Игры Немезиды - Кори Джеймс - Страница 40

Наоми почувствовала, как годы горя и гнева, потери и предательства подступили к горлу. Она улыбалась, и голос у нее не дрожал.

— Как он?

Син с Каралом не переглянулись — просто на миг столкнулись взглядами. Они вступали на опасную территорию. Наоми не знала, боятся ли они ранить ее правдой или защищают от нее Филипа и Марко. Или просто не хотят вмешиваться в тяжелые отношения между ней, ее бывшим любовником и их сыном.

— Филипито молодец, — ответил ей Карал. — Умный мальчик, и целеустремленный. Зер[7] целеустремленный. Марко за ним присматривал. Берег от беды.

— Хотя нас не очень–то убережешь, — со старательной легкостью добавил Мирал.

В его взгляде сквозило голодное любопытство. Он не застал Наоми с Марко вместе. Половина разговора проходила мимо него.

— Кве а ми? — спросила Наоми.

— Мы все рассказывали ему правду, — уже жестче ответил Карал. — Мы не стали бы лгать своим.

Син кашлянул и отвел взгляд, как провинившийся пес.

— Когда он дорос до вопросов, Марко рассказал, что дела пошли резкие. Слишком резкие. Сказал, что матери пришлось отойти от этих дел. Ради аллес каппа[8].

— Ага, — протянула Наоми.

Так вот что о ней рассказывали. Оказалась слишком нежной. Слабачкой. С точки зрения Марко, это, наверное, так и было.

Но как тогда объяснить, кем она стала? Старпом на «Росинанте», выжившая на станции Эрос, побывавшая в новых мирах? Как это сочетается с объяснением про «слишком резкие дела»? Если сказанное не означало, что она недостаточно любила сына, чтобы остаться. Если не значило, что она сбежала от него.

— Филипито — он крепкий, — сказал Син. — Ты должна гордиться им.

— А как же, — отозвалась Наоми.

— Так ты, — начал Мирал, тщетно изображая непринужденность, — летаешь суи Джеймс Холден, а? И как оно?

— Постоянная работа без надежды на повышение, — ответила Наоми, и Син рассмеялся.

Помедлив, к нему присоединился разочарованный Мирал. Только Карал молчал, но, может быть, потому, что следил за лепешкой.

У Наоми загудел ручной терминал. Два сообщения от Джима. Она уже почти коснулась пальцем иконки «принять». От его голоса ее отделяли несколько крошечных движений. И эта мысль притягивала ее магнитом. Услышать его, хотя бы в записи — все равно что ополоснуться чистой водой. Она отправила сообщение в очередь на прочтение. Скоро она прослушает их все. Но, если сейчас начать, не остановишься, а она еще не закончила здесь. И вместо того чтобы прослушать входящие, она отправила запрос на адрес, который дал ей представитель «Экспорта дальних рубежей». Через несколько секунд установилась связь, красная рамка показала, что канал защищен.

«Мисс Нагата, — приветствовал ее молодой человек, — чем могу служить?»

— Я просила предоставить мне корабль, — ответила она. — Как там мой заказ?

Взгляд молодого клерка ненадолго рассредоточился, потом он улыбнулся еще шире.

«Мы ожидаем трансфера на обновление в базе реестра, мэм».

— Значит, оплата прошла?

«Да. Вы можете уже сейчас принять имущество, но прошу учитывать, что разрешение на вылет вам не дадут до обновления базы».

— Меня это устраивает, — сказала Наоми, вставая. — Где он стоит?

«Шестой док, девятнадцатый причал, мэм. Желаете, чтобы при передаче присутствовал наш представитель?»

— Не надо, — отказалась она. — Просто оставьте ключ в зажигании, мы сами все заберем.

«Разумеется. Благодарю за заказ».

— И вам спасибо, — отозвалась Наоми. — Желаю вам хороших клиентов.

Она прервала связь. Син с Миралом уже собирали немногочисленные пожитки. Карал одной рукой подхватил с нагревателя последнюю лепешку, другой выдернул вилку из розетки. Ей не пришлось просить, чтобы поднимали остальных — Син уже этим занимался. Ничего вроде бы не изменилось, но в комнате вдруг стало слишком душно, жар от нагревателя и теснящихся тел давил, как груз. Наоми вышла в соседнюю комнату.

