Минута истории
(Повести и рассказы) - Жданов Николай Гаврилович - Страница 6

В комнате Петроградского комитета собралось человек восемь. Сесть было негде, все, стоя, сгрудились вокруг Ленина.

Измученный, еле держащийся на ногах комиссар Слуцкий предложил оставить все дело до утра: «Теперь все равно ничего нигде не найдется».

— Вам надо выспаться, — сказал Ленин и стал объяснять, что надо предпринять срочно.

Рабочий из караульной команды сказал, что у них на Путиловском есть пушки, штук сорок. Их отливали для фронта еще весной, но после забастовки так и не сумели вывезти.

Ленин выслушал очень внимательно.

— Превосходно! Сможете ли вы обеспечить отправку орудий в Пулково?

— Можно бы, да ведь лошадей у нас нет. На себе не осилишь.

Ленин нахмурился. Прямая резкая морщина пересекла его широкий лоб, но вдруг глаза его весело заискрились.

— А что, если взять лошадей у извозчиков?

— Товарищ Ленин, ломовиков у Филаретова надо взять. Там такие битюги-тяжеловозы, вытянут чего хочешь! — горячо крикнул от дверей дюжий красногвардеец с лицом деревенского подростка.

— У Филаретова? Это кто такой?

Все расступились, глядя на молодого красногвардейца, и он заметно смутился. Но, чувствуя на себе внимательный и поддерживающий взгляд Ленина, ободрился снова:

— Хозяин это. Я сам к нему нанимался, только он не доверил мне.

— Не доверил? Лошадь?

— Ага. Дескать, молод еще, так послужи сперва.

— Гм. А сколько у Филаретова лошадей?

— Пожалуй, штук сто, коли не больше.

— А что, если мы доверим вам всех этих лошадей? Заберете?

— Всех?

— Лучше всех. Чтобы вывезти сорок орудий и снаряды к ним, это как раз хватит, как по-вашему?

— Должно хватить.

— Вот и действуйте.

Ленин наклонился к подоконнику и стал быстро писать на листке бумаги.

— Как ваша фамилия? — спросил он, не оборачиваясь, затем протянул ему бумагу: — Подберите себе помощников и отправляйтесь немедленно.

Через полчаса Ленин, торопливо шагая, направился в машинное бюро. Надо было отпечатать телефонограмму для передачи на флот.

В комнате машинисток горела под плоским жестяным абажуром одна только лампочка, свешивающаяся с потолка на длинном шнуре. В углу на диване, прикрывшись вязаной косынкой, лежала женщина-машинистка. Сбоку у стола с машинкой спала, сидя в кресле, молоденькая девушка, уютно подобрав под себя ноги в заштопанных чулках. Голова ее была запрокинута на спинку кресла, на пухлых детских губах блуждала слабая улыбка. Это была Юлия.

Ленин постоял перед ней несколько секунд, затем осторожно прошел к столу и сел к машинке. Он внимательно посмотрел на клавиатуру и, заложив чистый лист, стал медленно отстукивать буквы, но сразу же встретилось непредвиденное затруднение: буквы, означенные на клавишах, были стерты — не разберешь, где что. Такой клавиатурой можно пользоваться только по привычке.

Ленин растерянно оглянулся на девушку и увидел, что она уже проснулась и с испуганным выражением на розовом от сна и смущения лице нащупывает ногами свои полусапожки.

— Ничего у меня не получается, — улыбаясь, сказал Ленин.

— Сейчас, сейчас я сделаю, — неловко ступая в незастегнутых полусапожках (застегивать теперь было некогда), Юлия подошла к столику и села за машинку.

Ленин начал было диктовать, но в дверях появился человек с усталым лицом, в потертой кожанке, в очках.

— Я разыскиваю вас, я только из Военки, — сказал он, направляясь к Ленину. — Положение осложнилось. Задержан юнкер, у которого найден приказ о выступлении. Восстание в городе уже началось. Захвачена телефонная станция, и, вероятно, заняты еще какие-то важные пункты. Подвойский принимает меры, но он просил передать, что положение крайне опасно. По-видимому, это заранее согласованный удар — одновременно с фронта и с тыла.

— А ведь этого, пожалуй, следовало ждать, — сказал Ленин. — Солдаты ушли на фронт, а юнкера и офицеры остались здесь, в тылу. Кстати, хорошо, что вы явились. Надо срочно поставить в известность флотских.

