Монстр
(Дело Йозефа Фритцля) - Холл Аллан - Страница 31

«Среда, дала ей аспирин и микстуру от кашля. Четверг, кашель усилился. Пятница, кашель продолжает становиться все хуже. Она кусала губы и язык. Пожалуйста, пожалуйста, помогите ей! Керстин действительно панически боится других людей, она еще никогда не лежала в больнице. Если возникнут какие-нибудь трудности, пожалуйста, обратитесь за помощью к моему отцу, он — единственный человек, которого она знает».

В конце была приписка матери:

«Керстин, пожалуйста, будь сильной, пока мы снова не увидимся! Мы скоро вернемся к тебе!»

Иллюзию того, что беглянка Керстин примкнула к какой-то секте, о которой никто толком ничего не слышал, предстояло разыграть еще раз. Элизабет завернула находившуюся в полубессознательном состоянии Керстин в одеяло и вместе со Штефаном помогла перенести истощенную дочь, весившую едва пятьдесят килограммов, из камеры наверх, в отцовскую машину.

«Как мама?» — спросила Элизабет.

«Твоя мать уехала», — ответил Фритцль. Скрупулезно все спланировав, он знал, что Розмари не будет встречать их у выхода; жена находилась на безопасном расстоянии — проводила отпуск в Италии.

Элизабет пробилась к выходу из камеры через лабиринт дверей и коридоров. Впервые увидев солнце с 1984 года, она на время ослепла. Штефан впервые увидел мир за пределами камеры. И мать и сына затопило великолепие этого мира — мира, который Элизабет оставила позади так давно, а Штефан не имел о нем вообще никакого представления. Пахло травой, тарахтел мотоцикл, перистый след тянулся за самолетом высоко в небе, в воздухе витал запах цветущей яблони. Они увидели плавательный бассейн, здание которого служило прикрытием туннеля, вырытого, чтобы расширить их темницу. Элизабет заметила и другие перемены, которые произвел с домом ее сообразительный отец.

Все быстро закончилось; мать и сына немедленно отвели обратно в камеру. Дверь снова захлопнулась за ними.

Феликс, серьезно угнетенный внезапным исчезновением матери и брата, спросил, где они были и что «там, за дверью». Элизабет давно внушала ему, что никакого мира за дверью нет; теперь ей на ходу пришлось выдумывать новую историю о том, что Керстин отправили поправляться, но она скоро вернется.

«Ничто не разлучит нас», — сказала она. Она надеялась на лучшее, но страх за тяжкое положение Керстин продолжал глодать ее.

А наверху Фритцль снял телефонную трубку и набрал номер «144» — австрийский аналог «999», по которому можно вызвать «скорую».

«Это „скорая помощь“? Я только что нашел без сознания свою внучку». Он думал, что так же умен, как всегда. На самом же деле этим телефонным звонком он начал расплачиваться за все содеянное им.

«Я нашел ее в коридоре, — сказал он, когда приехала машина. — Потом положил на заднее сиденье автомобиля, чтобы ей было удобнее».

Записка, которую он продиктовал дочери, лежала у него в кармане; он предъявит ее позже. Фритцль отвез Керстин в больницу, чтобы до конца разыграть роль заботливого дедушки. На сей раз выдуманная им история выглядела так: блудная дочь вернулась, чтобы подкинуть ему хронически больную девушку. Взгляните! Она даже сама написала об этом!

Однако на этот раз дела у маэстро-иллюзиониста пошли вкривь и вкось. Он мог дурачить социальных работников, строительных инспекторов, свою жену, семью, соседей и своих «верхних» детей. Но одурачить доктора Рейтера ему не удалось.

Альберт Рейтер, глава отделения интенсивной терапии в амштеттенской больнице, был поражен состоянием молодой девушки. Она впала в беспамятство еще в машине «скорой помощи». У Керстин проявлялись все симптомы отмирания жизненно важных органов. Почки и легкие функционировали плохо, температура была высокая, дыхание — напряженное, одно легкое частично было заполнено жидкостью. Через несколько минут после прибытия пациентку внесли в список критически больных.

Но наибольшее любопытство у врача вызвала ее внешность: бледность кожных покровов, необычайная исхудалость рук, анемия, кровоточащие десны, выпавшие зубы. За неимением лучшего Рейтер мог бы сказать, что девушка ни разу в жизни не видела солнечного света.

