Сердцебиение (СИ) - Ш. Наталья "natali-sh" - Страница 39

— Раздвинь ножки, — он вновь не просит, приказывает. И я сгибаю ноги в коленях, раскрываясь перед ним, продолжаю смотреть, как его грудь вздымается от тяжелого дыхания. Он смотрит на меня звериным взглядом, от которого мне страшно. Так он смотрел на меня только в день нашей первой встречи на крыше. И я понимаю, что сейчас Ярослава нет. Со мной рядом безжалостный Монах. И я готова принять его вторую сущность, хотя мне и страшно.

Он просто смотрит на меня, трогая темным взглядом каждый обнаженный участок тела. Я не расслабляюсь, от его взгляда я напрягаюсь еще больше, сжимая в руках покрывало, чувствуя, как ноют напряженные соски, а внизу живота разгорается пожар. Это совершенно новые, еще неизведанные мной ощущения.

— Поласкай себя сама, приготовь свое тело для меня, — грубо, хрипло произносит он. Я отпускаю покрывало, и совершенно не знаю, что делать.

— Оближи пальчик, и обведи соски, — видя мое замешательство, подсказывает он. Я следую его приказам. Облизываю пальцы, и медленно обвожу соски, прикрывая глаза, слышу, как учащается его дыхание. — Коснись подушечками пальцев твердых сосков, перекатывай их между пальцев и сжимай. Делай это до тех пор, пока я не разрешу тебе остановиться! — это не просьба, это очередной безоговорочный, властный приказ. И я окончательно убеждаюсь, что передо мной Монах. Ярослав так никогда не делал. Он был со мной ласков и страстен.

— Аааа, — не выдерживаю, стону в голос, запрокидывая голову. Под его пристальным взглядом тело стало настолько чувствительным, что я содрогаюсь от собственных ласк. По инерции сжимаю ноги, пытаясь унять жгучее желание.

— Ноги! Не смей сжимать ноги. Раскройся! Я хочу видеть тебя всю, — вздрагиваю от того, что он повышает тон, и тут же следую его приказу, разводя ноги.

— Одной рукой продолжай ласкать и сжимать соски, а другой веди вниз по животу и поласкай свою киску, — никогда не думала, что буду ласкать себя на глазах у мужчины, но я это делаю. Бесстыдно выполняю приказы темной, пугающей стороны Ярослава. Как только дотрагиваюсь до пульсирующего клитора, выгибаюсь, не в силах лежать на месте, — Быстрее, не стесняйся. Ласкай себя интенсивнее, растирай свою набухшую вершинку. Я хочу, чтобы ты стала очень влажной. Потому что, когда я до тебя доберусь, то жестко тебя трахну, — Его слова звучат зло и устрашающее, но я потеряла стыд и страх. Я куда-то уплываю, интенсивнее растираю клитор, с каждой секундой возбуждаясь все больше и больше. Сама не замечаю, как начинаю извиваться, громко стонать и быстрее ласкать себя пальцами, слыша, как мой стон отдается эхом по всей комнате. И когда я почти перешагиваю грань невозврата и чувствую, что вот-вот бесстыдно кончу на глазах Монаха, он хватает меня за ласкающую плоть руку и останавливает. Выгибаюсь и громко хнычу в знак протеста.

— Тихо! Дальше я сам, — почти рычит он, хватает меня за лодыжки и подтягивает к краю кровати. — Перевернись на живот, встань на колени и прогнись.

— Что? — не понимаю я, распахиваю глаза, встречаясь с похотливым темным взглядом Монаха.

— Ты поняла меня, — он сам подхватывает меня и резко переворачивает на живот. Теперь он не медлит. Яр действует порывисто и даже грубо. Он тянет меня за бедра, вынуждая встать на колени, и надавливает на спину, чтобы я прогнулась. Его твердая плоть касается моего лона. Он на секунду замирает, сжимая до синяков мои бедра, а потом резко входит в меня до конца, с легкостью проскальзывая в мокрую киску. Мне немного больно от столь резкого и яростного вторжения. Но эта сладкая боль разливается по всему телу, вызывая жгучее желание. Он не останавливается, не дает привыкнуть к нему как раньше. Его движения порывисты и хаотичны. Монах грубо меня имеет. Он не занимается со мной любовью, а трахает, именно трахает. Грубо, глубоко, в бешеном темпе, растягивая мышцы лона до самого конца. А я громко стону не в силах сдержаться, цепляюсь за скомканное покрывало, сильно сжимая его в руках, чтобы выдержать этот безумно бешеный темп. В какой-то момент я начинаю привыкать к грубым толчкам и легкой боли от каждого грубого вторжения. Все тело горит и требует разрядки. Я задыхаюсь, хватаю ртом воздух и уже сама поддаюсь грубым мощным толчкам, слыша характерные шлепки наших мокрых тел.

