Благородная воровка (ЛП) - Грейси Анна - Страница 43

Память хранит запахи и то, что с ними связано. Твой может напоминать о ком-то другом, вот ещё один выученный в детстве урок. Если хочешь, чтобы люди думали о тебе как о турке, португальце или французе, ты должен использовать ароматы, навевающие им воспоминания о Турции, Португалии или Франции. Если хочешь, чтобы тебя считали китайцем, используй китайские благовония. 

Если бы кто-то вмешивался в планы Кит, как это произошло с мистером Девенишем, даже не разглядев косичку или одежды, он бы учуял в темноте её запах и предположил, что преступник – чужеземец. Люди могут не верить тому, что видят и слышат, но они мало что понимают в обонянии, поэтому оно влияет на них сильнее, чем следовало бы. 

От китайского вора разило ароматическими палочками и чужеземными благовониями. Кит Синглтон была девушкой, нежно пахнущей лепестками роз. Между ними не может быть ничего общего. Кит скребла себя, пока кожа не покраснела. 

В Королевском оперном театре погасли огни, и роскошные тяжёлые бархатные шторы стали медленно подниматься. Яркий свет заливал всю сцену. Затаив дыхание, Кит подалась вперёд. Их с тётей Роуз пригласили в оперу на небольшой приём, устроенный почтенной подругой тётушки – леди Эстер Хортон. Представление должно было вот-вот начаться. 

Заиграл оркестр. Тучный мужчина, в трико и старомодном камзоле, с напыщенным видом вышел на авансцену и начал петь. 

Кит уже успела немного подзабыть свой итальянский, но всё равно могла понять большую часть слов. Разумеется, он пел о любви. Но наряду с итальянской страстью до Кит доносились обрывки посторонних разговоров. 

– Ещё одно ограбление прошлой ночью. Это какая-то эпидемия! Теперь даже в собственных постелях никто не может чувствовать себя в безопасности. 

Тенор продолжал петь голосом, исполненным трагизма, о страстной и неразделённой любви. 

– Во всём виноваты стражники. Небось, пьют как сапожники. 

Тенор вышагивал по сцене и пел, а его возлюбленная тайно за ним наблюдала. 

Кит сидела в первом ряду ложи. Леди Эстер, зная, что девушка никогда прежде не была в опере, посадила её впереди с напутствием: 

– Дорогая моя, располагайтесь и будьте уверены, все увидят ваше чудесное синее платье. Да, и не сомневайтесь, вы тоже заметите всех, кто сегодня здесь присутствует – вот, возьмите этот бинокль. Как говорится, на других посмотреть – и себя показать. 

Тем временем леди Эстер и её закадычные подруги леди, Госпер и достопочтенная Перл Хамнет, расположились в глубине ложи, где звуки музыки мешали им не так сильно. Кит откинулась на спинку стула и стала бесстыдно подслушивать. 

– Этти, что же дьяволы украли? 

– Дорогая, разве ты не слышала? Бесценные произведения Бронзино Бракборна. 

– Бронзинки? Какие такие бронзинки? 

– Перл, это же очевидно! Маленькие статуэтки из бронзы, – доброжелательно пояснила леди Госпер. 

Кит с трудом сдержала смешок. 

– Нет-нет, Мод, это картины – как я слышала, даже немного пикантные – написанные в шестнадцатом веке каким-то итальянцем по имени Бронзино. 

– Что?

– Бронзино, итальянский живописец. Сейчас он уже умер, конечно. 

Музыка нарастала, тенор в полный голос изливал в арии всю страсть своего сердца, и у Мод возникли некоторые сложности со слухом: 

– Что? Кто умер? Ничего не слышно из-за этого проклятого кошачьего ора, – гаркнула Мод. – Что случилось с тем малым с бронзовыми статуями? 

– Дорогая, его так звали, Бронзино, – прокричала в ответ Этти – и как раз в тот момент, когда тенор замолчал. Её слова эхом пронеслись по всему залу, вызвав волну смеха среди зрителей. 

Обрадованная тем, что музыка на мгновение смолкла, Мод брезгливо заметила: 

– А, поняла, итальянец. Хороши они в искусстве, эти итальянцы. Была я однажды в Италии, так там картины и статуи повсюду! Изумительно! – она с подозрением посмотрела на тенора на сцене. – Думаю, он тоже итальянец. 