Работники больницы позднее сообщили СМИ: «Она напоминала лежащий в постели призрак. У нее не было медицинской карточки, вообще никаких бумаг — а вы знаете, как мы, австрийцы, любим писанину. По сути, она выглядела просто жутко. Мы не могли оторвать глаз от этой загадки».

Когда состояние Керстин стабилизировалось — тут потребовалась искусственная кома и подключение к диализному аппарату, — у нее были взяты анализы крови и желудочного сока на наличие каких-либо ядов, но ничего не было обнаружено. Неожиданно доктору Рейтеру позвонили из приемного покоя и сообщили, что прибыл мужчина с информацией о новом пациенте.

«Я встретил мужчину, и он показал мне записку, где говорилось, что он приходится пациентке дедом. В записке говорилось, что поступившую женщину зовут Керстин и она в очень тяжелом состоянии, поэтому мать попросила семью позаботиться о ней. Мать писала, что у Керстин начались головные боли и она приняла болеутоляющее. В записке говорилось, что она выпила одну таблетку, после чего у нее началось головокружение и судороги. Затем судороги стали повторяться ежечасно. Мужчина вызвал „скорую“, когда обнаружил ее, и „скорая“ отвезла ее в больницу».

«У меня сложилось впечатление, что он — вежливый мужчина, — вспоминает позже доктор Рейтер. — Он сказал, что его дочь, мать нашей пациентки, живет вне дома, но привезла дочь к ним домой. Мужчина, Фритцль, попросил нас сделать все возможное для Керстин. Это был очень корректный и нормальный человек, но что-то в его голосе мне не понравилось. Это навело меня на мысль, что тут что-то не так.

Особенно меня насторожило то, что он, по-видимому, не считал важным отвечать на мои вопросы более широкого характера — например, почему у его внучки нет вообще никаких медицинских карт. Он просто требовал, чтобы мы поставили Керстин на ноги. Он хотел как можно скорее забрать ее. Я сказал ему, что девушка в очень плохом состоянии, ей нужен аппарат искусственного дыхания. И еще добавил, что любой помощи, которую мы ей окажем, будет препятствовать то, что у нее нет абсолютно никаких медицинских карт.

Вызывала у меня подозрения и записка. Я не мог поверить, что мать больной девятнадцатилетней девушки бросит ее и скроется. Судя по письму матери, было ясно видно, что она заботится о своем ребенке. Так отчего же она не здесь?»

Фритцль, по преимуществу лжец и манипулятор людьми, не был готов к вопросам врача. «Просто сделайте так, чтобы ей стало лучше, доктор, а я позабочусь об остальном». Фритцль вышел из кабинета, а затем еще несколько раз возвращался на выходных справиться о состоянии Керстин.

Доктор Рейтер был озадачен и смущен. «Я не сомневался только в одном: единственный человек, кто может помочь больной в данном случае, — мать. У меня состоялся еще один разговор с дедом, и я сказал, что нам очень нужно переговорить с матерью Керстин. Я был уверен, что она располагает информацией, которая послужит ключом к загадочной болезни. Я не мог понять, почему он так противится, но в конце концов он согласился».

Фритцль сказал, что «постарается найти» Элизабет, пересказав доктору Рейтеру выдуманную историю-прикрытие о секте.

Доктор Рейтер попросил отдел отношений с общественностью больницы обратиться за помощью к местным СМИ и даже уговорил Фритцля принести ему фотографию Элизабет. Кроме того, доктор Рейтер распространил номер своего сотового телефона, чтобы каждый, кто располагает хоть какой-то информацией, мог с ним связаться.

Последовал один звонок. На этот раз из больницы в амштеттенский полицейский участок, который поставили в известность о прелюбопытнейшем случае со «скорой помощью». С этого момента полиция установила наблюдение за Фритцлем. Звонок поступил в 10.37 утра из Моствиртельской государственной больницы Амштеттена, и в нем сообщалось о загадочной больной. Пациентка «ни на что не реагировала и находилась в критическом состоянии»; симптомы предполагали, что с ней уже давно дурно обращаются. Человеком, сопровождавшим девушку, был некто Йозеф Фритцль, проживающий по адресу: Иббштрассе, 40, Амштеттен.