Игры Немезиды - Кори Джеймс - Страница 59

«Сейчас я обращаюсь к тебе, потому что хочу сохранить мир в Альянсе. Я не хуже тебя помню, сколь многим ты пожертвовал и как много сил отдавал АВП. Это не забыто. Но наступает новая эпоха, и у нее своя логика. Я знаю, ты из тех людей, которые способны отличить справедливость от неизбежности. Я верну тебе кредит доверия. Клянусь. Но мне понадобится знак. Чтобы было, на чем показать новой силе, что ты здраво оцениваешь ситуацию. Что ты способен к переговорам. Речь идет о пленном. Не из тех, кто участвовал в мятеже. Даже они понимают, что пока требовать этого нельзя. Но ты задержал человека по имени Уильям Сакаи. Я прошу тебя в качестве жеста доброй воли передать его мне на станцию Паллада, а взамен я гарантирую тебе место в совете, когда…»

Фред прервал запись, заставив Андерсона Доуза застыть с полуоткрытым ртом и полуопущенными веками.

— Ты меня разыгрываешь, — сказал Холден.

— Разве кто–то смеялся?

Холден присел на край стола, рассматривая застывшего на экране человека. В груди спорили друг с другом гнев, удивление, возмущение, смех, отчаяние.

— Ты мог бы ответить, что мы уже вышвырнули его из шлюза.

— Ответить до или после того, как его вышвырнут из шлюза?

— По мне, так все равно.

Фред усмехнулся и убрал с экрана изображение.

— Ты так говоришь, но ты бы этого не сделал. Даже в ярости ты слишком порядочный человек. И я, как выяснилось, тоже.

— Правда?

— Помягчел к старости. Всюду теперь вижу… тонкости. Станция до сих пор закрыта, но мне придется ее открыть. Восстановить подобие нормальной жизни. Впрочем, дело не в этом. У меня два приглашения на два совета. Внутренние планеты сейчас отступают. Перегруппируются. Радикалы из АВП становятся новыми лидерами.

— Они же психи, на них висит массовое убийство!

— Да, — кивнул Фред. — И мы не знаем, кто они. Доуз знает, а я — нет.

— Минутку, — заговорил Холден. — Постой. Ты собираешься отдать Сакаи этому Доузу в обмен на имена и сообщить Авасарале, кто разбомбил Землю? Сколько раз за карьеру ты намерен переходить на другую сторону?

— Я никуда не перехожу, — сказал Фред. — Это стороны вокруг меня меняются. Я всегда за порядок. За мир. Даже за справедливость. Случившееся на станции Андерсон открыло мне глаза на то, чего я прежде не видел. Или предпочитал не видеть. И вот это…

— Оказало такое же действие?

— Не знаю, какое действие оно оказало. Пытаюсь понять. Внутри АВП всегда присутствовали радикально настроенные фигуры. Вольтер Коллектив, Марко Инарос, Кассандра Ли. Но это были маргиналы. Мы умели их контролировать. Не позволяли им переходить черту, а если это иногда не удавалось, использовали эксцессы для того, чтобы представить умеренных, таких как на Церере и на Тихо, меньшим злом. А теперь они взяли власть. И я не знаю, что лучше: объявить им войну — или встать рядом и попытаться контролировать падение.

Холден покачал головой.

— Твой друг Доуз, похоже, уже в одной постели с ними.

— Его верность принадлежит Поясу. Когда наилучшим для Пояса казалось равенство с внутренними планетами, он добивался равенства. А я верен… всем. Очень долго это означало говорить за тех, у кого самый слабый голос. Потом появилась протомолекула, и игра пошла по–другому, а теперь, если, пристроившись к радикалам, я получу больше всего влияния… Пока мои люди удерживают «Медину», меня будут слушать все. Я смогу бросить свой голос на ту чашу весов, которую сочту лучшей в долговременной перспективе.

— Звучит как дерьмовые оправдания «реальной политики» постфактум, — бросил Холден. И, подумав, добавил: — Сэр.

— Так и есть, — сказал Фред. — Но ничего другого у меня нет. Если я найму «Росинант», чтобы отвезти меня на Луну, на встречу с Авасаралой, — отвезешь?

— Если мы успеем проверить работу Сакаи, а ты предоставишь команду — конечно. А еще лучше было бы собрать моих, где бы они сейчас ни болтались.

