Выбери любимый жанр

Красные петухи
(Роман) - Лагунов Константин Яковлевич - Страница 16


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

16

Пауза вышла долгой и неловкой, Вениамин с трудом заставил себя улыбнуться и сказать деланно-шутливо:

— А ведь, пожалуй, это похоже на правду.

— Святая правда, — тихо и миролюбиво поправил Коротышка. Помолчал глубокомысленно, полузакрыв глаза. — Бедная правда. Ни с одной потаскухой не вытворяют таких мерзостей. Каждый вертит ею, как хочет. Правда — ком глины, из которой можно слепить и жалкого урода и божество. Все зависит от ваятеля. От нас с вами. — Гоготнул. Залпом опорожнил стакан остывшего чаю. — Хотелось бы услышать о губернских властителях, особо о Пикине и Чижикове. Имею поручение присмотреться к ним, держать под прицелом. Что за птицы?

— Пикин — за-яд-лый боль-ше-вик. Из крестьян. Наверняка из бедняков: уж очень люто ненавидит богатеев. Каждого кулака готов собственноручно к стенке. Отчаянный и решительный как сатана, никаких «но» не признает. Не задумываясь собственной башкой заткнет любую пробоину. А политик— хреновый: все норовит кавалерийским наскоком, атакой. Ну что еще?.. Типично русская натура — все с маху, все до дна… M-да. — Выдержал многозначительную паузу. — Тут обстоятельства на нашей стороне… Ответственный секретарь губкома Аггеевский — тоже рубака и отчаюга высшей пробы, только пограмотней. Революция произвела на свет божий новую породу Аггеевских — Пикиных. Для них нет порога, через который не переступили бы во имя мировой революции. В этом их сила и слабость…

— Ясно, — нетерпеливо перебил Коротышка.

Упрекнув его взглядом, Вениамин нимало не ускорил течение речи, напротив — сделал ее замедленнее да еще в голос подпустил снисходительного высокомерия.

— Чижиков — орешек-зуболом с потайным дном. Тоже ортодоксальный большевик и за Советскую власть воевал. Но трезвый политик и очень для нас опасный. Делает все, чтоб предотвратить взрыв. Зоркий, чуткий и хитрый, собака. Пока он лает под губернским потолком — куда ни шло. Но если выскочит за пределы, дойдет до Дзержинского, а то и до Ленина, тогда — все кувырком. Чижиков да Новодворов — главные противоборствующие фигуры! Новодворов, советский губернатор, — классический большевик, мудр и гибок. К счастью, пока они с Чижиковым не сблокировались…

— Зачем ждать этого? — снова перебил Коротышка.

— Чего предлагаете?

— Убрать обоих.

— Дай бог вам успеха.

— В нашем деле бога по боку.

— Были двое сочувствующих нам в чека, — продолжал свою информацию Вениамин. — Чижиков унюхал — звериное чутье, — вымел. Есть там на примете еще один, держу на крючке, а дернуть боюсь: сорвется. Ладно, если только крючок откусит, а то и рыболова… — выразительно прищелкнул языком.

— Гы-гы-гы! — заржал Коротышка. — Идейные вы, а трусоваты. В таком деле не тянут. Сорвался — добивай! Ручки боитесь запачкать? Так ведь они, по-моему, давно уже… Решили быть идейным вождем, вдохновителем и пророком? Воля ваша. Только тут и вождь должен уметь орудовать финкой, кнутом и отмычкой. Диалектика…

Нервическая бледность разлилась по лицу Вениамина, на носу и щеках проступили просяные зерна веснушек.

— Вы меня не так поняли! Да, мы, эсеры, — идейные враги Советской власти. У нас своя программа. И в принципах я неуступчив, Илья Ильич. Для нас насилие не ремесло, а крайняя, вынужденная необходимость.

Ухмылка сплющила плотоядные красные губы Коротышки.

— Знаем мы вашу идейность. Любите за дядину спину прятаться, чужими руками чтоб, а так… один черт — белогвардейцы.

Вениамин вознегодовал. Выпрыгнул из-за стола, замахал худыми руками, с вздрагивающих тонких губ слетел мужицкий матерок.

