Попаданец наоборот. С Гражданской войны на Великую Отечественную (СИ) - Семибратов Владимир Викторович - Страница 7

– Василий, за мной, к миномёту! – заорал Истомин.

Менявший как раз в этот момент диск пулемётчик от неожиданности замер, а потом, как загипнотизированный, перевалившись через бруствер окопа, пополз вслед за Истоминым к позиции миномётчиков. Миномёт оказался цел. Вот и отлично. Сейчас проверим, насколько он хорош против танков.

– Василий, мину! – снова крикнул Истомин, прильнув к прицелу.

Миномёт дрогнул от выстрела, и мина точнёхонько легла танку на лобовую броню. Танк замер на месте. Увидев это и поняв, в чём суть, Василий моментально достал из ящика ещё три мины и одну за другой отправил в ствол миномёта. На этот раз они взорвались за танковой башней на моторном отделении, как потом позже узнал Истомин. Над танком взметнулся столб пламени, перемешанный с чёрным дымом.

«Всё, с этим кончено, – понял Истомин, – теперь очередь за вторым. Только бы он нас не опередил».

Но время им дали сами немцы. Очевидно, решив, что где-то замаскировано противотанковое орудие, единственный оставшийся танк, дал задний ход и начал обстрел леса. Это оказалось для него роковой ошибкой. Истомин, пере нацелив миномёт, снова открыл огонь, оказавшийся на этот раз менее удачным. В танк удалось попасть только с пятого выстрела, да и то, только разбив гусеницу. Но этого оказалось достаточно. Поняв, что танк обездвижен и стал мишенью, танкисты покинули свою машину, бросившись бежать, а за ними, лишившись танковой поддержки, дрогнула и стала отступать вся оставшаяся в живых пехота. Бой был выигран. Получив столь серьёзный отпор, немцы в тот день больше повторных атак не предпринимали.

– Лаптев, Бубенчиков – к комбату, – передали по цепи приказ.

– К комбату, так к комбату, – Истомин закинул на плечо винтовку. – Посмотрим, как здесь моё «художество» с танками оценят. Вроде получилось неплохо, но всё же интересно, что про всё это командование думает.

– Рядовой Бубенчиков по вашему приказанию прибыл.

– Рядовой Лаптев по вашему приказанию прибыл.

Истомин и Василий вытянулись по стойке смирно и отдали честь.

– Молодцы, ну молодцы, лихо оба танка из миномёта отделали, – не скрывал своей радости комбат. – Чья идея была

– Моя, – признался Истомин, поняв, что разговор будет, скорее всего, не очень официальный. – А Василий мне помог, за заряжающего был. Хотя во многом просто повезло.

– Ну, это ещё как сказать, – возразил комбат. – Везение везением, а вот голову и инициативность никто не отменял. Благодарю за службу.

– Служу Родине и трудовому народу! – отчеканил Василий, отдав честь.

«А, вот что в таких случаях у них надо отвечать», – понял Истомин и повторил произнесённые Василием слова. Со стороны это выглядело как-то странновато, сначала один отвечает, потом другой, ведь говорить полагалось более или менее синхронно. Но довольный результатами боя комбат не обратил на это никакого внимания.

– Ладно, – сказал он, посерьёзнев, – теперь о деле. Сколько мин осталось

– Четыре, – вздохнул Василий.

– Плохо, – комбат помрачнел. – Если немцы опять танки в прикрытие для пехоты пустят, а они это сделают, гранатами отбиваться придётся, а их у нас кот наплакал.

– Товарищ капитан, вместо миномёта можно подбитый немецкий танк использовать, – предложил Истомин. – Мы с Василием ему миной только гусеницу перебили, а так он должен быть целый.

Комбат заинтересованно посмотрел на Истомина и вдруг задал не совсем обычный вопрос «Бубенчиков, а ты кем до войны был» «Штабс-ротмистром», – чуть было не ляпнул Истомин, но вовремя спохватился и ответил «Рабочим по декорациям». Этот род деятельности он указал в своих письменных показаниях, данных в особом отделе, и теперь чётко придерживался выдвинутой версии.

