Ричард Длинные Руки. Удар в спину - Орловский Гай - Страница 8

– Мыслите абсолютно государственно, дорогой лорд-канцлер.

Он продолжил, заметно подбодренный:

– Я не вижу причину, по которой маг, достигший определенной мощи, не выстроил бы себе Башню, где мог бы совершенствовать свое мастерство без посторонних помех! Если этого не сделал, у него нет достаточной мощи.

Я кивнул, соглашаясь, но сэр Улагорнис так печально съежился, что я ответил мягче:

– Возможно, какие-то причины есть, нам неведомые. Не станем эту возможность вычеркивать, но перенесем в конец списка.

– Длинного списка, – согласился лорд-канцлер. – Представляю, какой он у вас!..

– И пополняется вашими усилиями, – ответил я любезно.

Альбрехт коротко усмехнулся, но это заметил разве что наблюдательный сэр Норберт, тем временем Улагорнис задержал дыхание, наконец вздохнул с таким облегчением, будто все-таки сумел вытащить проклятый гвоздь.

– Ваше величество, – сказал он с радостно заблестевшими глазами, – а что, если сделать вид, что соглашаетесь на их условия? Они обрадуются, начнут давить, чуточку раскроются…

Лорд-канцлер чуть наклонил голову, соглашаясь, игру нужно принимать, а там дальше видно будет, кто кого переиграет.

Неглупых деятелей порекомендовала герцогиня, подумал я. В интригах и переговорах чувствуют себя, как хищные щуки в прозрачной воде. Хорошо ориентируются и хорошо соображают. Не перечат, мои интересы соблюдают и стараются действовать в их русле, потому что мои интересы – их благополучие и безопасность.

Норберт и Альбрехт слушали, не вмешиваясь, а когда короткое совещание закончилось и местные вышли из кабинета, а с ними и Улагорнис с его гвоздем, Норберт взглянул на меня в упор.

– Но если примете их условие…

– Ну-ну?

– Представляете, – договорил он, – что начнется?.. Все наши северные скажут, из-за бабы наш лорд, за которым шли через бури и войны, готов поставить на кон все наши завоевания!

– Почему на кон? – ответил я. – Мы еще не знаем, что хотят эти наглецы. А вдруг желают нам великого счастья?

– Великого счастья желает только церковь, – уточнил Альбрехт. – И то не в этой жизни.

Норберт продолжал смотреть на меня в упор, как учитель на увиливающего от ответа ученика, а воинственно приподнятые кончики усов стали еще выше.

– Ваше величество, – произнес он с холодком, – а как насчет общественности? Вы обещали прислушиваться к голосу народа!

– Обещал, – подтвердил я. – Но народ в его лучшем проявлении – это моя армия и я!.. К себе и прислушиваюсь. Да и вообще, сэр Норберт, это игра. Не относитесь так уж серьезно! Посмотрим, кто кого переиграет. Я тоже не Ванька-Пряник.

Альбрехт повернулся к Норберту:

– Дорогой друг, а вы не заметили, что наш лорд часть побед одержал не в свирепой битве с мечом, а как бы помягче… в таких ситуациях? Нет-нет, я не говорю, что жульничал, блеф – искусство войны, а вовсе не то, что вы подумали… да и я тоже. Наш великий вождь велик даже в малом.

Я сказал с неудовольствием:

– Герцог, вы не упускаете случая укусить. Ладно, вступаем в игру. Соглашаемся на их заведомо невыполнимые и бесчестные условия.

– А там нарушим соглашение и схватим? – спросил Норберт. – Ого, мы уже принимаем привычки бесчестного Юга!

Альбрехт поднялся, дружески хлопнул его по плечу.

– Пойдемте, дорогой друг. Я уверен, да и вы знаете, наш лорд соблюдает правила рыцарской чести!..

– А когда не соблюдет, – добавил Норберт, – то успевает объявить их не соответствующими нашему кодексу!

Он тоже встал, поклонился.

– Ваше величество…

– Сэр Норберт, – ответил я.

Альбрехт поклонился с еще большей учтивостью, хотя и без размахивания шляпой.

Когда вышли из кабинета, я некоторое время смотрел им вслед, словно рассматривал прямые спины с красиво развернутыми плечами. Все чаще не останавливаю и не поправляю соратников, когда вместо привычного «сэр Ричард» обращаются королевским, даже императорским титулом.