– Дорогая, ты права. Ах, как он хорош, – заметила Перл. 

Мод, поджав губы, слушала, как тенор начинает следующую арию. 

– У него слишком обтягивающее трико, вот что я вам скажу! 

Посмеиваясь, Кит снова вернулась к изумительному зрелищу – опере. Прекрасная музыка, роскошные костюмы. От всего этого на душе становилось удивительно хорошо и спокойно. 

Закончилось четыре отделения, впереди осталось ещё два. 

Служанка оперной героини переодела свою хозяйку в мальчика. По мнению Кит, получилось совсем не убедительно, но бедняжка находилась в отчаянном положении. Кит оставалось только надеяться, что герой оперы окажется слепым. 

В глубине ложи началось какое-то волнение. Кто-то ещё приехал. По-видимому, считалось модным опаздывать в оперу. Представление было уже в самом разгаре, а многие ложи только сейчас начали заполняться. 

«Какое неуважение», – подумала Кит. А ещё её раздражали бесцеремонная болтовня и шум, создаваемый вновь прибывшими. Музыка заворожила Кит, и ей хотелось, чтобы зрители вели себя тихо. Впрочем, создавалось ощущение, что общество собирается в опере отнюдь не ради музыки. Театр – всего лишь модное, обязательное место посещений, и самым значимым здесь считались антракты, когда представители света могут нанести визиты друг к другу в ложи. 

– Мисс Синглтон, вы так бледны, – раздался рядом низкий голос. 

Кит повернулась и возмущённо шикнула: 

– Я ничуть не бледная. Добрый вечер, мистер Девениш. – И снова повернулась к сцене. 

– Она выглядит нездоровой, – заявил тот, обращаясь к дамам в ложе. – Тут так душно. Полагаю, мне следует вывести её отсюда подышать свежим воздухом. Мисс Синглтон, леди Эстер, как вы считаете? 

– О, разумеется. Выведите девочку отсюда, – мгновенно согласилась леди Эстер. – Не хватало ещё, чтобы она лишилась чувств. 

Кит почувствовала крепкую мужскую руку на своём предплечье и раздражённо её стряхнула. Она хорошо себя чувствует и не намерена никуда идти. Она хочет досмотреть оперу. 

Но мистер Девениш решительно схватил её за руку: 

– Похоже, у вас кружится голова. Давайте я помогу вам подняться на ноги, мисс Синглтон. 

Раздражённая, Кит повернулась к нему в полной уверенности, что тому не следует делать ничего подобного, однако, обернувшись, увидела выражение его лица: глаза сверкают, рот плотно сжат. Мистер Девениш был разъярён донельзя. Если она не пойдёт с ним и не выслушает, он явно готов закатить вульгарную ссору прямо здесь, на публике. А ей этого ой как не хотелось! 

Неохотно она поднялась и позволила ему заботливо вывести себя из ложи. 

– Не могу даже представить, с какой стати вы… – начала было Кит, но остановилась под брошенным на неё ледяным взглядом. Мистер Девениш без слов схватил её за руку и потащил за собой по коридору, вверх по лестнице, снова по коридору и в небольшую комнатку, в которой, кроме выцветшей кушетки и маленького столика, ничего не было. 

– Сядьте, – мрачно произнёс он. 

Кит закатила глаза и села. «По крайней мере, эта ссора случится наедине», – подумала она. 

Он навис над ней: 

– Надеюсь, сейчас вы объяснитесь! 

Кит уставилась на него возмущённо: 

– Вы ворвались в ложу леди Эстер и вытащили меня в середине прекраснейшей оперы под надуманным предлогом. Извольте знать, я никогда прежде не была в опере и наслаждалась представлением. Дальше вы протащили меня без компаньонки по пыльным коридорам и узким лесенкам в комнату, которая, по-видимому, предназначена для предосудительных тайных свиданий, и ещё требуете, чтобы я объяснилась? 

Он ничуть не смутился: 

– Я не сделал ничего плохого. В отличие от вас. 

Кит надменно подняла брови. 

Мистер Девениш покачал головой: 

– О! Не надо изображать оскорблённую невинность. Я знаю, чем вы занимаетесь! Нет ни малейшего смысла отрицать. Мне известно, что вы натворили прошлой ночью!