Кантон, штат Огайо, но всегда остро чувствовал свои еврейские корни. Его отец был ортодоксальным раввином литовского происхождения, многие родственники погибли в ходе Холокоста, да и сам он даже в Америке подвергался антисемитским оскорблениям. В 1948 году Шапиро получил степень доктора по химии. Создание в том же году Государства Израиль стало для него вдохновляющим моментом. Он вступил в Сионистскую федерацию и Общество друзей Техниона, самого престижного технического университета в Израиле.