Соблазни моего мужа (СИ) - Ваниль Мила - Страница 14

- Какой кран? – не поняла я. – Какое полотенце?

- Потоп, - пояснил он. – Потому что слив закрыт, а кран открыт.

- Да я вообще в ванную не заходила! – возмутилась я. – С утра! А утром… Вот свидетель! – Я ткнула пальцем в Ивана. – Мы ушли на завтрак, все краны были закрыты. Это ваши уборщики! Была уборка во время завтрака?

- Эм… была… - Петр слегка смутился. – Я разберусь.

Он исчез, и я обернулась к Ивану, который так и стоял на коленях рядом со мной.

- И ты иди, - велела я. – Мне переодеться надо.

- Алечка…

- Алена. Иван, отвали. Иди, Веронику спасай. Теперь ее очередь.

С колен он встал, но с места не сдвинулся. Я закатила глаза и подошла к шкафу, чтобы выбрать одежду.

- Я пришел, как только смог. Прости, тебе пришлось стать свидетелем этой неприятной сцены.

- Да ладно, - повела я плечом. – С кем не бывает. Ты извиниться хотел? Не бери в голову. Всего доброго.

Я бросила на кровать сухие брюки и водолазку и стянула мокрые джинсы. Сколько можно ждать, пока он уберется? Черт, трусы тоже мокрые.

А Иван благородно отвернулся.

- Послушай, тебе лучше уйти, - произнесла я мягко. – Пожалуйста.

- Не лучше, - упрямо ответил он. – Разговаривать надо сразу. Чем дальше, тем сильнее ты себя накрутишь. А все не так, как ты думаешь.

- Да откуда ты знаешь, что я думаю? Я… Мне трусы переодеть надо! А ты тут торчишь…

- Я не смотрю.

- Тебе самому переодеться надо.

- Потом.

- Простудишься.

- Я закаленный.

Собственно, я уже не надеялась, что он выйдет, и переодевалась, заговаривая ему зубы.

- Иван, это смешно. Ты собирался сюда с девушкой, она опоздала, ты завел себе другую.

- Вообще, это ты меня преследовала.

- Я не преследовала!

- Хорошо, это была случайность. Вероника – не моя девушка.

- Если ты сейчас скажешь, что это твоя сестра, я перестану с тобой разговаривать!

- Не сестра. Но моя сестра имеет к этому отношение.

Я переоделась и отправилась за щеткой, которая лежала на столе. Иван не дал мне пройти мимо него – взял за плечи, развернул к себе лицом.

- Аля, как же я испугался…

Он не обнимал, но, кажется, только потому, что его рубашка была мокрой.

- Алена… - пробурчала я, но уже из чистого упрямства. – Чего ты испугался? Что я из-за твоей Вероники топиться пошла? В ванне? Посреди моря? Проще сигануть за борт. Но не дождешься!

Он смотрел так серьезно, что сомнений не осталось. Иван боялся, что я выкинула какую-нибудь глупость. О, нет… До меня дошло!

- Ты думал, я вены перерезала? – возмутилась я. – Из-за какой-то крашеной модельки?!

- А что я мог подумать, если ты не отвечаешь, а из номера течет вода? – устало спросил он. – Я переживал за тебя. Когда ты одна, с тобой вечно что-то происходит.

Я набрала в грудь воздуха, чтобы послать его подальше с такой заботой, но передумала. Это же несправедливо. Иван прав, со мной тут вечно что-то происходит. А еще он обезоружил меня Алей. И не похоже, чтобы специально бил по больному.

- Как видишь, просто кран. – Я осторожно высвободилась и взяла щетку, чтобы расчесать волосы. – Но я не заходила в ванную. И уж тем более, сток не затыкала.

- Я знаю.

- Кран сорвало. – В комнате снова возник Петр. – А полотенце, наверное, неудачно упало. Мы приносим вам искренние извинения, беспорядок уже ликвидируется. К сожалению, предоставить другой сьют нет возможности, но вы можете подождать…

- Не надо другой, - перебила я его. – И где подождать, я сама решу.

- Пойдем ко мне? – предложил Иван. – Нам надо поговорить.

- А Вероника третьей будет? – содрогнулась я. – Нет, это без меня.

- Гостья, опоздавшая на круиз, поселена в люксе палубой ниже, - произнес Петр как бы в пустоту.

О, это дворецкие-стюарды! Они всегда обо всем осведомлены!

- Хочу прогуляться по городу, - сказала я, достала пальто и обернулась к Ивану. – Можешь присоединиться. Обещаю подождать, пока переоденешься.

