Игры Немезиды - Кори Джеймс - Страница 56

— У меня есть кое–какие знакомые… — начал Амос. — То есть, сама понимаешь, если они еще живы.

— Вот тебе и план, — кивнула Кларисса, но с места не двинулась.

Дикция у нее наладилась — значит, кровоизлияния в мозг, скорее всего, не случилось. Одной проблемой меньше. Амос тоже пристроил голову на грудь покойника, коснувшись макушкой головы Клариссы. Немного отдыха не помешает, но скоро надо будет двигаться. До Балтимора далеко. Он прикинул, где бы достать машину. Или на худой конец пару велосипедов. Пульсирующая боль в ухе затихала. Скоро он сумеет твердо стоять на ногах.

Бледный диск в черном небе укрылся за обрывком тучи, пропал на минуту и показался снова.

— Забавно, — заметила Кларисса. — Большую часть истории человечество не могло добраться до Луны. Несбыточная мечта. Потом это стало рискованным приключением. А наконец — обычнейшим делом. Вчера это было обычнейшим делом. А теперь — снова почти несбыточная мечта.

— Да, — протянул Амос, — только вот…

Он ощутил, как она шевельнулась, повернула голову, чтобы посмотреть на него.

— Что такое?

Амос указал на небо.

— Я почти уверен, что это — солнце. Хотя твою мысль я понял.

Болела голова. Болела спина. Ног он не чувствовал. Это приводило его в отчаяние, пока не стала возвращаться память и Алекс не понял: значит, он жив. Гудел медотсек, что–то прохладное закачивалось ему в вену. Сознание снова погасло.

Очнувшись во второй раз, он почувствовал себя почти человеком. Медотсек был огромным. Раз в пять больше, чем на «Росинанте», хотя и меньше настоящего, многофункционального госпиталя на «Бегемоте». Противоударное покрытие стен имело приятный оттенок хлебной корки. Алекс хотел было сесть, но передумал.

— А, мистер Камал? Вам лучше?

Говорила женщина–врач — узколицая, светлокожая, с глазами цвета льдинок. В форме марсианского военного флота. Алекс кивнул — скорее из вежливости, чем соглашаясь, что ему лучше.

— Я поправлюсь? — спросил он.

— Зависит от вас, — усмехнулась она. — Будете лопать, как в двадцать лет, непременно поправитесь.

От смеха в животе проснулась острая боль. Врач поморщилась и тронула его за плечо.

— Пока вы были без сознания, пришлось вас немножко порезать. Перегрузка не пошла на пользу язве.

— У меня язва?

— Была. Теперь на ее месте привитый лоскут, но ему еще надо прижиться. Через несколько дней вы почувствуете себя гораздо лучше.

— Ага… — Алекс опустил голову на подушку. — Я немножко перенапрягался в последнее время. А как Бобби?

— С ней все в порядке. Сейчас ее опрашивают. Думаю, и с вами захотят побеседовать, раз уж вы пришли в себя.

— А мой корабль?

— Мы завели шлюпку в ангар. И перезаправили. Вернем, когда оторвемся.

— Оторвемся? — он снова вспомнил о погоне.

— Те джентльмены, что вас обстреляли… Наш арьергард внушает им, что за нами гнаться не стоит. Как только подойдет помощь, вы, полагаю, сможете продолжать путь.

— Вы, значит, кого–то ждете?

— Да, еще бы. — Женщина вздохнула. — Полдюжины наших лучших кораблей. Вряд ли нам нужно так много, но рисковать никто не хочет.

— По мне, так это правильно, — согласился Алекс, прикрывая глаза.

С молчанием женщины что–то было не так. Он снова взглянул на нее. Она осталась на том же месте, по–прежнему улыбалась, непринужденно сложив руки на животе. В глазах у нее стояли слезы.

— Пока вы были без сознания, кое–что произошло, — сказала она. — Вам, наверное, следует знать.

Едва он вошел в комнату для собеседований, Бобби вскочила и крепко обняла его. На ней был обычный на кораблях спортивный костюм — точно такой же, каким снабдили Алекса. Поначалу они молчали. Алекс странно чувствовал себя в ее руках. Бобби была намного больше и сильнее его. Казалось бы, объятия такой привлекательной женщины должны содержать хоть какой–то элемент эротики, но Алекс ощущал только общую для них беззащитность.

