Леший. Четвертые врата (СИ) - Геярова Ная - Страница 29

       – Кар!

       «Тьфу, ты чертовка!» – про себя выругался Кондрат.

       Ворона сидела в нескольких шагах от него, на детской качели. 

       – Кыш, дура! – замахнулся на птицу Леший. – Раскаркались, видишь ли.

       И поторопился в подъезд. Прикрывая дверь, бросил взгляд на качели, вороны не было. Зато несколько других сидели на бордюре у тротуара, смотря на него черными круглыми глазами. Кондрат потер внезапно взмокшую шею. Нехорошо это, и дело не в похолодании и Ешевских приметах. Просто нехорошо. И на душе разом стало тоскливо и тревожно. 

***

       Дверь громко хлопнула, когда Кондрат вошел в квартиру. И тут же из кухни выглянула тетушка. Из-а её спины выпрыгнула Тайра и бросилась Кондрату в ноги крутясь и ластясь.

       – Я её выгуляла, – сказала тётушка. – Но она ждёт тебя, ты бы её с собой брал. Весь день скулит. Кстати, подзабыла я с утра, вчера вечером помимо девушки, приходил мужчина, сказал с твоей работы.

       – Кто? – спросил Кондрат, стягивая грязную обувь. 

       – Как же… – тётушка задумалась. – Да вроде Семён, часов в девять приходил. Я сказала, что ты задерживаешься. Он в комнате твоей подождал минут десять, но ему позвонили, и он ушел.

       Кондрат откинул снятую обувку к выходу.

       – Семён! Ко мне? – отчего-то перед глазами встало лицо Лены, жены дежурного. «Вечером он ушел, вернулся поздно». Значит, у него он был. Но не долго. Зачем он приходил? Никаких дел у Лешего с дежурным не было. И друзьями закадычными они не были. Однако ж, тот приходил к нему. Хотел что-то сообщить? Или наоборот узнать? Поделиться. Кондрат направился в ванную, на ходу снимая вещи. Сунул их в стиральную машину. Сам залез под душ.

       Вода журчала, тепло и хорошо. Если нажать на кнопку панели душа, то и радио заиграет. Не до радио. Ни до чего. Как хочется, чтобы всё стекло с водой. Чтобы не было ни мыслей, ни воспоминаний. 

       Легкие капли, теплые струи домашнего дождя. Это ни холод осени, это ни напоминание о приближающейся зиме. Это тепло – домашняя, личная весна. И она пусть медленно, но смывала заботы дня, серость и грязь улиц. Струи весны – нежные, радостные. Кондрат плюхнул на руку гель, и во влажном воздухе запахло морем. Весенним ласковым морем. Вышел он довольный. Он был в своей квартире, в которой пахло жаренной картошкой и ещё чем-то вкусным. Пахло чистотой и уютом. Маленький уголок огромного мира, единственный, в котором Кондрат чувствовал себя защищенным. Вот только дверь заменит и будет совсем хорошо. Леший прошлепал в свою комнату, натянул теплую кофту, пахнущую лимоном. Тетушка всегда стирала порошком с этим ароматизатором. 

       Тайра потерлась о ногу и заглянула в лицо, преданно и сердито. Как же мог, хозяин, оставить её одну на целый день? 

– Больше не оставлю. Завтра со мной на работу поедешь. Эх, животина, – почесал её за ухом Кондрат. Та взвизгнула и радостно кинулась из комнаты. 

       – Кодя, ужинать!

       Леший улыбнулся. Вот оно счастье. Любимая квартира, тетушка, верная собака и жареная картошка в чугунной сковородке. И больше ничего. Ничего, что его не касается. Да, прав Митяй. Он, Кондрат такой. У него всё хорошо. И то, что там, на улице, чужое, холодное, и те, кто там, за стенами его дома, чужие – Лешего это не касается. 

***

       Тик-так. Тик, так.

       Слишком громко. Будильник?

       Откуда у него в комнате будильник?

       Вчера спьяну казалось, что тикает, а сегодня?

       Тайра сначала поворчала, а потом завыла, тихо и как-то беспомощно, тоскливо. К Кондрату прижалась сильнее. Он сквозь сон погладил собаку по голове и проговорил.

       – Тихо, малышка, спи. 

