Попаданец наоборот. С Гражданской войны на Великую Отечественную (СИ) - Семибратов Владимир Викторович - Страница 24

 «им всё расскажет, а пока…»

– Представляете, а Вася, оказывается, на скрипке играть умеет и мне об этом ничего не говорил.

Сияющая от радости Оля сидела на диване в обнимку с родителями.

– А он тебе сюрприз сделать хотел, вот поэтому и не сказал, – предположила мама.

– А действительно, подготовка очень даже ничего, – высказал своё мнение отец.

– В детском доме в музыкальном кружке занимались. Да, с десяти лет, – подтвердил Истомин. – Перерыв, правда, из-за войны был, но форму, как видите, не потерял, и инструмент хороший. Начало века. Год так 1904-й.

Истомин буквально сквозь воздух ощущал огромное напряжение, охватившее отца и мать, постоянно ловя на себе их удивлённо растерянные взгляды. Ещё бы, ведь будущий муж их дочери не просто как брат-близнец похож на пропавшего на Гражданской войне сына, но и голос, манера поведения. Есть от чего прийти в замешательство. Но начинать сейчас разговор было нельзя. Мешала Оля. Хоть бы полчасика.

За окном мелькнул женский силуэт.

– Ой, мама, это же Лиза с работы пришла.

Оля встала с дивана.

– Я к ней схожу

– Конечно, конечно, моя хорошая. Вы же так давно не виделись.

Вот и отлично, тут как минимум на час, если не больше. Истомин посмотрел на родителей.

– Я вам вашего старшего сына напоминаю Очень похож

– Какого сына – насторожился отец.

– У нас только дочка Оленька, – дрогнувшим голосом произнесла мама.

– Владимира – Вальдемарчика, 1894 года рождения. Вы тогда в Петербурге, на Васильевском жили, и фамилия у вас другая была – Истомины. А скрипка, – краткий кивок в сторону книжного шкафа, – это подарок Вальдемару на первый юбилей, в десять лет – 27 января 1904 года. Он потом кадетский корпус окончил, с 1916 года на Германской, штабс-ротмистр. В восемнадцатом вернулся, три недели дома и к Колчаку, в Сибирь. А потом пропал. Либо погиб, либо в эмиграции. Так вот, ни то ни другое. Красноармейская книжка – не моя, у убитого взял, а вас на фотографии увидел. Вы же Оле в госпиталь для пионеров целый фотоальбом прислали. Вот, смотрите, – Истомин задрал рукав гимнастёрки, – две родинки на левой руке чуть выше запястья одна – тёмная, другая – светлая. Я вернулся, я живой.

– Это тебя, сыночек, Господь сохранил.

Мама ещё раз поцеловала Истомина.

– Во времени на двадцать два года в будущее, действительно чудо, – согласился отец. – Что же это за Стоунхенджи такие

– А с Олей

– С Олей я сама поговорю, как Вальдемарчик с крушением поезда предложил. Тем более что в то время подобное вполне могло быть, разруха ведь после Гражданской по всей стране была. Так что тут в самую точку. Лучше и не придумаешь. Ладно, пойду праздничный ужин готовить. Детки с войны вернулись.

– А я помогу, – Истомин встал с дивана, – у нас с Олей тушёнка есть, в госпитале на дорогу выдали. Так что покормим сестрёнку вкусненьким.

– Как братик Вася – мой братик – Оля растерянно поглядела на маму.

– Да вы что, серьёзно Но ведь у него фамилия и отчество, отчество другое, как же он

– Так в детдоме записали, – вздохнул Истомин. – Мне же тогда четыре года было. Имя – да, моё. Я его помнил, а остальное так, смутно.

– А когда мы с тобой в госпитале твои фотографии смотрели, ты мне ещё медсестру позвать хотела, думала, что плохо. Тогда и узнал, правда, до конца уверен не был, времени-то сколько прошло, вдруг просто похожие А сейчас поговорили всё точно. И станция рядом, с которой крушение поезда произошло, и дата, и даже родинки на руке.

У Оли на глазах появились слёзы.

– Я же теперь никогда замуж не выйду. Ну кто меня такую возьмёт, инвалида Она уткнулась Истомину в плечо и заплакала.

– Ну что ты, что ты, – Истомин нежно поцеловал Олю в щёку. – Не плачь, не надо. Выйдешь ты замуж, обязательно выйдешь. Ты же очень, очень хорошая. Да, правда

–Конечно. Ну что успокоилась – Истомин ещё раз поцеловал Олю. – А теперь давай ужинать. Праздник сегодня, мы с войны вернулись.

