Штормовое предупреждение
(Рассказы) - Устьянцев Виктор Александрович - Страница 18

— Скорей, грабят!

Один из парней бросился наутек, а второй пошел навстречу Ивану. Иван заметил, что в руке у него что-то блеснуло. «Нож!» — догадался Иван и почувствовал, как непроизвольно замедлил свой бег. Потом Иван остановился, высматривая, где бы схватить камень или палку. Но под рукой ничего не оказалось. А парень был уже в семи-восьми шагах. Иван торопливо сдернул ремень. И в тот момент, когда парень поднял руку с ножом, Иван резко рванулся в сторону и ударил по руке бляхой. Он быстро наступил ногой на упавший нож и ударил бляхой уже по лицу бандита. Тот вскрикнул и опрометью бросился бежать. Иван поднял нож, хотел забросить его подальше, но передумал: «А вдруг вернутся?» И сунул нож в карман, рукояткой вниз.

Женщина все еще стояла, прислонившись к забору, и плакала.

— Что они у вас взяли? — спросил Иван.

— Ничего не успели. Сумку хотели отнять да часы. Спасибо, вы подоспели.

— Пойдемте, я провожу вас.

Она жила недалеко, в соседнем переулке. До самого ее дома шли молча. У калитки она сказала:

— А ведь у меня двое детей. — И опять заплакала.

— Ничего, все обошлось, — успокоил ее Иван и, попрощавшись, пошел.

— Как вас зовут? — крикнула она уже вдогонку.

Иван остановился. Подумав, ответил:

— Моряком.

Когда он вернулся на корабль, Кузьма уже укладывался спать. Иван тоже начал раздеваться. Когда стянул брюки, на пол упал нож. Только теперь Иван вспомнил, что так и не выбросил его. Он поднял нож и стал рассматривать.

— Откуда это у тебя? — поинтересовался Кузьма.

Иван рассказал, что с ним произошло.

— И ты не назвал ей себя? — удивился Кузьма.

— Нет. А зачем?

— Вот дурень! Да ведь это пахнет отпуском. Понимаешь? Нет? За такое дело краткосрочный отпуск командир обязательно даст. Хотя тебе может и не дать, ты служишь всего без году неделю, недавно из дому. А вот мне бы обязательно отпуск дали. Эх, почему не мне такой случай подвернулся!

Кузьма еще долго сокрушался. Потом спросил:

— Ты никому не рассказывал об этом?

— Нет, тебе первому.

— Слушай, что я тебе скажу. Дело это такое, что могут начать следствие, допросы и прочее. Не стоит тебе в это ввязываться. Давай я скажу, что я это сделал, а? И ножик мне отдай.

— Пожалуйста, если тебе так хочется, — согласился Иван. Он был даже рад, что Кузьма забирает у него нож и вообще берет все на себя. «И верно, начнется следствие — затаскают».

— Только никому ни слова! — предупредил Кузьма.

— Ладно.

Иван уже почти совсем забыл об этом случае, когда однажды Кузьма, отозвав его в сторонку, показал свежий номер флотской газеты. На первой странице жирным шрифтом была напечатана заметка:

На днях работница столовой № 2 Киселева вечером возвращалась домой. В темном переулке на нее напали два матерых бандита и хотели отнять у нее сумочку с деньгами и часы. Женщина закричала. Ее крик услышал проходивший невдалеке матрос. Не теряя ни минуты, он поспешил на помощь.

Увидев бегущего моряка, бандиты бросились на него. Один из них выхватил нож, но отважный воин ловким, хорошо отработанным приемом обезоружил бандита. Оба грабителя убежали.

Воин благополучно проводил женщину до дому, скромно умолчав о своем имени. На другой день он принес в отделение милиции отнятый у бандита нож. Здесь и узнали, кто этот воин, совершивший благородный поступок. Это матрос К. Прошин. Он образцово несет службу, в его карточке уже немало благодарностей командира.

— Кто это писал? — спросил Иван, когда прочитал заметку.

— Это не важно, — уклонился от прямого ответа Кузьма. — Ты помнишь о нашем уговоре?

— Помнить-то помню, только нехорошо все это.

— А кому какое дело?