       Тайра почувствовала спокойствие хозяина и тоже успокоилась, а через минуту заскулила и начала лезть под одеяло.

       – Ну, нет, – возмутился Кондрат и открыл глаза.

       Черт бы побрал всех и вся! Сердце стукнуло болезненно и тут же отразилось холодными мурашками по всему телу. Стремление Тайры спрятаться под одеяло передалось и Кондрату. Он был следователем, не опер, конечно, но предчувствие развито не меньше. И работало оно редко, не та специфика работы, но сейчас. Четкое понятие – одеяло не спасёт, пришло молниеносно, уступив место другому более сильному желанию. Убежать из комнаты. Подскочить и рвануть к двери. Но до неё не меньше трех шагов. И неизвестно, что сделает то, что раскачиваясь, маячило, высвечивая синим у самого окна.

        И меланхоличное тихое: Тик-так. Тик, так.

       Кондрат почти не слышал последнее. Оно просто эхом отстукивало где-то внутри. А за стеклом незашторенного окна, маячило синее.

       «Пока проникнет, пока разобьет стекло. А нужно ли ему разбивать его? Это же свет. Окно ему не преграда. Живой свет! Может и преграда». И все же рискнуть. Собака скулит, тычется в пузо. 

       – Тайра, – медленно, садясь в кровати, шепнул Кондрат, не спуская глаз со света. – Сейчас я скажу и бежим. 

       «Ох, вот только ноги ватные и дышать тяжело. Сердце как колокол. Бум, бум. И навязчивое: Тик, так. Тик-так». И всё же, он вскочил. И тут же упал, ноги не держали. Собака рванула к двери. Остановилась. Развернулась к хозяину, призывно заскулила. «Ну что ты возишься? Вставай!».

       Свет за окном колыхнулся, тонкими полосами начал проникать в комнату. Первые лучи скользнули по подоконнику. Тайра взвыла. Бросилась к Кондрату, лизнула в лицо и отбежала к двери. Остановилась. Снова завыла. Свет опускался всё ниже, скользнул по полу, просачивался сквозь занавески. Послышался топот ног тетушки.

       – Кодя, почему Тайра воет?

        Скрип открывающихся дверей и испуганный вскрик. Свет метнулся к Кондрату. Одновременно с ним, воя от ужаса, кинулась к хозяину собака.

       – Тайра!

       Страх заставил встать. Тётушка медленно оседала на пол, держась за сердце.

       – Тётя Зина!

       Кондрат смог подняться, схватил стул и швырнул в проникающий в комнату свет. Тот отпрянул назад. Тайра кинулась следом воя и скуля одновременно. 

       Помогло! 

       Слабость пропала. Свет сместился в сторону и начал приближаться по стене. 

       – Тайра! – Кондрат крикнул так, что у самого зазвенело в ушах. Подхватил тётушку на руки, бросился из комнаты, оглянулся. Под шкафом замигала чуть видная красная кнопка.

       Тик, так, тик…

       «Да ну, не может быть!» – ударила мысль в висок, но рассуждать не было времени. Кондрат уже бежал вон из квартиры. Схватив по дороге куртку, он бежал, шлепая босыми ногами по ступеням. Тайра неслась впереди. Они выскочили на улицу, и Леший успел сделать всего пару шагов, прижимая к себе безвольное тело тетушки.

       От взрыва земля покачнулась. Со звоном вылетели окна соседских окон. Взвыли сигнализации машин и сразу раздались крики. Леший выдохнул, перекрестился и не чувствуя веса тёти побежал мимо соседского дома, в окнах которого уже зажигался свет. Кондрат бежал подальше от своей улицы, в темноту. Он остановился всего один раз, бросил взгляд на окна родной квартиры, на выкорчеванную раму спальни, на разбитые окна соседних комнат, из которых валил черный дым.

        – Ссучара! – прошептал Кондрат и бросился бежать дальше.

       Звонок мобильного телефона, заголосивший среди ночи, журналиста Марини Еши Юндун не разбудил. Молодой человек, сидел перед компьютером и в очередной раз забивал «Яндырь». Смотрел на ответы, усмехался и заносил что-то в блокнотик.

       «Дзинь, дзинь! Аюверды, дзинь, дзинь», – именно так, слово в слово, сказало новейшее чудо сотовой связи.