– А мыслишь как военспец. Если бы по военной линии пошёл, мог бы стать хорошим командиром, – констатировал комбат. – Можно считать, что насчёт этого танка мысли мои прочитал. Так что, имей в виду, в случае серьёзных потерь командного состава назначу тебя на сержантскую должность, но это позже. А теперь об использовании танка. Поскольку Василий некоторое время пулемётчиком на Т-34 был, то опыт в обращении с танками, стало быть, имеет. Поэтому как стемнеет, проберётесь к танку. Ночи на освоение техники вам, как полагаю, хватит. А утром, как немцы в атаку пойдут, постарайтесь как можно больше их танков набить. Вопросы есть

– Никак нет, – теперь уже синхронно ответили Истомин и Василий.

– Разрешите идти

– Идите.

– И как ваше впечатление о Бубенчикове – спросил командира батальона особист Ильин, вошедший в блиндаж сразу после того как Истомин и Василий отправились исполнять приказания комбата.

– Ничего плохого сказать не могу. Вёл себя в бою инициативно. Из миномёта два танка подбил, как вы, думаю, уже знаете, товарищ сержант. К тому же имеет стратегическое мышление, а поскольку ни в какой военной школе не учился, то это у него явный талант, – закончил характеристику Истомина комбат. Да, я ему ещё сказал, что если дело так пойдет и дальше, то назначу его на сержантскую должность. Или не стоит

– Ну почему не стоит Если человек способный, то пусть командует, но всё же торопиться со слишком быстрым его продвижением не надо. Максимум на сержанта, – заключил особист. – А вот когда на него подтверждающие документы придут, тогда пусть хоть до генерала растёт, это уже не наша забота будет.

Нижний танковый люк с негромким стуком открылся. В проёме показалась голова Василия.

– Залезай, – шепнул он Истомину, – всё чисто.

– Да, тесновато воюют танкисты. Таким было первое впечатление Истомина, когда он оказался внутри.

– Пушка целая и снарядов бронебойных полно, так что есть чем завтра с немцами воевать, – обрадовано заявил Василий, проведя осмотр внутренностей танка при слабом свете электрического фонаря.

– Стало быть, действуем так. Я за стрелка-наводчика буду, а ты – заряжающий. Берёшь снаряд, затвор открываешь и в казённик кладёшь. Вот, смотри, – Василий открыл орудийный затвор и показал Истомину, что надо делать. – Всё понял

– Всё.

– Да, вот ещё что если немцы нас подожгут, а это, скорее всего, может случиться. Танк ведь к ним задом стоит. Уходим через нижний люк, ты первый, я за тобой, и как можно быстрее. Иначе сгорим. Здесь в баке бензина полно, а как его слить – я не знаю. Вот такая у нас ситуация. Ну, а теперь спать. Я первый дежурю, ты через пять часов. Если что – разбужу. Хотя вряд ли, немцы ночью не воюют.

– Спать, так спать, – ответил Истомин и, свернувшись калачиком на дне танка, поворочавшись немного, уснул.

«Интересно, сколько ещё немцы спать собираются, по солнцу уже часов девять, не меньше». Этот вопрос возник у Истомина в очередной раз при осмотре немецких позиций через смотровые щели командирской башенки. С того момента, как он сменил Василия, прошло уже часов шесть, и сидеть без дела внутри трофейного танка становилось скучно. Конечно, с одной стороны то, что всё тихо и можно спокойно отдыхать – это хорошо. Война вещь утомительная. Но с другой. Когда на фронте наступает тишина – это очень плохо. Каждый, кто воевал, это прекрасно знает. Ну, то что ночью тихо было, так это вполне понятно, спали все. Но сейчас-то утро уже давно, если не день. А немцы всё не шевелятся, почему Истомин снова прильнул к смотровой щели. Со стороны немцев по-прежнему не было никакого движения.

– Ты почему меня не разбудил – донёсся снизу голос Василия.

– Так тихо всё, немцы точно вымерли, – ответил Истомин, вылезая из командирского кресла. – Вот, сам полюбуйся.

Василий поднялся в башню, заглянул в смотровые щели.

– Да, странно, что-то немцы долго сегодня спят. Видать, затеяли что-то, не иначе.

–Тогда, может, позавтракаем – предложил Истомин, – а то на голодный желудок воевать как-то не очень.

– И то верно, – согласился Василий. – Позавтракать никогда не мешает, особенно нам, потому что кухня сюда не доедет точно.

– А мы без неё неплохо поедим. Вы какой паштет предпочитаете, товарищ Лаптев, гусиный или куриный