В Савоне шел дождь – мелкий, нудный, противный. Я стояла на открытой палубе и смотрела на башню Леона Панкальдо. Прогулку придется отменить. Обидно, потому что я уже настроилась пройтись и, наконец, узнать, что такое пинассу.

Иван обернулся быстро. Наверное, боялся, что я его не дождусь.

- Посидим где-нибудь внутри? – кисло спросила я.

- Люблю гулять под дождем. А ты? – Он показал мне большой черный зонт. – Рискнешь?

И я обрадовалась. Дурочка!

Под зонтом мы шли, вынужденно прижавшись друг к другу, а я все еще злилась на Ивана, хотя старательно изображала равнодушие. А еще зонт был глубоким, и его «шляпка» огораживала нас от внешнего мира, настраивая не на осмотр достопримечательностей, а на интимный разговор.

Иван начал рассказывать о Сикстинской капелле, построенной одновременно с ее тезкой в Ватикане, но не получившей такую же известность.

- Я похожа на суицидницу? – спросила я, игнорируя усыпальницу итальянского рода делла Ровере.

- Нет, - ответил он, помолчав. – Ты похожа на ранимую девочку. Когда больно, никто не застрахован от глупостей.

- Девочку?! – недовольно воскликнула я.

Так и знала, я для него младшая сестра.

- Не сердись. – Иван накрыл ладонью мои пальцы, цепляющиеся за ручку зонта. – Это комплимент. Ты выглядишь юной, и не только… внешне.

- Веронике своей комплименты отвешивай, - пробурчала я нарочито сердито.

- Она не моя. Аля, ты… Ох, прости. Алена…

- Да зови, как хочешь. А чья она тогда?

- Томина. Тома… Тамара… - Он вздохнул. – Мою младшую сестру зовут Тамара. Она замужем, у нее ребенок, она беременна, но у нее хватает времени и сил искать мне невесту. Потому что она глубоко убеждена, что мне нужно жениться. У них с матушкой пунктик – женить Ванечку.

- А ты не хочешь? Принципиальный холостяк?

Сердце екнуло, забилось чаще. Все же это не тот Иван, не Ядвигин!

- А я ищу свою единственную. Искал…

Мы и так шли медленно, а тут и вовсе остановились. Иван поднес к губам мои замерзшие пальцы, дыхнул на них, согревая. Наши взгляды встретились, и я не могла отвести свой. Несмотря на холодный пронизывающий ветер меня бросило в жар, и щеки запылали. Иван молчал, а у меня подгибались коленки. Если он смотрел на меня не с любовью, то любви вовсе нет на свете.

- На…нашел? – выдавила я, облизывая пересохшие губы.

Вместо ответа он меня поцеловал. А я подумала: «Когда-нибудь я расскажу нашим детям, как их папа признался мне в любви на тихой улочке итальянской Савоны, неподалеку от Сикстинской капеллы».

Какой-то прохожий случайно толкнул меня, проходя мимо, и волшебство момента растаяло под дождем. Какой бред! Никто не признавался мне в любви, все это – лишь мое неуемное воображение.

- Давай купим… как их там? Пинассу? И вернемся на корабль, - попросила я. – Холодно.

- Панисса, - поправил Иван. – Это жареное тесто из нута, турецкого гороха. Пойдем, тут недалеко.

- Ты так и не объяснил появление Вероники, - напомнила я.

- Одна из кандидаток моей неугомонной сестрицы, - проворчал он. – Помнишь, я говорил, что выиграл круиз?

- Помню.

- Мне до сих пор кажется, что это Тома все подстроила. Буквально через день после выигрыша она заявила мне, что очередная «хорошая» подруга «совершенно случайно» купила путевку на этот же круиз. Меня шантажом заманили на семейный обед, где и познакомили с Вероникой.

- Она красивая, - заметила я.

- Она пустая, - возразил Иван. – Неестественная и пустая. К счастью, на рейс в Барселону она опоздала. Повезло. Правда, когда ты появилась на пороге моей каюты, я решил, что Вероника – отвлекающий маневр. И невеста – это ты.

Я рассмеялась. Так вот почему он так странно избегал меня в первый день!

- Пришли. – Он прижал меня к себе и чмокнул в щеку, прежде чем сделать заказ.

Дождь перестал, и мы медленно возвращались на лайнер, поедая паниссу из бумажного пакета. Масляные кусочки теста пачкали пальцы и губы, таяли во рту, и Иван то и дело целовал меня под предлогом «убрать капельку жира».