Малышка (СИ) - Субботина Айя - Страница 8

— Мне фиолетово, сколько вы встречаетесь, — пожимаю плечами я. — Узнаю, что лезешь к ней — закопаю в саду под грушкой. Ей еще учиться, учиться и учиться.

Я понимаю, что он подбирает слова для ответа, когда дверь смотровой открывается и оттуда выходит Бон-Бон. На коленях — пластыри, ладони перебинтованы, в руках — порванные гольфы, а в глазах такая грусть-тоска, что хоть звезду с неба снимай, лишь бы дитё улыбнулось. И все это опечаленное очарование плывет мимо меня, прямиком в объятия Тапка.

— Останешься со мной? — просит она так, будто у него весь день по минутам расписан. — Поможешь с чертежами.

Он поднимает голову у нее над головой, и мы с минуту ведем немой поединок взглядами, как будто Мастер Йода и Император Палпатин.

— Может быть, если твои колени уже в порядке, сходим в кино? — предлагает поганец. — На «Звездные войны».

Она радуется с восторгом верующего, узревшего второе пришествие.

И я в эту секунду я даю себе обещание сегодня же избавиться от проклятой красной машины.

Мы едем домой, и всю дорогу я удерживаю себя от того, чтобы смотреть на «сладкую парочку». И даже врубаю громче музыку, чтобы не слышать, о чем они говорят. Правда в том, что я понятия не имею, почему меня так зацепил этот избалованный ребенок. Я терпеть не могу женщин без царя в голове, мне не интересны игры в «соблазни меня, если можешь» и я давно не в том возрасте, чтобы «умирать» из-за неразделенной симпатии. Но чем-то она меня держит, и я понимаю, что сколько бы я ни пытался это анализировать — ничего не получится.

Когда до дома остается пара кварталов, звонит Оля. Я настроен не отвечать, но она названивает. Беру трубку, коротко и сухо здороваюсь: пусть знает, что двенадцати часов недостаточно, чтобы я простил ее выходку. Мне почти хочется, чтобы она перестала вести себя, так, словно будущая свадьба превратила меня в ее собственность. Увы, раскаяния нет. Вместо него я слышу упрек в том, что она проплакала из-за меню всю ночь, что сегодня у нее важная деловая встреча, а у нее глаза покраснели и опухли. Я молча выслушиваю, кажется, бесконечный перечень претензий и ловлю себя на мысли, что единственное, чего мне в эту минуту хочется — спросить, зачем она тогда согласилась выйти за меня замуж, раз я такой херовый, куда ни ткни. Но я не спрашиваю. Когда стенания заканчиваются, я чувствую себя чуть ли не героем, что до сих пор не сорвался.

И вдруг отчетливо понимаю, что поспешил. Куда мне брак, одна женщина, постоянные отношения с перспективой размножения? Не хочу.

— Успокойся, Оля, — говорю, когда она, наконец, замолкает. — Хватит. Я позвоню.

— Когда? — всхлипывает она.

Терпеть не могу женские слезы. Не те, которые искренние, а вот эти вот натужные рыдания. Понимаю, нужно пожалеть, сказать что-то ласковое в ответ, а не могу. Ведь если она сама себя не уважает, то почему ее должен уважать я?

— Когда посчитаю нужным.

Я нарочно избегаю конкретики. Потому что, очень может быть, я позвоню ей через неделю и только затем, чтобы сказать, что женитьба ни одному из нас не доставит радости и лучше расстаться, пока не поздно. И красная машина станет отличным украшением этого печального повода.

Как только я кладу трубку, «взрывается» рабочий номер. Я быстро переключаюсь, оставляя позади и свою слетевшую с катушек невесту, и «сестричку» в объятиях Тапка. Работа — вот что всегда будет неизменной величиной в моей жизни. Сколько бы женщин не прошли транзитом через мое существование, работа всегда будет лучшей любовницей. Потому что иногда она так меня затрахивает, что я с новой силой ощущаю вкус повседневных вещей. И еще я всегда буду влюблен в эту категоричную суку, ведь она каждый раз напоминает, что мне еще есть куда расти, и в чем развиваться.

Я захожу в дом только, чтобы забрать чертежи и ноутбук. Слышу звонкий смех Бон-Бон в гостиной, но прохожу мимо, даже не взглянув. Не хочу давать себе повод реализовать угрозу и вырыть для ее ботана-переростка глубокую могилу на заднем дворе.