— Пора, — мягко позвала она. И вспомнила фильмы, в которых мать будит сына в школу. Ситуация была немного похожей, и Наоми, вопреки рассудку, наслаждалась этой минутой. — Филип, уже можно уходить.

Он открыл глаза, но проснулся нс сразу. И показался ей растерянным. Юным. Беззащитным. Потом его взгляд сосредоточился, и Филип снова стал самим собой. Новым собой. Незнакомым.

Они закрыли дверь и пошли по коридору. Холодный бриз от вращения пах сыростью и озоном. В руке у Наоми осталась недоеденная лепешка. Она откусила еще раз, но остывшее тесто застревало в горле. Бросая остатки в утилизатор, она постаралась не увидеть в этой аллегории чего–то большего.

Син громоздился у двери, привычно хмурясь. Он стал старше. Жестче. Наоми скучала по нему молодому. И по себе прежней.

— Готова, Костяшка? — спросил Син.

— Да, черт возьми, — сказала она, и Син присмотрелся к ней внимательней.

Может быть, услышал в ее словах больше, чем просто подтверждение.

Корабль оказался простым транспортным скифом, таким маленьким, что его вороненые борта, казалось, прогибались под тяжестью причальных зажимов. Эпштейновская тяга отсутствовала, так что большую часть объема занимала реактивная масса. Лететь придется на струе, и основная часть рейса пройдет в невесомости. Немногим лучше, чем скафандр с реактивным ранцем и запасом газовых баллонов, но для их нужд сойдет. Наоми купила скиф на распродаже старья, проведя деньги из своей доли в «Росинанте» через два анонимных счета — на Луне и на Ганимеде. Последним владельцем числился некий Кооператив Эдвардса по устранению малых рисков. Эта компания возникла только для заполнения регистрационных бланков и должна была исчезнуть вместе с кораблем, который, если верить опознавательному коду, назывался «Четземока». Он представлял собой примерно половину того, что Наоми могла назвать своей собственностью, но в бумагах ее имя не фигурировало. Она считала, что этого мало. Она считала, что это слишком. Она сама не знала, что и подумать.

Филип ждал в доке перед погрузочным краном, и Наоми тоже остановилась там. Син с Каралом: и Миралом держались в стороне, чтобы не нарушать их уединения. Причал был платной парковкой, красные цифры на стене сменялись, отсчитывая время до перехода к новому нанимателю. Стены из металлокерамики потускнели: постоянное космическое излучение разрушало изоляцию. Воздух пропах смазкой. Кто–то оставил на стене старый плакат: рассеченный круг АВП, окруженный сложившимися в круг полумесяцами Земли и Марса. Не просто АВП, а АВП воинствующий.

Когда–то Наоми принадлежала к нему.

Подтянулись остальные. Джози и Старик Сэнди. Вингз — другого его имени она не знала. Незнакомая женщина с тяжелым лицом и грустным взглядом — у нее не хватало одного зуба. Бритоголовый мужчина с паутиной ярких шрамов на темной коже головы, хромающий от незалеченного ранения ступни. Еще кто–то.

Проходя, все они кивали Филипу. Их лица выражали смесь уважения и снисходительности. Все они знали ее сына лучше нее. Все они улетали вместе с ним. В другое время такая боль в груди встревожила бы Наоми. Сейчас она знала причину.

Слезы грозили навернуться на глаза, но Наоми их сморгнула. И прикусила язык, чтобы не расплакаться.

— Все в порядке? — спросил Филин.

Она засмеялась, и ком в горле совсем застыл.

— Более или менее. Как только обновят реестр, можно будет заполнять полетный план и вылетать.

— Хорошо.

— У тебя есть минутка?

В его метнувшемся взгляде Наоми почудилось беспокойство. Сердце ударило один раз — и он кивнул, подбородком указал в угол. Они отошли вдвоем — остальные посторонились. Сердце у Наоми стучало, как бывало в опасности. Пульс ощущался в горле.

У стены причального отсека они остановились, и Филип повернулся к ней лицом. В мозг властно вторглось воспоминание о беззубом младенце, ухватившемся за ее палец, и Наоми не сразу сумела выбросить из головы эту картину.