Да и ладно, если им так удобнее вашевеличествовать, то мне пофигу. Люблю их, как старых, что прошли со мной с самого начала, так и тех, кто присоединился позже, еще не зная, что выйду победителем.

Разве это не лучшее доказательство, что со мной не из корысти?

Дверь за обоими давно захлопнулась, а я все еще смотрел в обшитую золотыми накладками поверхность, стараясь отогнать мысль, что люди меняются, даже старые соратники могут однажды встать на другую сторону, но помахал ладонью, отгоняя демократические мысли, и резко поднялся.

– Хрурт!

Дверь распахнулась, вполглаза заглянул Периальд и, прежде чем я успел что-то сказать, проревел трубным голосом:

– Ваше величество… Его светлость сэр Карл-Антон!

Я поморщился.

– Ты уже прям церемониймейстер! И голос, и фигура…

– Стараюсь, – сообщил он гордо. – Вдруг да удостоите!..

– Почему бы и нет? – ответил я. – Долго ли? Но чтоб телохранитил, как и раньше. А также бдил, тащил и не пущал!

– Это само собой, – ответил он счастливо, весь сияя, – от этого никогда ни за что! Но церемоний… мейстер!.. Это же ого-го!.. Вот что значит вовремя подменить Хрурта!

– Звучит, – согласился я. – Надо будет дать тебе еще и звание престидижитатора. Впусти, Карла-Антона, а то за растопыренным хвостом уже и забыл, зачем заглянул?

Он охнул, исчез, тут же через порог ступила высокая костлявая фигура в длинном халате и в широкополой шляпе с высокой тульей, отличительный знак магов и чародеев.

– Ваше величество…

Он приподнял край шляпы, открывая костлявое, как у щуки, лицо с глубоко запавшими глазами, кожа похожа на кору дерева, такая же толстая и с морщинами, что не меняются столетиями.

Я приветливо помахал из-за стола рукой:

– Заходите, Карл, присаживайтесь. Мы же маги, к чему нам церемонии! Император я в последнюю очередь, это рутина, а магством горжусь. Это искусство, обещающее вырасти из коротких штанишек и стать высокой наукой!

Он степенно подошел к столу, на этот раз через плечо перекинута сумка из потертой кожи неизвестного мне зверя. Широкий ремень врезается достаточно сильно, но чародей выглядит довольным и бодрым.

– Ваше величество, – сказал он с вежливостью человека интеллигентной профессии, – как вы и велели, принес еще часть разгаданных амулетов.

Я уточнил с укором:

– Карл, попросил, а не велел!

– Просьба императора, – ответил он учтиво, – равна приказу. Да мне и самому жаждалось. Не представляете, как хотелось разгадать их возможности. В этом же вся наша жизнь, ваше величество! Понимать и разгадывать!

– Понимаю, – ответил я со вздохом, – потому так и популярна археология.

– Археология? – спросил он заинтересованно. – Это что?

– Грабеж могил, – объяснил я, – закамуфлированный не то под науку, не то под искусство, хотя там не пахнет ни тем ни другим. Но мы отвлеклись, сэр Антон. Да сядьте же!

Это прозвучало как приказ, он послушно сел, снял с плеча сумку. В его руках не казалась тяжелой, но когда опустил на стол, столешница из толстого старого дуба крякнула и заметно прогнулась.

Я взглянул на чародея с интересом:

– Хороший улов?

– Увы, – ответил он скромно, – не очень много.

Я смотрел, как бережно вытащил из кармашка сумки несколько амулетов, колец, выложил их на краю стола цепочкой, а потом перевернул уже и саму сумку.

Посыпалась, как мелкая сверкающая рыбешка, куча амулетов, талисманов, ярких и блистающих. В центре столешницы выросла играющая всеми цветами радуги горка драгоценностей, но не простых, что хранятся в шкатулках, то как раз носимые, либо расположив их под горлом или на груди, либо прицепленными к одежде, как броши или медали, а еще с дюжину колец и перстней.

– Здесь не все, – сказал я сварливо, – признавайтесь, остальное бессовестно сперли?

Он ответил с улыбкой, показывая, что ценит юмор:

– Если присвою хоть камешек, узнаете, уверен. Только потому ничего не изъял, а то бы, конечно. Здесь то, что удалось понять, как действует.