— Даааа! — вскрикиваю, закатываю глаза и начинаю рассыпаться на осколки, содрогаясь всем телом от сильного оргазма, который лишает меня равновесия.

Падаю на подушку, пытаясь отдышаться, но Монах не позволяет, он выходит из меня, и резко переворачивает на спину. Подтягивает за щиколотки к краю кровати, закидывает мои дрожащие ноги себе на плечи и вновь врывается в меня, не давая ни минуты передышки. Он смотрит на меня очень темными горящими глазами. Его мощное тело покрыто капельками пота и мышцы перекатываются от каждого движения. Он тяжело, со свистом дышит, продолжая непрерывно входить в мое тело. И я понимаю, что Монах тоже невероятно красивый хоть и пугающий меня мужчина. Я люблю их обоих. Я нежно люблю

Ярослава и дико, безумно наемного убийцу Монаха. Я обожаю все его сущности. И я и спешу ему об этом сказать.

— Я люблю тебя! — кричу громко, слыша, как зверь рычит в ответ на мое признание. Наклоняется ко мне, опираясь руками на матрас, приподнимает мои бедра выше и очень глубоко входит. Он двигается резче сильнее вновь набирая бешеный темп. А я впиваюсь в его спину ногтями и, наверное, до крови расцарапываю кожу. Я уже не кричу, голоса нет. Между ног все горит от невероятно долгого, неудержимого, бешеного темпа. Кажется, я больше не выдержу. И Монах читает меня. Он впивается в мои искусанные, пересохшие губы, жадно целует, глубоко проталкивая язык, передовая мне вкус крови из разбитых губ. Запускает руку между наших тел, находит клитор, и контрастом с грубыми точками нежно перекатывает его пальцами, массирует, разжигая во мне еще один пожар. Он оставляет мои губы, целует, прикусывает кожу на шее, слизывая капельки пота. Ведет языком ниже по ключицам к груди.

Сильно всасывает и прикусывает соски, медленно, нежно лаская мой клитор, не сбиваясь с бешеного темпа, подводит меня к еще одной точке невозврата.

— Кончай! — очередной хриплый приказ. Его пальцы на клиторе начинают сильнее растирать воспаленную плоть. И я вновь кончаю, задыхаясь в каком-то безумном болезненном оргазме. Эмоции переполняют вместе с оргазмом, из меня вырываются слезы. Меня прорывает, я не могу больше держать все в себе. И я кричу, выгибаясь в его руках и содрогаюсь вместе рыданием. Яр делает еще несколько сокрушительных толчков и кончает с хриплым стоном, содрогаясь всем телом. Он падает на меня, утыкается в шею, тяжело дыша, приходит в себя от этого бешеного марафона. А я обнимаю его, прижимаясь всем телом, и бесконтрольно лью слезы, выплескивая все, что накопилось за этот ужасный вечер. Не выдерживаю, кусаю губы, чтобы не сорваться в вой, но все равно громко всхлипываю.

— Твою мать, Маленькая. Златовласка, девочка моя, прости, я чудовище, — говорит он, поднимаясь на руках, всматривается в мое заплаканное лицо. Монах отступил, ко мне вернулся мой нежный и ласковый Ярослав. — Тебе больно? — он спешит выйти из меня, отстраниться, но я не позволяю ему, обхватываю его шею и тяну к себе. — Маленькая, я не хотел, просто, когда я убиваю, я всегда впадаю в такое состояние. Я не контролирую себя, — оправдывается он, стирая большими пальцами мои слезы.

— Тихо, все хорошо. Секс здесь ни причем. Он был необходим нам, — отвечаю, видя на его губах мимолетную ухмылку. — Я просто так испугалась, когда меня забрали из квартиры, а потом очень сильно боялась за тебя. И кровь, так много твоей крови. Я просто… не… — не могу больше говорить, задыхаюсь от слез. Чувствую, как он нежно зацеловывает мои слезы. — Я бы умерла, если бы с тобой что-то случилось.

— Тихо, тихо моя девочка, не плачь, все хорошо, — говорит он, подхватывает меня за талию и переворачивается, укладывая меня к себе на грудь, зарывается в волосы и нежно перебирает локоны. — Я здесь, я с тобой, я ни за что на свете не допустил бы, чтобы с тобой что-то случилось, — прерывисто шепчет он, а я продолжаю лить слезы, прижимаясь щекой к его груди, слушая его хаотичное сердцебиение. — Прости, я виноват. Мы не должны были с тобой вообще встречаться. Я не должен был затягивать тебя в эту грязь. Я должен был тебя уберечь. Черт! — он срывается в крик. — Нас не должно было быть!