Мама из другого мира. Делу - время, забавам - час (СИ) - Рыжая Ехидна - Страница 65

Зимний вечер подкрался незаметно, а праздник подошел к концу. Мы всей дружной толпой вышли во двор, чтобы проводить гостей.

На улице стемнело. Небо очистилось от туч, и хотя звезд еще не было, немного света давал куцый серп новорожденной луны.

Неожиданно в небе полыхнула зарница. Ярко-оранжевое полотно пламени осветило все вокруг неровным живым светом. На улицу ринулись даже дежурные, наспех натягивая верхнюю одежду. На фоне полыхающего неба темнела узнаваемая фигура Мартина, который «дирижировал» огненным видением.

Огонь в небе свернулся в жгут, распрямился огненным бичом, рассыпался на десятки огненных шаров, желтых, голубых, отсвечивающих фиолетовым, почти белых, багрово-красных. Шары пульсировали, перемещались, меняли размер и цвет. Мы восхищенно глазели в праздничное небо.

– Мартин силен, – пророкотал рядом Ричард, – То, что он владеет огнем, я знал, но то что он мастер иллюзий для меня новость.

– Не думаю, что дело только в иллюзии, – вступил в разговор Четвик, – обратите внимание, шары имеют только те цвета, которые присущи огню. Этот человек манипулирует температурой пламени, поэтому шары разноцветные.

А в небе продолжалось огненное представление. Вот раздула капюшон гигантская алая кобра, отчего восторженно заверещали змееловы. Вот взмахнул крылами сокол – и его приветствовали радостными криками. Вздрогнула иллюзорная ветка кедрача и на нас посыпались мириады огненных снежинок, которые, не долетая, угасали.

Восторженное «о-о-о» и победное «фью-фью» Габи умчались к реке и растворились в ночи.

Стало тихо-тихо, настолько всех поразило огненное представление. Через два вздоха грянул вал восторженных воплей – так зрители благодарили Мартина за небывалое зрелище. А сам мужчина, подхвативший дочь на руки, счастливо улыбался.

После бурных прощаний гости покинули пределы поместья. У портала была самая настоящая очередь. Сперва ушли Веррес с бабушкой, которой напоследок я вручила усовершенствованную модель кресла-качалки, одну из тех, что ожидали своего часа в мастерской. Я так и не поняла, к каким выводам она пришла. Ждать ли её вновь в гости или нет? Разочаровала ли её новая версия внучки? Непонятно. Пожилая леди внимательно за мной наблюдала на протяжении всего дня. Под ее изучающим взглядом была слегка некомфортно, но от её молчания и вовсе одолевали сомнения.

Следом нас покинули друзья-студенты, Реджинальд, Беатрис и Дэвис, а самыми последними, извинившись, ушли Тени полным составом. Утром планировалась какая-то важная операция, так что всем необходимо было собраться в конторе. За весь день с Ричардом не удалось и минутки побыть наедине, оставалось лишь наслаждаться мимолетными, словно случайными, касаниями.

– Шуруйте спать, ребята. Все мы сегодня устали. Завтра утром подниму рано, в доме нужно будет навести порядок, – дал распоряжение Гевин. – Гости – это хорошо, но уж больно хлопотно.

Я смотрела как разбредаются по своим комнатам домочадцы и… завидовала. Сон? Видимо, высплюсь я лишь на том свете, а сейчас, без лишних свидетелей, стоит пообщаться с братцем.

В ситуации с Петримом все оказалось до банального просто. И одновременно запутанно.

Утром парень просто испугался, ведь я упомянула, что в гости прибудут Тени. Встреча с теневой службой была совсем ни к чему. Он решил бежать, пока не грянули настоящие неприятности, по сравнению с которыми кнут Ульха – сущая мелочь.

Пока все, включая Добина и Китика, были увлечены гостями, он пробежался по комнатам с целью найти что-нибудь ценное. В спальне Фырка ему повезло – наткнулся на сумки столичных студентов. Добыча оказалась ерундовой: немного денег и несколько артефактов неизвестного назначения. Это то, что удалось найти у Норы и Лоры. А вот с сумкой Платона у воришки не задалось. Чары сработали, как и полагалось, и парень, до сих пор не отошедший от убийства, с головой окунулся в свой жуткий кошмар: его пытаются поймать и арестовать. Вот и побежал со всех ног прочь.