Он сделал знак Юлии и продиктовал телефонограмму до конца. В ней шла речь о немедленной высылке летучих матросских отрядов для восстановления революционного порядка в городе.

— Пойдемте, — сказал Ленин человеку в потертой кожанке.

Шаги их скоро затихли в коридоре.

«Опять юнкера», — тревожно подумала Юлия.

Ей вдруг сделалось душно.

Она подошла к окну и, потянув за шнур, открыла форточку.

Свежий поток коснулся ее лица. За окном было еще темно. Рядом на соборной колокольне звонили в колокола. Отчетливые медленные удары возникали совсем близко над крышей и, гудя, уплывали в ночной сумрак. «Звонят к заутрене, значит, сегодня воскресенье», — подумала Юлия.

Внезапно звон прекратился. Откуда-то, должно быть от подъезда, донеслось урчание грузовиков. Гудки автомобильных сирен вспарывали тишину спящего города. Вдруг она услышала звуки, заставившие ее содрогнуться. Юлия вытянулась и напрягла слух. Сомнений не оставалось: это была стрельба. Гулкие винтовочные залпы и частая булькающая дробь пулемета.

Юлия бросилась к дверям и опять с досадой обнаружила, что не застегнуты полусапожки. Еще не зная, что надо предпринять, она выхватила из-под косы шпильку и, оперев ногу о стул, быстрыми привычными движениями принялась застегивать тугие черные горошины пуговиц. Руки ее слегка дрожали, и сердце стучало тревожно и сильно, так что стук этот глухо отдавался в висках.

Где Сергей? Они должны были увидеться вчера, но ее назначили на дежурство. И теперь она ничего не знает о нем. И что означает эта стрельба? Восстание, о котором сказал комиссар? Неужели Сергей опять с ними?

Быстро светало. Спавшая на диване машинистка Авернина поднялась и, борясь со сном, стала поправлять прическу.

Юлия метнулась в коридор. Ей хотелось хоть что-нибудь узнать о событиях в городе.

Человек в мятой шляпе и грязно-белой манишке (маленькое и как бы скользкое лицо кажется потным, узко посаженные глаза прикрыты очками) шел навстречу ей, разглядывая надписи на дверях близорукими глазами. Где-то она видела его раньше. Она мучительно старалась припомнить и не могла.

Заметив Юлию, человек этот неожиданно остановился.

— О, я вас ищу, — сказал он.

— Меня? — Юлия испуганно попятилась.

— Да, именно вас. Дело в том, что один юноша ожидает вас у ворот. Он просит поторопиться. Идите!

Юлия испытывала какую-то инстинктивную брезгливость к этому человеку, но то, что он сказал, заставило ее пробормотать «спасибо», вернуться в свою комнату, схватить пальто, платок и выбежать к воротам.

Тут она в нерешительности остановилась, ища глазами Ярославцева. Его нигде не было. И вдруг она увидела знакомую маленькую фигуру Косицына в студенческой старой шинели и фуражке. Юлия неуверенно направилась вдоль ограды и только теперь заметила Ярославцева за широким квадратным столбом ограды. Он был в штатском пальто, которое очень шло к нему, и тоже в студенческой фуражке, только совсем новой.

Все тревожные мысли Юлии разом улетучились куда-то, счастливое волнение стеснило грудь.

Как ты догадался найти меня здесь? — спросила она, радостно улыбаясь.

Ярославцев взял ее за руку.

— Мы приехали за тобой, — быстро проговорил он. — Я должен сообщить тебе нечто весьма важное. Тебе необходимо уйти отсюда сейчас же и не возвращаться сюда больше ни за что на свете!

Юлия посмотрела на него с недоумением. Нельзя было не заметить, что он сильно взволнован. Тревога мгновенно возвратилась к ней.

— Куда же мне уходить? Зачем? — Она совсем растерялась. — У меня сегодня опять ночное дежурство.

— Все это не имеет значения. — Ярославцев с досадой поморщился. — Тебе необходимо уйти отсюда, пойми. Я не могу тебе сказать всего, но дело в том, что здесь твоя жизнь находится в опасности. Здесь прольется много крови. Тебе нельзя медлить ни минуты. Пойдем! — Он сжал ее руку и почти насильно повел Юлию за собой. — Ты должна поехать с нами. Здесь за углом санитарная машина. Понимаешь?