Эта девчонка — просто блажь. И чем скорее я вышвырну ее из головы, тем лучше.

Если бы не безнадежно испорченные гольфы, я бы достала свой любимый кислотно-оранжевый маркер и пометила этот день в календаре, как лучший впервые за долгое время. Дома я быстро принимаю душ, переодеваюсь в короткое платье, сапоги с высоким голенищем (так не видны ужасные пластыри), пальто. Не использую косметику, потому что по прогнозу во второй половине дня обещают дождь.

И все это время я мысленно благодарю судьбу за то, что доберман самоликвидировался и перестал портить мне жизнь.

Когда я спускаюсь вниз, то Костя встречает меня самой милой улыбкой на свете, и, кажется, готов провести вечер даже просто любуясь мной. Никогда не понимала, почему женщины смущаются мужских взглядов. Если он смотрит на тебя так, будто ты эльфийская принцесса из сказки — впору гордиться, и хвалить себя за не съеденную на ночь конфету, крепатуру после физических нагрузок, слезы от выщипывания бровей и другие адские муки, на которые мы идем ради того, чтобы выглядеть «естественно» в глазах мужчин.

— Я уже билеты заказал.

Костя поворачивает ко мне «лицо» смартфона и я вижу, что он выбрал ровно серединку зала. Узнаю моего Тапочка: никаких мыслей о том, чтобы использовать шанси хотя бы потрогать меня за коленки. Он слишком воспитан для всего этого. Даже не сомневаюсь, что прежде, чем перейти к активным боевым действиям, он сначала сделает мне предложение. Не перевелись Принцы в нашу суровую эпоху феминизма.

Мы идем в кино, и самозабвенно уплетаем карамельный попкорн с газировкой под взрывы космических крейсеров и пляску световых мечей. Потом гуляем в парке: шуршим осенними листьями, делаем фотографии золотых кленов, детворы на качелях, снимки друг друга и вместе, и скармливаем голубям на площади целую булочку. А когда начинается дождь, Костик уводит меня под навес киоска с мороженым и трогательно обнимает за плечи, прижимая спиной к своей груди. И я могу стоять так целую вечность, но у Тапочка звонит телефон. Его мама, снова придумала какие-то жутко важные дела, которые без присутствия Тапочка ни за что не решатся. Все-таки, я точно ей не нравлюсь, иначе откуда она знает, когда разбить самый романтичный момент?

— Я проведу тебя домой, — извинятся Тапочек.

— Не стоит, я и на метро доберусь.

Он не настаивает, потому что за два года наших отношений как никто другой знает, что если я что-то решила, то это железно, и нет смысла тратить время на пустые уговоры.

Честно говоря, я немного злюсь на него. Потому что именно сегодня мне хотелось, чтобы он сказал своей матери «нет». Он не маменькин сынок, но воспитан так, что хоть снег на голову, а матери отказывать нельзя. Светлана Георгиевна чудесная женщина, за исключением того, что когда дело касается Костика, она превращается в мегеру. И меня она на дух не переносит. Должно быть потому, что вот уже два года я успешно мешаю ее планам свести Тапочка с хорошей девочкой Любой — библиотекаршей.

Я сижу в метро и под стук колес снова и снова напоминаю себе, что в сущности ничего страшного не произошло. Что плохого в том, что мой мужчина воспитан уважать женщину? В конце концов, в свое время он точно так же будет приходить на мой зов. Я закрываю глаза и отпускаю обиду, предаваясь девичьим мечтам о нашем будущем. Я окончу университет, найду хорошую работу, сделаю карьеру. Потом, однажды, Костик (к тому времени успешный архитектор), пригласит меня в дорогой ресторан, и я обнаружу колечко с бриллиантом в розетке с десертом. У меня будет самое красивое платье, какое только можно купить за деньги. И наша первая брачная ночь будет наполнена страстью.

Это — мой жизненный план, и когда я думаю о том, что уничтожу любого, кто встанет на моем пути, мне становится легче. Светлана Георгиевна и Люба — слишком незначительное препятствие, чтобы из-за них портить послевкусие сегодняшнего дня.

Но на этом приятности не заканчиваются, потому что дома меня перехватывает мой любимых Хороший брат Влад, и, хитро щурясь, напоминает, что мы собирались в боулинг. Я быстро переодеваюсь в теплую одежду, кроссовки — и два с половиной часа мы отрываемся на всю катушку.