Серебряные трубы
(Рассказы) - Лободин Михаил Павлович - Страница 27

— Так отец!.. — попытался возразить мальчик.

— Отец придет — сам решит, а ты попросишь у него, расскажешь, куда пойдет медаль.

Паренек на секунду стих, но тут же вновь встрепенулся:

— Вы не беспокойтесь, папа отдаст медаль. А вот у Лешки Пскова книжки есть от Суворова, ох и книжки, во, толстые, сам видел! — показал паренек руками, какой толщины он видел книги.

— Пойдемте к нему! — предложил он, и мы пошли в избу к Лешке Пскову.

Пока школьники узнавали, что из суворовского имущества хранится по избам колхозников, а учителя записывали в блокноты поступавшие к ним от ребят сведения, секретарь Боровичского райкома комсомола собрал свой актив из комсомольцев врачей, учителей и кооператоров помоложе годами и повел с ними «разъяснительную работу».

Глядя на это, не выдержали и любытинцы. Они решили не отставать от боровичан и всюду — в колхозах, в сельских учреждениях и на предприятиях — беседовали о жизни кончанского изгнанника, о боевом прошлом русского народа.

Дня через два начались сборы суворовских вещей. Размах работы превзошел наши ожидания. Поиски охватили территорию двух районов в радиусе до трехсот километров. Суворовские вещи для Кончанского музея искали в Новгороде и в Ленинграде, у тех, кто жил когда-то в Боровичском или Любытинском районах.

Сколько — интересных случаев произошло в эти дни, сколько любопытных находок. И все — в порядке самодеятельности.

Я много думал над причинами такого отношения к памяти давно умершего полководца и понял. Большинство колхозников, агрономов, лесничих, ветеринарных врачей, фельдшеров, бухгалтеров, сельских учителей — людей самых различных профессий и специальностей Кончанского и ближайших к нему сел и деревень — потомки крепостных крестьян и отставных солдат Суворова. Их деды и прадеды проделали с фельдмаршалом замечательные военные походы в Италию и Швейцарию. Их деды и прадеды пронесли русские знамена сквозь огонь вражеских орудий, через ледяные отроги Швейцарских Альп: они победили не только сильного, могущественного противника, но самую природу.

И не удивительно, что их дети и внуки хранят светлую память о своем прославленном односельчанине.

В ста пятидесяти шагах от домика (историки называют его «полудомик»), где в холодное время года жил опальный полководец, начиналось село. До сегодняшнего дня сохранилось в прежнем виде несколько изб. Их возвели еще при жизни Суворова. В них часто отдыхал полководец. Сюда он приходил поговорить с крестьянами, которым отдал под запашку всю свою землю «до самых ворот двора». Здесь он появлялся иногда, как дорогой гость, на свадьбах, рождении, новоселье. Часто его видели в этих избах улаживающим семейные споры.

И всегда он делал подарки. Новоселье ли, день ли рождения, женится ли кто или замуж выходит, Александр Васильевич тут как тут. Он то посаженный, то крестный отец, то просто почетный гость, то — мировой.

— За почет платить надо! — хитро улыбался фельдмаршал и платил своим добрым отношением, разумным советом, нужными в хозяйстве вещами, порой деньгами.

Никогда не оставлял он людей в нужде без помощи.

— Сам погибай, а товарища выручай! — часто слышали крестьяне любимую солдатскую поговорку Суворова.

Одному он отпустит лес та постройку избы, другому поможет купить корову.

Особенно любил старый полководец кончанских ребят. Он запрещал родителям посылать на работу малолетних, заставлял ребят учиться грамоте, ремеслам, музыке, пению.

— За ученого трех неученых дают, а нам мало, давай шестеро, а то и поболе, всех побьем! — говорил Суворов малым ребятам, и те верили ему и с большим рвением брались за книгу.

Чтобы ребята могли заниматься успешней, он построил в Кончанском школу и сам обучал их грамоте, собрал из малолетков хор и руководил им.

Не раз дивились кончанские мужики, как сам батюшка Александр Васильевич Суворов играл с их ребятами в бабки, а то в городки. Бегает с ними посреди пыльной дороги, горячится, не хочет и в бабки сдать.

— Суворов баталий не проигрывал! — недовольно бормотал он под нос, выбивая с кона сразу десять бабок.

Как же после этого не любить кончанцам Александра Васильевича, как не помнить его, если и по сей день не потеряны с ним связи, если и по сей день по избам хранятся его подарки, награды, присловья, поговорки, песни, былины и сказы о старом годами, но вечно молодом кончанском жителе, победителе знаменитых генералов, полководцев и воителей. И помнили его, и любили.

В первые дни сбора мне принесли тоненькую книжечку Аничкова «Орлиное гнездо». В 1901 году, когда отмечали столетнюю годовщину со дня смерти полководца, все жители села Кончанского получили такие книжки вместе с большими портретами Суворова. Прошло более пятидесяти лет, а еще и сейчас можно найти в Кончанском и «Орлиное гнездо», и портреты Суворова.

Разглядывая принесенные вещи, я понял: нет, неправду говорили старые историки, что Суворов в селе Кончанском был забыт всеми, одинок и страдал от этого.

Нет, это неправда!

Суворов никогда не был одиноким. Его всегда окружала любовь простого народа.

В эти дни мне вспомнилось, как почти сто сорок лет назад мещанин города Якутска, чеканщик по профессии, Ефим Петров послал в дар Суворову небольшую серебряную иконку с изображением Александра Невского и надписью на славянском языке:

«Врагу оскудеша оружия в конец и грады разрушил еси. Погибе память его с шумом».

Простой ремесленник, чеканщик из далекого Якутска, выгравировал на обратной стороне иконки любопытнейшую надпись:

Я много раз любовался работой чеканщика из Якутска и всегда думал: какова же должна быть сила любви простого народа к Суворову, если достигает таких отдаленных мест, куда «три года скачи — не доскачешь».

Получив от колхозников книжку «Орлиное гнездо», я открыл ее и в самом конце прочитал:

«Долго еще будет жить в народной памяти маленький старичок в канифасном камзольчике, из уст в уста будут передаваться рассказы и легенды о его громких подвигах во славу русского оружия. Перемрут старики, перемрут их дети и внуки, вырастут новые поколения, а все же это место будет во веки веков суворовской вотчиной… Народ любит и помнит своих героев и благоговейно чтит их святую память…»

А сборы суворовских реликвий продолжались.

Колхозница Скуратова принесла точеную из березы солонку. В давние времена солонка принадлежала Суворову. Он пользовался ею. Солонку вместе с хлебом и солью поднес своему деревенскому старосте, прадеду Ольги Скуратовой, внук Суворова, Александр Аркадьевич. Передавая ее в дар, он сказал:

— Мой дед любил эту солонку, храните ее и вспоминайте Суворова; пусть она приносит счастье и успехи в ваших делах.

Вслед за Скуратовой явился старый карел, тоже потомок суворовского солдата, Яков Иванович Пок, счетовод сельпо, «дед Псков», как его называли на селе.

— Вот, возьмите книги. Все из суворовской усадьбы.

С этими словами Яков Иванович выложил на стол пять штук старинных, хорошо сохранившихся книг по военной истории на иностранных языках.

Рядом с его книгами легла еще одна. Ее принесла семилетняя девочка Галя Иванцова.

— Это мама с папой прислали, от нашего дома! — объяснила она и вдруг застеснялась и покраснела.

Мы поняли, она покраснела от гордости за своего отца, за свою мать и немножко за себя: ведь они сохранили и передали музею старинную книгу из личной библиотеки Суворова.