Ивану не нравилась вся эта история, он уже пожалел, что согласился тогда с Кузьмой. Теперь же дело зашло слишком далеко, отступать, пожалуй, поздновато.

Весь день Кузьму наперебой расспрашивали. А он, приосанившись, в который раз рассказывал:

— Слышу, из проулка кто-то кричит истошным голосом. Ну я туда. Гляжу, а их двое. Ничего, думаю, и не в такие переплеты попадал. Первому такой «хук» подвесил, что он вмиг с копыт свалился. — Кузьма становился в позу боксера и демонстрировал, как он подвесил «хук».

— Ловко! — одобрительно гудели матросы.

— Второй, — продолжал Кузьма, — нож выхватил. Тут меня такая злость взяла, что спасу нет. Однако внушаю себе: «Спокойно!» Тут, братцы, спокойствие — самая главная штука. Растеряешься — всадит по самую рукоятку и поминай как звали…

Опьяненный славой, Кузьма теперь уже не ждал расспросов, а, переходя от одной группы матросов к другой, сам начинал рассказывать, каждый раз «вспоминая» все новые и новые подробности.

Когда построились на вечернюю поверку, старшина первой статьи Золототрубов объявил, что командир корабля предоставил Прошину краткосрочный отпуск. Кузьма торжествовал:

— Вот видишь, по-моему все выходит, — шепнул он Кургапкину.

Иван промолчал, он старался держаться от Кузьмы подальше.

На другой день перед обедом матросов выстроили на палубе. Перед строем рядом с командиром стояла женщина. Кургапкин сразу узнал ее. Он хотел сообщить о ней Кузьме и стал уже пробираться на середину строя, где тог стоял, но в это время старшина скомандовал «Смирно!» и побежал докладывать командиру. Приняв доклад, командир пропустил вперед женщину.

— Дорогие мои! — прижав руки к груди, взволнованно сказала она. — Вы уже знаете о том, что ваш товарищ матрос Прошин спас меня от нападения грабителей. Я хочу горячо поблагодарить его и от себя, от всей моей семьи вручить ему небольшой подарок. — В руках у нее появился сверток.

Старшина скомандовал:

— Матрос Прошин, выйти из строя!

Кузьма бодро вышел из строя и четко повернулся. Женщина пошла было к нему, но вдруг в недоумении остановилась. Потом что-то шепнула старшине. Золототрубов подбежал к командиру и тоже что-то шепнул ему. Кузьма, видимо, уже догадался, в чем дело. Он стоял, понуро опустив голову, лицо его было бледным. А женщина поочередно рассматривала моряков, стоявших в строю. «Сейчас увидит», — подумал Кургапкин и хотел незаметно перейти во вторую шеренгу. Но женщина уже заметила его. Она подошла к нему и протянула сверток:

— Вот, примите, пожалуйста.

Вдоль строя прокатился ропот. Но Золототрубов так зыркнул на матросов, что ропот сразу стих. Старшина подскочил к женщине.

— Прошу прощения, произошла ошибка. У нас, видите ли, два Прошиных. — Старшина сказал это довольно тихо, но его слышали все. Командир удивленно посмотрел на старшину, на лицах матросов было написано недоумение. Но вот командир одобрительно кивнул. Матросы тоже заулыбались, сообразив, в чем дело, и по достоинству оценив находчивость старшины.

Женщину вместе с Кургапкиным поспешно проводили в кают-компанию. Уходя, командир обернулся и показал десять пальцев. Старшина Золототрубов понимающе кивнул.

Прошин все еще понуро стоял перед строем. Старшина, смерив его с головы до ног недобрым взглядом, объявил:

— За проявленную нечестность, выразившуюся в попытке воспользоваться чужой славой, командир объявляет матросу Прошину десять суток ареста. Разойдись!

Строй мигом рассыпался. Прошина сразу же окружили. Кто-то ехидно спросил:

— Так расскажи, Прошин, как ты подвесил «хук»…

Кузьма резко повернулся и побежал в кубрик. Вслед ему неслись улюлюканье и свист.

Это было возмездие. Возмездие куда более страшное, чем десять суток гауптвахты.

ПОЕДИНОК