Малышка (СИ) - Субботина Айя - Страница 5

В завершение вечера, ее отец — этот контуженный вояка — вывел меня на улицу, и изображая из себя Шварценеггера с миниганом наперевес, начал угрожать расправой, если я обижу его деточку. Честно говоря, я бы запросто переломил его надвое — пять лет боксерской школы и постоянные тренировки не пропьешь. Но он же вроде как человек в летах, нужно уважать почтенные седины. Даже если они несут хрень.

Я — само терпение в тот вечер, а ведь терпеливым меня не рискнет назвать даже отец. Я по очереди вызываю такси всем бесконечным родственникам, потом отвожу домой родителей Ольги, мечтая только о том, как бы поскорее завалиться в какой-то клуб, снять девчонку на одну ночь и жарить во всех позах, пока на члене не появятся мозоли.

И что? Оля начинает ныть, что хочет ко мне, лезет с поцелуями и ведет себя как мартовский кролик, хоть обычно всегда понимала, когда вовремя отвалить. Я вежливо говорю, что устал. Она напирает. Я говорю, что устал, но уже не вежливо. Она начинает плакать. Я бешусь, но держу себя в руках. И тогда она говорит, что раз уж мы все равно почти муж и жена, то не будет ничего страшного, если мы съедемся чуть-чуть раньше. Такого покушения на последние недели моей свободы я просто не выдерживаю. Предлагаю ей выспаться, подумать над своим поведением — и просто уезжаю, оставляя одну. Телефон начинает разрываться сразу же, как моя машина скрывается за поворотом. К счастью, это мой второй номер, никак не связанный с работой, и я без сожаления его «вырубаю». О рабочем номере, по которому меня можно найти всегда, она не знает. И не узнает никогда.

Но в клуб я не еду. Понимаю это, когда сворачиваю на перекрестке в противоположную сторону. Я еду домой к отцу. И всю дорогу думаю о том, как Бон-Бон сосала большой палец. И это возбуждает.

И что же я вижу? Она, полуголая, вся поглощена Владом. Да я просто нахрен убит такой несправедливостью. Почему я не отдал ей машину? Был бы хорошим парнем, заработал бы бонусы. Я конкретно облажался. Ну и хрен с ней. Надо трахнуть ее подружку, пусть потом расскажет Бон-Бон, что я — чертов Бог секса.

Я до боли в мышцах мучаю тренажеры, хоть и знаю, что это не пойдет на пользу. Практически вползаю в душ, а потом — заваливаюсь на постель, намереваясь проспать минимум до обеда.

Хрен бы там.

Я просыпаюсь от громкого: «Я пришла к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало!»

Встало? С трудом продирая один глаз, вижу, что да — встало. Член у меня встал, потому что это нормальная мужская реакция по утрам. И тонкое одеяло выдает меня с головой.

— Доброе утро! — сверкает улыбкой Бон-Бон, хватает одеяло и пытается сдернуть его вниз. — Я приготовила тосты! И сварила кофе!

Бляха муха!

Судорожно сглатываю, вдруг понимая, что не хочу, чтобы она видела мой утренний стояк, и быстро переворачиваюсь на живот.

— Свали отсюда, — рычу на нее.

— Что? — Бон-Бон запрыгивает мне на спину, наклоняется к моему уху — и я жадно вдыхаю запах ее духов. Она пахнет сладкими грушами. — Не слышу, что ты там бормочешь, братик.

Я собираюсь повторить, но раздумываю. В чем она ко мне заявилась? В тех самых полосатых гольфах, и шортиках, и спортивной кофте.

— Я лучше, чем кофемашина, домработница и повар, — хвастается Бон-Бон. — И мы сейчас идем на пробежку. Я буду заботиться о твоем здоровье, братик. Шесть тридцать — самое время для кросса!

Будь на ее месте любой другой человек — я бы уже таких слов натолкал, что и не снилось. А ей — не могу. Но я точно не вылезу из кровати в таком состоянии, а она, судя по всему, не намерена уходить без меня.

Что делать?!

Лежать на животе в полной боевой готовности — то еще «удовольствие». В особенности, когда близость моей маленькой «сестрички» будоражит воображение и я ощущаю, как мое тело подвергается массивной бомбардировке возбуждения. Ее запах уже повсюду. Я прячу лицо в подушку, но ни черта не помогает.

