Ген дракона (ЛП) - Рейн Амира - Страница 5

Глаза наполнились слезами, и я посмотрела на нее, оторвавшись от записки и пытаясь улыбнуться.

— Я тоже скучала по тебе в тот день.

Ее собственные глаза наполнились слезами и стали отчетливо розовыми, она попыталась улыбнуться мне в ответ, вероятно, причиняя себе боль, потому что одна из ее скул была сильно сломана.

Я никогда в жизни не видела, чтобы она плакала, ни разу. Никогда не видела, чтобы ее глаза от волнения даже слабо блестели. Если она плакала, когда умер мой отец, я этого не видела. На похоронах она несла с собой небольшую пачку салфеток, вынимая одну из них и периодически вытирая ею сухие глаза с трезвым выражением лица. Возможно, просто думая, что акт, даже если это была просто симуляция реального плача, показал ее покойному мужу надлежащее уважение.

Может быть, мои слезы по поводу ухода мистера Декера заставили ее почувствовать себя вынужденной показать какой-то внешний признак эмоций.

Эмоции, проявившиеся в ее действительно слезящихся глазах в больнице, длились недолго. После попытки улыбнуться мне, она перевернула на новую страницу блокнот и написала другое сообщение мне.

«Ты проголодалась. Сходи в кафетерий и позавтракай, пока я отдыхаю».

Я не хотела оставлять ее одну, но хотела, есть и нуждалась в очень большой чашке кофе. Хирург должен был прийти поговорить с нами около семи, но сейчас было всего несколько минут шестого, так что я подумала, что смогу вернуться в палату как можно скорее. Я сжала руку моей мамы, сказала ей, что скоро вернусь, а затем покинула палату.

Двадцать минут спустя, я дремала в заброшенной столовой с головой на столе, ожидая, пока остынет моя вторая чашка кофе, когда медсестра немного сжала мое плечо и села в кресло рядом со мной.

Она сказала, что моя мама «разбилась», что означает, что ее сердце остановилось из-за повреждения внутренних органов, которое команда хирургов-травматологов не смогла восстановить накануне вечером. И, как сказала медсестра, моя мама настояла на приказе не реанимировать в случае «аварии», никаких попыток перезапустить ее сердце не было сделано. Она умерла.

Я кивнула, глаза наполнились слезами, и медсестра спросила, не хочу ли я побыть одна минуту. Я снова кивнула; медсестра ушла; и я начала тихо плакать, рассеянно прослеживая фигуры на столе кончиками пальцев. Прошло несколько минут, прежде чем я поняла, что формы, которые чертила, были сердцами.

***

После смерти моей мамы прошло несколько недель, прежде чем я начала рыться в ее столе, одна из немногих вещей, которые были спасены из ее разбитого драконом дома. В нижнем ящике нашла письмо от нее, в котором в основном кратко описывался ее этап «ловли религии» и как произошло мое удочерение. Была также некоторая информация о деньгах, говоря, что в случае ее смерти она оставит мне «немного», и она жалеет, что не может больше.

Я поняла, почему не может. Когда началась война перевертышей, фондовый рынок рухнул, потеряв сотни тысяч долларов. Затем, вскоре после этого, она продала свой большой дом и арендовала маленький для того, чтобы финансово помочь дальнему родственнику в Вирджинии, брошенной матери-одиночке троих подростков после того, как ее муж летчик ВВС умер в результате удара в воздухе «порожденного кровью» дракона в первые дни войны.

— Она и ее дети — единственные кровные родственники, которых я оставила на земле, даже если они только дальние двоюродные братья, — сказала мне мама, объясняя, почему помогала своей двоюродной сестре финансово, вероятно, даже не понимая, что она просто подтвердила мою жизнь «зная», что я была приемной и не «кровью», связанной с ней.

Закончив читать письмо, я перешла к большому белому файлу, о котором она мне рассказала, начала открывать его, но затем заколебалась. Я подумала, о чем она сказала, что информация, содержащаяся в файле, «не очень хороша», в конце концов решила, что все равно хочу его прочитать, к лучшему или худшему. Еще до смерти мамы у меня появились мысли о том, чтобы узнать, кто мои биологические родители, и узнать, живы ли они еще.