— А если я попрошу тебя отвезти меня и пленного на Палладу?

Тогда сам: себя… удовлетворяй.

Фред хихикнул и встал, проверив оружие в кобуре.

— Всегда рад поболтать с вами, капитан. Возьмите выходной. Я обращусь к вам, когда приму решение. То или иное.

— А сейчас ты куда?

— Поговорить с Сакаи, — сказал Фред. — Попробую вытянуть что–нибудь. Перспектива не вылететь из шлюза может сделать его более разговорчивым. — Фред смотрел на Холдена со странным выражением на грани между жалостью и мольбой. — Я стараюсь поступать хорошо, Холден. Но бывают времена, когда не очевидно, что такое «хорошо».

— Согласен с тобой, — ответил Холден, — до той точки, где ты скажешь мне, что такое время настало.

Холден сидел в тайском ресторане и ел арахисовый карри, не похожий, если верить детским воспоминаниям, ни на одно земное блюдо. Кусочки не–курятины плавали на поверхности не–карри. Холден притапливал их палочкой и смотрел, как они снова выскакивают из глубины, когда ему пришло два сообщения. Первое — от матери Элизы. В семье пока было все в порядке. В районе ввели мониторинг среды, но приказов об эвакуации еще не поступало. «Впрочем, — добавила она, подняв бровь, — эвакуироваться некуда: не найдешь места, обеспеченного и снабжаемого лучше нашего ранчо». Семья отправила запасной реактор на поддержку локальной сети в Трифорксе и ждала известий от Джексонов — может, им нужна помощь. Холден достаточно знал мать, чтобы видеть, как глубоко беспокоит ее все, о чем она промолчала. Однако, прощаясь, Элиза обещала оставаться на связи. Слабое утешение, но лучше, чем ничего.

Второе письмо было от Алекса.

Они с Бобби Драпер на корабле премьер–министра направлялись к Луне под прикрытием конвоя. Все на волоске, но пока держится. Флот поддержки отправлен и должен быть на месте через сутки или двое. От Наоми, где бы она ни находилась, Алекс вестей не получал. И, что еще существеннее, от Амоса тоже. Пилот пошутил, что Амос выживет где угодно, что под ним взрывается не первая планета, но сквозь смех ощутимо сквозили тревога и ужас. Когда Алекс дал отбой, Холден еще трижды прокрутил запись с начала до конца, чтобы послушать знакомый голос.

Он начал записывать ответ, но ресторан был слитком людным для того, что хотелось сказать, поэтому капитан дал себе слово не забыть отправить сообщение, когда вернется к себе. Он съел карри, сколько принял желудок. Освещение ресторана понемногу из желтого переходило в золотистый свет искусственного заката планеты, которую многие здесь видели только на экранах. После оплаты счета подошел официант, предложил на выбор десерты и напитки. Многозначительным, хоть и вежливым, взглядом показал, что можно заказать и еще кое–что.

Мозг Холдена отталкивал большую часть вопросов. Не хватало еды, не хватало выпивки, не хватало сна, не хватало секса. Хоть какого–то секса. Он ощущал в животе глубокую, как океан, пустоту. Такая бывает от голода и от жажды, от изнеможения и от похоти, только сегодняшнюю пустоту он ничем не смог бы наполнить. Не зная, как ее назвать, Холден сознавал, что она толкает его поддаться гневу или отчаянию. От маячащего со всех сторон страха, что команда никогда не соберется больше на корабле, живот болел, как от удара.

А потом пришло слово. Пустота называлась тоской по дому, а «Росинант», каким бы чудом он ни был, — не дом, когда на нем нет Алекса, Амоса и Наоми. Холден задумался, сумеет ли избавиться от этой тоски, если команда не вернется. Долго ли он продолжит их ждать, сознавая, что не дождется? Официант ласково улыбался ему.

— Ничего не надо, — сказал ему Холден. — Спасибо.

Он вышел в главный коридор, проговаривая про себя ответ Алексу и репетируя интонации. Каждое слово будет проверено марсианской службой связи, так что лучше не допускать возможностей для двойных толкований. Беда в том, что Холден всегда точно знал, что хочет сказать, и не улавливал двусмысленностей в своих словах, пока их не находил кто–то другой. Может, лучше просто отпустить пару шуток и сказать, что он ждет команду на борту.