— Подъем, лежебока, — гарцует на мне это руконогое торнадо. Готов поспорить, что она прекрасно понимает, что происходит. Ей девятнадцать лет, пора бы знать, хотя бы в общих чертах, как устроен и функционирует мужской организм. Хотя… Неприятно думать о том, что это солнышко уже раздвигало перед кем-то ножки. А, может, она еще того…

«О чем ты думаешь, придурок?» — спрашивает мой внутренний циник.

— Ладно, раз ты такой… — Бон-Бон копошится, явно намереваясь встать и предпринять еще одну попытку стащить мое одеяло.

И я понимаю, что это — шанс.

Благо, я здоровый сукин сын, а она — мелкая и слабая, и даже если проявит чудеса сноровки, это никак не уравновесит наши шансы.

Быстро, пока она еще не встала, я разворачиваюсь, хватаю ее за руку и рывком бросаю в постель. Пока она мешкает, пытаясь понять, что произошло, прижимаю ее запястья к подушке, нависаю всеми своими ста девяноста сантиметрами роста, развитых мышц и силушки. Бон-Бон медленно приходит в себя, и я использую это время, чтобы полюбоваться ее румянцем на щеках, и тем, как быстро она дышит.

— Ну что, малышка, доброе утро? — совсем не добро ухмыляюсь я. И вовремя отклоняюсь, когда она пытается укусить меня за подбородок. — Попробуешь еще раз? — дразню ее, ногами легко придавливая к постели, лишая возможности двигаться.

И теперь Бон-Бон вся подо мной, в моей кровати, и я всерьез размышляю о том, что за последнее время это — лучшее утро в моей жизни, хоть и началось оно так себе.

— Что, боишься, если отпустишь руки, я легко с тобой справлюсь? — посмеивается она.

И вдруг я осознаю, что нет — она не кокетничает, не флиртует, не заигрывает. Она не делает ничего, что обычно делают девушки, оказавшись в похожей ситуации. Ей словно и дела нет до того, что я рядом, и единственное, что удерживает нас от секса — одеяло и пара клочков одежды. И судя по всему, я единственный, кто находит ситуацию пикантной и горячей.

— Я не настолько не дорожу своими яйцами, малышка, чтобы позволить тебе размахивать ногами в такой опасной близости к ним.

— А я думала, ты — доберман, — морщит она лоб. Выглядит совершенно разочарованной. — Испугался девичьих коленок.

Да пошло оно все.

Я разжимаю руки, откатываюсь на бок. Слава богу, ее безразличие подействовало лучше, чем бром.

Бон-Бон мгновенно вскакивает, поправляет одежду — и смотрит на меня с видом победительницы. Прямо сейчас, в эту самую минуту я хочу ее послать. И чего она мне так впала? Просто малолетка, ну что такого? У меня были такие: секс с ними скучный, хоть некоторые компенсируют недостаток опыта рвением и выдумкой. Была у меня одна второкурсница, которая пыталась сесть на шпагат. Бррр как вспомню — вздрогну.

«Вот, Рэм, эта девочка — просто чокнутая малолетка, которая почему-то умеет нажимать на твои личные кинки. И нет в этом никакой химии. Просто … просто надо было поехать в клуб и отжарить кого-то, как и планировал. Вот, уже и появилась программа на вечер. Черта с два я сюда завтра вернусь, чтобы эта ненормальная снова на мне гарцевала, как сивый мерин».

— Кросс, — уперев руки в бока, напоминает Бон-Бон. — У тебя пять минут на сборы.

— Отвали, — бросаю, поднимаясь с кровати. После вчерашнего жесткого траха с тренажерами тело болит. Не смертельно, но неприятно.

Она никуда не уходит, так и стоит посреди комнаты, нетерпеливо постукивая носком по полу. И когда я прохожу мимо, почему-то осознаю, что она до смешного мелкая, просто коротышка: мне до плеча. И что в ней сексуального? Да ничего.

— Потрешь мне спинку, Бон-Бон? — дразню я, топая в сторону ванной. — Спина болит — мрак.

— С удовольствием! — сияет она и бодро идет следом.

Я молчу, вешаю на рот огромный воображаемый замок. Открываю дверь, подхожу к стеклянной перегородке душа. Чуть поворачиваю голову — Бон-Бон плетется следом, заинтересованно вертит головой, разглядывая мраморные плиты, зеркала, дизайнерские полки и стопки полотенец с эксклюзивными вышивками.

На миг — только на миг! — в моей голове проносятся образы, от которых член оживает.