А после ужина Истомин и Оля долго сидели во дворе на скамейке, и Истомин нежно обнимал его и уже не его Олю, и вдруг Оля спросила

– Слушай, Вася, а как ты узнал, что я в этом же госпитале

– Как узнал

Истомин на секунду задумался. «Сказать правду или.. А хотя, зачем придумывать»

– Во сне увидел, – и он рассказал ей про своё ночное путешествие.

– Вася, а это не сон был, – с абсолютной уверенностью заявила Оля. – Я тебя тоже видела. Ночью вдруг проснулась, а ты в палате стоишь и на меня смотришь, а сам точно из тумана, и светишься. А Зина, медсестра с нашего этажа, она в ту ночь домой не пошла, а в моей палате на свободной койке спать осталась, тебя тоже увидела. Да как заорёт. Весь госпиталь разбудила. Ей ещё потом, как я слышала, главврач сказал, что если она про привидений болтать не перестанет, он её в дурдом сдаст. Так это что же получается

– Не знаю, – пожал плечами Истомин, хотя и догадывался о том, что это было. – Просто мы вместе очень хотели быть, и будем, даже привидениями.

– Привидениями, – Оля хихикнула, – нет, привидением я быть не хочу, люди бояться будут, мне и так нравится.

В небе сверкнула падающая звезда.

– Вася, быстрей загадывай желание. Успел

– Нет, не успел, – честно признался Истомин.

– А вот я успела, целых три. И какие. Чтобы мы немцев побыстрей победили. Чтобы всё у нас. И у всех, всех хорошо было.

– Присоединяюсь, – Истомин поцеловал Олю. – Так оно и будет.

 – Вот так, Владимир Викторович, и закончилась моя история. – Инструктором в школу снайперов не взяли, так что с 1942 года в отставке. До конца войны на патронном заводе работал, потом на курсы бухгалтеров пошёл, и до пенсии. В общем, как мы с Олей тогда в сорок втором загадывали, так оно и получилось, что у неё, что у меня. Так как, есть у меня шанс своё настоящее имя вернуть

– Шанс, – адвокат задумался, – шанс, господин Истомин, есть, но заявление в суд по подобным основаниями подавать нельзя. Сами понимаете. Ведь даже если мы судью во всём, что вы мне тут сейчас рассказали, убедить сможем, то и тогда… Ну нельзя ему будет на этом своё решение строить. В лучшем случае с работы попросят. Не всё же судейское сообщество к аномальным явлениям столь лояльно, и вот поэтому, – адвокат сделал паузу, – мы поступим следующим образом состарим вас на 25 лет, чтобы вы действительно с 1894 года были. Это по свидетельским показаниям установить можно. Кто ещё про вас правду знает Кого в свидетели записать

– Оля знает, ей родители перед смертью правду открыли. Они у нас долго, почти сто лет прожили, так что она, как сейчас молодёжь говорить любит, давно в курсе.

– Ещё кто

– Муж Оли, Пётр Яблоков, да, тот самый однополчанин, который благодаря моим советам снова ходить начал, и жена моя Лиза, Олина подруга. Они, правда, про всё это недавно узнали, но тем не менее я с ними уже говорил, в свидетели пойдут.

– Вот и отлично, товарищ Лаптев, – адвокат улыбнулся, – попробуем вам ваше настоящее имя вернуть. Кстати, с наступающим новым годом вас, господин Истомин, после праздников приходите.

– И вас, Владимир Викторович, тоже с наступающим.

– Спасибо.

Настенные часы с гирями пробили шесть.

– Встать, суд идёт!

В зал судебного заседания вошла судья.

– Оглашается резолютивная часть решения по заявлению гражданина Лаптева Василия Андреевича. Рассмотрев в открытом судебном заседании заявление об установлении личности, суд решил. Заявление гражданина Лаптева Василия Андреевича об установлении личности удовлетворить. Признать, что гражданин Лаптев Василий Андреевич 1916 года рождения, место рождения город Псков, в действительности является гражданином Истоминым Владимиром Васильевичем 1894 года рождения, место рождения город Санкт-Петербург. Решение может быть обжаловано в течение десяти дней с момента изготовления в окончательной форме. Адвокат подошел к Истомину.