Петриму в обновленном приюте понравилось, но ни он, ни Добин никак не могли перестроить свое поведение. Те полгода, проведенные на улице, когда они присоединялись то к одной шайке, то к другой, наложили необратимый отпечаток на личности этих двоих, особенно Пертима. Он не только был самым старшим, но и считал себя таковым. Убедив друзей вместе с ним покинуть приют в поисках лучшей доли, он взял на себя роль главаря и защитника. Но иной раз самый страшный враг – голод. Вскоре стащить то, что плохо лежит, отобрать пару монет у одинокой старушки или обобрать пьяного, уже не казалось чем-то недопустимым, а стало обыденным. Необходимым для выживания. Только Китик, с его добрейшим характером и сияющими глазами, удерживал старших товарищей на грани человечности. Младшего берегли как могли, насколько им позволяли жестокие от природы и развращенные вседозволенностью натуры. Парни инстинктивно понимали, что Китик – это их надежда, якорь, за который цепляются остатки человеческого в них, не дающий превратиться в конченных скотов.

Всё изменилось в одночасье. И совсем недавно. Ребята присоединились к очередной, на этот раз довольно крупной шайке, в которой взрослых было больше, чем подростков. Однажды, когда почти вся шайка собралась в заброшенном доме, приспособленном под притон, Петрим и Добин увлеклись игрой в кости и не сразу заметили, что мелкого довольно давно нет рядом. Они обнаружили его в подвале: голым и связанным. Рядом, довольно отдуваясь, отдыхал главарь, его помощник пьяно путался в завязках своих штанов, намереваясь повторить подвиг вожака.

Драка была короткой. Помощника озверевший Добин вырубил сразу, долбанув головой об стену. Инстинкты шакала спасли вожака от прямого нападения, он прикрылся безвольным телом Китика, который с ужасом смотрел на своих, потерявших человеческий облик, товарищей. От вида синюшных отпечатков пальцев на бледной коже малого у Пертрима сорвало крышу. Пертим действительно не хотел никого убивать, это было бы слишком просто. Кто же виноват, что человек, державший в ужасе целую банду отбросов, помрет от первого же тычка. То ли артерию какую задел, то ли ещё что.

Кое-как приведя малого в порядок, они максимально скрытно покинули притон. Шли всю холодную ночь к центру города, справедливо полагая, что искать их там если и будут, то не сразу. Но достигнув центральной портальной площадки, парни поняли, что им улыбнулась удача. Они заметили давнего знакомца по приюту, рослого Крафта. Тот был в компании сытых, хорошо одетых, а главное, знакомых ребят-отказников. Сразу подойти не решились, а потом стало поздно, знакомые уехали на извозчике. Оставалось дождаться вечера и надеяться, что бывшие товарищи ещё тут появятся. Идея спрятаться от возможного преследования в приюте витала в воздухе.

Нашли укромное место и начали дежурить, чтобы не проморгать Крафта. Странности Китика проявились после сна. Он стал панически бояться своих друзей, избегал любых прикосновений, но был тихим и послушным.

– Остальное тебе известно, – закончил рассказ Флин. – Парни многое видели, чутье подсказывает мне, что считывать надо глубже. Это даст новые сведения об окраинных шайках. В столице стало неспокойно, информация лишней не будет. По большому счету им всем светит суд, даже Китику, как сообщнику.

– Китика не отдам, – сразу обозначила я свою позицию. – Если парень и виноват в чем-то, то уже заплатил за это в полной мере. И за этих двоих я тоже готова побороться. Понимаю, что я наглею, – я замялась и послала ему по эхо-связи “пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста”, – но нашли же мы способ пристроить сына старосты с пользой для общества и не ломая ему жизнь. Может, и тут получится обойтись без тюрьмы?

– Разберемся, – Флин был на диво покладист. – За содействие следствию будет послабление, так что придумаем что-нибудь.

Брат был задумчив. Говорит про Петрима, но думает он явно о чем-то ином. Поэтому я решила подождать и не прогадала. Собравшись с мыслями, мужчина поделился наболевшим.