Однако теперь, когда эта информация была, возможно, буквально в моих руках, я просто не была так уверена, что хочу узнать больше, хотя и без какой-либо конкретной причины. Я думала, что просто испугалась. Испугалась конкретно двух разных сценариев. Первый, что я узнаю, что оба моих биологических родителя умерли, или, возможно, мой биологический отец умер во время беременности моей биологической мамы, а затем она умерла во время родов или что-то еще, и это было причиной того, что меня отправили на удочерение.

Второй сценарий состоял в том, что я боялась обнаружить, что мои биологические родители не умерли, но были ужасными людьми, с которыми я никогда не хотела встречаться, как будто они оба были заключены в тюрьму за убийство или что-то еще, и именно поэтому меня отправили на удочерение.

Я знала, что всегда больше всего в жизни боялась того, что никогда не произойдет. Так и оказалось с обстоятельствами моего удочерения. Сделав несколько глубоких вдохов, я открыла белую папку и начал читать верхнюю страницу внутри, вскоре поняв, что, возможно, я вызвала, довольно маловероятные сценарии, чтобы избежать созерцания равнодушия или возможного прямого отторжения моими биологическими родителями.

«Всем, кого это может касаться, относительно девочки, усыновленной Кларком и Элис Донован:

Ниже приводится подборка соответствующей информации, содержащейся в пакете документов, частью которого является настоящее письмо. Цель состоит в передаче конкретных деталей, которые стороны, участвующие в этом процессе, могут найти интересными в какой-то момент, а также в передаче деталей, которые в противном случае могут быть получены только путем просмотра всего пакета.

Мы в Открытом армейском центре усыновления в Бентонвилле обнаружили, что многие стороны, участвующие в процессе усыновления, ценят специфику в отношении нашего взаимодействия с биологическими родителями; поэтому, если мы не были уведомлены приемными родителями о том, что это не требуется, в это письмо будет включено как можно больше специфики, включая цитаты биологических родителей, когда это уместно. Вся личная информация о биологических родителях предоставляется с разрешения биологических родителей.

(Личное Примечание для приемных родителей от Бетти П. Макнелли, автора этого письма: я очень настоятельно рекомендую, чтобы это письмо было прочитано полностью вами двумя, прежде чем передавать его вашему усыновленному ребенку в любой момент, если это когда-либо понадобится. Некоторые письма компиляции пакетов труднее писать и, конечно, читать, чем другие, и это, безусловно, «сложное»).

Биологической матери ребенка, Мисти Мэри Миллер, из Джексон Вудс, штат Мичиган, было восемнадцать на момент рождения ребенка. Выросла в приемной семье. Мать и бабушки по материнской линии умерли. Отец неизвестен. Наркоманка со стажем, хотя ей удалось воздержаться во втором и третьем триместрах беременности после завершения тюремного заключения сроком на две недели и амбулаторной реабилитации по решению суда. Прошла по решению суда тесты на наркотики, за исключением одного положительного теста на алкоголь в третий срок. (Копии этих тестов можно найти в конверте с пометкой Разное).

Что касается конкретных наркотиков, используемых в первом триместре, мисс Миллер утверждает, что она «не может вспомнить», хотя небольшие количества метамфетамина, крэка и героина были найдены у нее во время ареста в первом триместре. Врачи заявили, что ее ребенок, девочка, совершенно здорова, не показывает никаких признаков зависимости от наркотиков, что, безусловно употреблялись матерью в первом триместре.

Мисс Миллер подписала все документы на отказ от ребенка, сказав во время подписания, что у нее «достаточно проблем». Когда ее офицер по пробации спросил на восьмом месяце беременности, почему она решила родить своего ребенка раньше срока и отдать его на усыновление, стало ясно, что у мисс Миллер сложилось впечатление, что она будет финансово обеспечена.