Он никогда не бывал на Земле. Не знал, каково там. Еще недавно он сказал бы, что его ничто не связывает с этой планетой. И с изумлением открыл, что ошибался. Четверть миллиарда погибших от ударов и цунами. Скоро будет еще больше. Новостные каналы уже сейчас сообщали об отказах инфраструктуры, о падении температуры ниже нуля в весеннем северном полушарии, скрытом густыми тучами пыли, пара и обломков. Главные города снабжались энергией от термоядерных реакторов, но остальным, когда иссякнут аккумуляторы, придется полагаться только на солнечную энергию во всех ее видах. Тогда погаснут еще миллиарды огоньков. Генеральный секретарь погиб вместе с неустановленным числом других представителей Ассамблеи. Военные отзывали домой корабли из всех концов Солнечной системы, устанавливали вокруг планет кордон от новых ударов. Провалившееся нападение па Тихо и темный флот, с которым столкнулись Алекс с Бобби, выглядели всего лишь ремарками к тому, что творилось с родным миром человечества.

А хуже всего было то, что никто не понимал, кто это сделал. И зачем.

Бобби выпустила Алекса и отступила назад. В ее глазах отразилась та же пустота, которую Алекс ощутил в себе.

— Дело дрянь, — сказала она.

— Да уж.

В комнате для собеседований все дышало безопасностью и уютом. Не били в лицо бестеневые лампы. Стены были окрашены в тот же оттенок коричневого, что и в медотсеке. Кресла-амортизаторы стояли не вокруг рабочего стола, а у маленьких столиков. Такие помещения у Алекса по кинофильмам ассоциировались с кабинетами психиатров. Бобби тоже оглянулась, словно увидев комнату заново, глазами Алекса. И кивнула на маленькую нишу напротив двери.

— Хочешь чаю? У них есть чай.

— Конечно, — сказал Алекс, — выпью с удовольствием. Ты в порядке?

— Я в порядке. То есть немножко встряхнуло, но меня даже в медотсек не загнали, — сказала она. — Тебе какого? У них есть черный со вкусом апельсина, улун, ромашковый…

— Никакого не пробовал.

— Я тоже. Так. Ладно, тебе, значит, улун.

Машинка зашипела, Бобби вручила Алексу грушу. Она была теплой на ощупь и слабо пахла водой и дымком. Алекс, присев к столу, сделал глоток, но чай оказался еще слишком горячим. Бобби опустилась рядом.

— Потрясающий был пилотаж, — начала она. — Почти жалею, что вырубилась и не могла полюбоваться.

— Я бы тебя предупредил, но сама понимаешь. В спешке…

Бобби покачала головой.

— Я не в претензии. От напряжения могла бы открыться старая рана, или удар хватил бы, или еще что. Я посмотрела запись боя. Серьезно: сидела здесь в чистой одежде, прокручивала все в записи и все равно несколько секунд думала, что мы не выберемся.

Ее восхищение согревало лучше горячего чая. Алекс почти не сомневался, что краснеет, и надеялся, что она не заметила.

— Да, только–только проскочили. Чертовски удачно ты вспомнила про конвой. Мне ничего в голову не приходило. Уже известно, что за черти нас обстреляли?

— Нет. Большая часть сопровождения сейчас прикрывает нас и пока, кажется, справляется. Но враги не включают транспондеров. Не угрожают и требований нс выдвигают. Полная тишина.

— Жутко. — Чай уже достаточно остыл. — Есть шанс, что мне позволят отправить сообщение капитану?

Бобби со вздохом развела руками.

— Рано или поздно — да. С нами обращаются как с друзьями, но вряд ли сразу дадут доступ в рубку связи. Мы все еще ведем бой, хоть и ушли с главной линии огня.

— Что ты им сказала?

Бобби сдвинула брови.

— Правду, только вышло не очень удачно.

— В смысле?

— Я сказала, что мы искали пропавшие корабли, скрывающиеся за новыми опознавательными сигналами, по наводке Джеймса Холдена.

— А! Да, когда произносишь это вслух, получается довольно зловеще.

— Они интересовались, как мы узнали, где искать, и что связывает меня с Холденом. То есть про тебя–то они знают, так что вопрос стоит так: почему я оказалась с тобой в одной команде.