— Мы не брезгливы. Через все прошли. Если бы я рисковал только своей головой… Один неверный шаг может погубить великое, святое дело. Вы понимаете, что тут заваривается? Колчаку такое и не снилось. Речь идет о все-си-бир-ском крестьянском вос-стании против Советской власти. Сначала Сибирь, потом вся Русь… Но первый шаг делаем мы! Отсюда. Здесь раскрылится красный петух. Такое пламя раздуем, вселенское… а вы… — Небрежным взмахом руки обтер губы. — Нельзя забывать главную цель! Но во имя ее, ради нее я готов на все. Могу быть золотарем и вором, заложить душу дьяволу…

Затянувшаяся речь «вождя» прискучила Коротышке, он раза два зевнул, потянулся и наконец бесцеремонно перебил:

— Устал я с дороги. До завтра. Бурлю-пум-пум, тарля-ля-лям. Прилипчивый мотивчик, не правда ли? Спокойной ночи, товарищ Горячев. Гы-гы-гы!..

2

Разговор с Коротышкой так взволновал Вениамина, что он не прилег до рассвета. Курил папиросу за папиросой и думал.

Кто же он, Вениамин Горячев? Как получилось, что эсер оказался в одних рядах с этим Коротышкой, которому все равно, с кем, под чьим знаменем, — лишь бы убивать красных. А ему, Вениамину Горячеву, если разобраться, — разве не все равно?..

Не будь большевистской революции, он был бы сейчас хозяин, господин… Большевики сожгли родное гнездо, расстреляли отца, растоптали мечту. Он ненавидел их до исступления, до судорог, до бешенства. Ненавидел и мстил. Но его возвышала в собственных глазах мысль о том, что он мстит не только за себя, что он служит высоким идеалам, отстаивает интересы крестьянства… ну, пусть не всего крестьянства, а крепкого, прочно стоящего на земле хозяина-сибиряка — разве мало этого? И разве ради этого не стоит принять как должное союз с колчаковскими карателями и монархистами!

Цель оправдывает средства. Эсерам в одиночку не поднять такую глыбищу. Чтобы каленым железом, с мясом, с кровью, до седьмого колена выжечь большевизм, нужна сила. Без коротышек сейчас не обойтись. Свалим большевиков— очистимся, отмоемся, разберемся…

Но сам-то Вениамин Горячев, кто он в этой игре — туз или подкидная шестерка? Положа руку на сердце, верит ли он хоть на йоту болтовне собратьев по партии о будущей «свободной крестьянской России»? Или вся эта эсеровская мишура, все эти разговоры о высоких идеалах — только маскировка, удобный трамплин для прыжка к власти? Просто ширма для честолюбцев вроде него?.. Выходит, он лжет перед самим собой?

А к такой матери всю эту мерихлюндию!.. Близится, близится желанное время — вот что главное. По множеству верных примет чувствует это Вениамин Горячев. Вызрела, выстоялась горючая, взрывчатая смесь. Не сегодня-завтра заполыхает пламя мятежа. Сколько шел к этому, через что переступил, чем пожертвовал! Второй год живет с тройным дном, с расщепленной душой. Честный русский офицер, доброволец и патриот, колчаковский поручик, эсеровский боевик в куртке приближенного губпродкомиссара… И все это за три года, часто помимо воли, силой обстоятельств. Осточертело думать одно, говорить другое, делать третье. И когда заветное, желанное рядом, преступно растрачивать душевные силы на дурацкий самоанализ. Хотел не хотел, думал не думал… Душу — на засов, чувства — в кулак и, не разжимая зубов, не колеблясь, не рассуждая, — к цели. Любой ценой. Любым путем — к цели!!

Посмотрел на часы. Приказал себе: «Хватит! И чтобы больше…»

Сгрудил посуду в угол, вытер стол, проворно разложил на нем бумагу, очинил карандаш. Подпер ладонями щеки. Прикрыл глаза, задумался, но уже не о себе, не о сути своего сегодняшнего бытия. Через минуту схватил карандаш, склонился над желтым листом и пошел засевать его бисерными буковками.

«Братья крестьяне!

Губпродкомиссариат принял решение до рождества вытрясти остатки хлеба из ваших амбаров и досрочно выполнить разверстку. Уж больно хочется Пикину и другим товарищам комиссарам, чтоб на вашем рождественском столе не было ни пирогов, ни шанег. Прячьте хлеб насущный, политый вашим потом и кровью! Заступайтесь друг за друга! Не давайте брать заложников!

Хватит терпеть, братья крестьяне! Разгоняйте комиссарско-жидовские советы! Создавайте свои, крестьянские советы. Ставьте во главе их хозяйственных и рачительных мужиков. Созывайте сельские, волостные и уездные сходы и съезды, выносите на них приговоры против разверстки. Пишите о беззакониях и бесчинствах во все концы. Бейте исподтишка комиссарскую сволочь, их приспешников и охранников. Вылавливайте и бесшумно топите, травите, душите своих доморощенных большевиков — главных комиссарских пособников!

16
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело