Осень и Ветер (СИ) - Субботина Айя - Страница 27

Спать уже не ложусь: брожу по квартире, навожу порядки после бурного ухода Лейлы. Я люблю порядок: каждая вещь должна быть на своем месте, а если она по какой-то причине не там, где нужно, педант во мне начинает ворчать.

Делаю повседневные дела на полном автомате: душ, завтрак, кофе в термос, пара яблок в сумку.

И впервые за чертову кучу времени еду на работу на машине. Сегодня даже сама мысль о физическом контакте вызывает боль, а в утренней давке в метро это неизбежно.

Но по пути на работу заезжаю в книжный, потому что сегодня должен был приехать мой экземпляр «Поющих в терновнике». Теперь уже нет никакого смысла в этой книге, но я должен ее забрать. Приезжаю чуть заранее, поэтому еще пару минут жду, пока придет хозяин и мы вместе заходит внутрь.

— Сейчас-сейчас, — говорит он, на ходу снимая пальто, и скрывается где-то у себя в подсобке.

Я частый гость в этом магазинчике. Люблю бумажные книги, хоть покупаю их не так часто. Видимо, чем-то понравился этому старичку, потому что он разрешает брать некоторые книги просто так, с возвратом.

— Вот, — он протягивает мне мой экземпляр книги, точь-в-точь такой, как и тот, что я оставил для Осени.

Верчу книгу в руках, зачем-то пытаясь представить, о чем думала Осень в тот момент, когда увидела мой подарок. Интересно, понравился ли ей мой выбор? Фэнтези по ее выбору мы уже читали, и я выбрал семейную драму. Которую, кстати говоря, уже когда-то читал.

— Она забрала, — говорит хозяин, почему-то сдабривая слова многозначительной улыбкой.

Уже открываю рот, чтобы спросить, какая она, но вовремя себя останавливаю. Теперь это не имеет никакого значения. Просто киваю, расплачиваюсь за книгу и иду к двери, но он все-тики кричит мне вслед:

— Красивая Осень. Теплая.

Останавливаюсь, разворачиваюсь на пятках и жадно спрашиваю:

— Какая она?

— Золотые волосы ниже локтей, зеленые глаза, маленькая такая, — хитро щурится старик. — Где мои тридцать? Отобрал бы.

Золотые волосы.

Зеленые глаза.

Маленькая и худая.

Почему-то в голову лезет лишь один образ, хоть для этого нет ни одной причины.

Ева.

Выхожу на улицу, зачем-то вспоминая все, что рассказывал о ней Ян. У Евы есть ребенок, дочь. Судя по его рассказам — маленькая. И у моей Осени есть дочь, которой через пару недель исполнится пять лет. И судя по всему Осень и Ева примерно одного возраста. И еще она говорила, что хозяйка ночного клуба. Не самая распространенная работа для девушки ее возраста. А Ян на днях жаловался, что Ева согласилась ехать на горнолыжный курорт только при условии, что сама оплатит часть расходов. Это приличная сумма. Сомнительно, что ее легко бы выложила учительница или консультант из магазина. И Еву я впервые увидел в клубе, и не было похоже, что она пришла туда развлекаться.

Противное липкое подозрение начинает медленно раскачиваться из стороны в сторону, словно хронометр, который резонирует с моим внутренним спокойным ритмом. Это словно слушать одновременно две разных, но любимых песни: через минуту начинает тошнить от обеих.

Я звоню Яну: в такое время он уже всегда на ногах. Под предлогом будущей поездки, задаю какие-то организационные вопросы, и осторожно подвожу к главному — спрашиваю о том, не передумала ли его девушка ехать. Я еще не знаю, Осень ли это, но словосочетание «его девушка» режет язык, словно лезвие.

— Да нет, вроде не передумала. С Евой вообще надо держать ухо востро, у нее целая куча тяжелых жизненных принципов, — усмехается Ян. — Так что я пока просто на все соглашаюсь. Эту рыбку нужно долго водить. Если сразу подсекать — сорвется.

— Кстати, а чем занимается твоя золотая рыбка? — напуская все доступное мне безразличие, задаю самый главный вопрос.

«Скажи, что она просто богатенькая дочка одного из твоих партнеров или что работает в ювелирном салоне».

— Она, дружище, хозяйка ночного клуба, — с гордостью заявляет Ян, как будто в этом есть и его заслуга тоже.

Беззвучно выдыхаю и снова тянусь за сигаретой. В голове тяжесть, в памяти почему-то воскресает выдуманный мною же образ: призрак Евы за моим роялем, ее пальцы на моих щеках в ту дождливую ночь.

У судьбы злое чувство юмора.

Его Ева — это моя Осень.

Хотя, теперь уже не моя. И никогда не была моей.

«Так вот с кем ты ходила на свидание, Осень. Твой идеальный мужчина — мой единственный друг».

Я трижды за день беру телефон, чтобы позвонить Яну и вывалить ему кучу вполне годных причин, почему я не поеду в эти долбаные горы. Беру — и откладываю. Медлю. Зачем-то цепляюсь за повод подождать, подумать.

С самого начала наших телефонных «отношений» я знал, что как только мы узнаем друг друга — все кончится, с образа невидимой собеседницы спадет романтический флер и она превратится в обычную земную женщину, с целой кучей недостатков и прочих «прелестей». И, самое главное — в моей голове может поселиться мысль о том, что раз уж она реальна, то и отношения можно перенести в другую плоскость

Я порвал с голосом Осени, потому что почувствовал опасность.

Кто-то скажет — струсил.

Может быть. Я никогда не пытался анализировать все свои поступки. Просто в очередной раз поступил так, как поступал со всеми женщинами, которые были после Лейлы, и которые могли угрожать моему душевному равновесию. Хотя…

Я стою в супермаркете и взвешиваю на руке сочное красное яблоко.

За два года она такая первая. Единственная, кто за пару недель простых и почти невинных разговоров по телефону прогрызла здоровенную брешь в моем безразличии и просочилась до самого нутра. Я вовремя остановился.

Складываю в корзинку немного фруктов, кроме цитрусовых, черный и молочный шоколад, покупаю ореховое ассорти. Ничего вредного и неполезного. В отделе с детскими товарами беру с полки маленький желтый рюкзак с цыпленком. Ян ни черта не смыслит в детях, и конечно не подумает о том, что строить отношения с женщиной, у которой есть ребенок — значит, принимать и ее ребенка тоже. Принимать и заслуживать доверие. Ни одна нормальная мать не станет связываться с мужчиной, против которого настроены ее дети.

Я и сам не знаю, зачем делаю все это. Я же не добрячок Наиль, а циничная сволочь.

Зачем помогаю другу завоевать эту женщину? Ответ только один — чтобы обезопасить себя. Если Осень станет его девушкой — это будет равносильно табу. В моей жизни много вещей, через которые я с легкостью перешагну и мне плевать, сколько разбитых судеб и сердец останется позади, но не лезть в отношения моих близких — принципиальная позиция.

Я снова не сплю. В аэропорту нужно быть в четыре утра, и я легко мог поспать пару часов, но вместо этого снова и снова проверяю сумку с вещами.

В моем плеере все еще та музыка, что Осень выбрала для нашего свидания.

И я взял ту же книгу. Интересно, возьмет ли ее она? Наденет ли кулон? Или все это уже давно полетело в мусорное ведро? Если она легко избавилась от номера, ничто не мешает так же легко избавиться и от других напоминаний обо мне. Хотя, положа руку на сердце, мне бы не хотелось, чтобы кулон стал украшением свалки.

Я приезжаю в аэропорт с небольшим опозданием: таксист приезжает с опозданием из-за сильного ливня.

Понимаю, что у меня еще есть время сделать шаг назад. Ян, конечно, будет в ярости, но когда меня это останавливало? Перебесится и через пару недель сам позвонит.

Но я знаю, почему еду. Причина так проста, что как бы я ни пытался от нее отбиться, она все равно висит перед мысленным взглядом словно огромный запрещающий знак. Если я сбегу сейчас, это будет означать только одно — прогонять Осень из своей жизни было уже слишком поздно. И пока я защищал брешь в главной стене, моя Осень зашла с тыла и ударила в спину.

А это не так. Я надеюсь, что не так.

— Наиль, слушай, ну я уже собирался телефон обрывать! — выкрикивает Ян, когда видит меня в посадочной галерее.