Невеста на неделю, или Моя навеки (СИ) - Обская Ольга - Страница 17

Эмиль, с улыбкой наблюдавший за происходящим, понял, что ситуация выходит из— под контроля. Он перемахнул через плетень и бросился на выручку. Поля, отбиваясь от нападавших, видела, как он в три прыжка добрался до эпицентра событий. Но в последний момент нога угодила во что—то склизкое. Потеряв равновесие, босс живописно растянулся на лужайке.

В первую секунду Полине было немного смешно (да что уж там — сильно смешно, уж больно нелепо махал Эмиль руками перед тем как упасть), но уже в следующую она попыталась пробиться через гусей, чтобы помочь боссу подняться. Но помощь не понадобилась. Эмиль, как ни в чем не бывало, живо подскочил на ноги, подбежал к Полине и, обхватив за талию, переставил через забор. А в следующее мгновение перемахнул через него сам.

Гуси, погоготав немного, осознали, что их жертвы вне досягаемости, и разошлись щипать траву. А Поля и Эмиль начали рассматривать боевые ранения. Немного покрасневшая кожа на ногах у Полины и испачканный зелено—коричневыми пятнами костюмчик босса. Однако Эмиль не выглядел ни капельки удрученным. Вот ведь — как с гуся вода.

— Инцидент навел меня на интересную мысль, — изрек он, лучезарно улыбаясь.

— Какую?

— Думаю, нам нужно немного поменять тактику выполнения бабушкиного поручения.

— Как?

— Привлечь Тамару. У нее такие богатые познания о коровах, наверняка и в гусях разбирается не хуже.

Эмиль бодро вел Полину назад во дворец, не обращая внимания на изумленные лица попадавшихся по пути работников. Поля тоже делала вид, что ничего не произошло. Ну, подумаешь, костюмчик у босса слегка заляпан грязью, а на ее красном трикотажном платьице в районе талии следы от двух грязных пятерней.

Было даже забавно наблюдать за реакцией окружающих. Флида, которая недалеко от гусятни выполняла непонятные манипуляции с корытом, чуть шею не свернула, провожая пару взглядом полным благоговейного ужаса с примесью недоумения и восторга. Двое плотников, мастерящих детский городок к предстоящему празднику, сначала замерли, а потом резко увеличили интенсивность работы пилой. А садовник (надо же, опять крутится рядом), снова потерял дар речи, поприветствовав нечленораздельным мычанием.

Подходя к двери своей комнаты, Полина представила, как скинет сейчас грязное платье и обувь и нырнет под тугие струи душа. Но соблазнительная картинка слегка померкла, когда Поля вспомнила, что с горячей водой во дворце бывают перебои. Если ее санузел постигла та же злая участь, что и Тамарин, то где ей тогда смыть гусиную грязь? Не к боссу же в ванную комнату напрашиваться.

Эмиль уже наполовину скрылся в своих апартаментах, но Полина остановила его вопросом:

— А часто в санузлах дворца горячую воду выключают?

Босс сделал шаг назад и выглянул из проема с насмешливой улыбкой:

— Никогда. Это же тебе не студенческое общежитие.

Ух, Тамара. Снова приврала. И для чего, спрашивается?

Полина плескалась довольно долго. Вышла из ванной комнаты, только когда услышала скребущийся стук в дверь, повторяющийся с завидной периодичностью. Наверно, Флида. Сама же пригласила ее прийти после обеда помочь прогладить

блузку.

Поля накинула халат и впустила горничную. Та явилась подготовленной. В одной руке держала утюг, второй тянула за собой агрегат на колесиках, в котором, если постараться, можно было узнать гладильную доску. Основным элементом агрегата являлась горизонтальная поверхность, покрытая плотной тканью, а также металлическая подставка для утюга, но смущал пристроенный к одному из концов доски экран. Он—то гладильщику для чего?

— Я пришла вам помочь, — сильно смущаясь, произнесла Флида.

Ее наивные немного грустные глаза растерянно скользили по комнате в поисках места, где расположить доску. Нет, так дальше не пойдет. Надо как—то простимулировать горничную побороть робость. Поля помогла установить агрегат в удобном месте у окна и сказала непринужденно:

— Флида, давай на ты. Мы же практически ровесницы. Зачем нам эти церемонии? Тебе, например, сколько?

— Девятнадцать.

— Вот видишь, а мне 22. Всего три года разница.

— Но вы же принцесса.

— Да какая я принцесса? — махнула рукой Полина, но тут же осеклась: — Ну, то есть, да, принцесса, конечно… но считаю, это не важно. Вот ты, к примеру, Флида, чем хуже принцессы?

Горничная пару раз беспомощно моргнула, не зная, что ответить.

— Вот видишь, ничем. Поэтому переходим на ты.

Поля полезла в шкаф, достала блузку и протянула Флиде. Горничная спохватилась и начала приводить гладильную доску в рабочее состояние. Нажимала какие—то кнопки на маленькой панельке, но ничего не происходило. Эх, совсем неопытная. Но, наконец, раздалось легкое шипение, и с поверхности начал подниматься пар. Хм, как хитро аласийские конструкторы придумали. Встроили отпариватель не в утюг, а в саму гладильную доску.

— А экран для чего? — поинтересовалась Полина.

— Экран — это телевизор, — пояснила Флида. — Чтобы гладильщице не было скучно.

Поля пропиталась еще большим уважением к местным инженерам. Это ж надо! Гладильная доска и телевизор — два в одном.

Горничная нажала еще одну кнопку и экран включился. Комнату наполнила напористая музыка. Яркие картинки сменяли одна другую. Женщина с белозубой улыбкой и бутыльком в руках восторженно вещала с экрана, что забыла обо всех проблемах, как только приобрела замечательное средство Пресил—Сникерсим.

Все понятно — реклама.

— Пресил—Сникерсим — один ответ на сто бед, — уверяла она.

В доказательство продемонстрировала, как одна капля средства выводит жуткие пятна на одежде.

— Чистота вдвойне чистей, если с вами Пресил—Сникерсим, — радостно провозгласила она.

Супруг белозубой красотки в стороне не остался. У него оказался в руках точно такой же бутылек, только с пульверизатором вместо колпачка. Он прыснул средство себе в рот, а затем чмокнул жену со словами:

— Пресил—Сникерсима свежее дыхание облегчает понимание.

Следом в кадре появилась пожилая женщина, видимо, свекровь красотки. На лице озабоченность.

— Что, мама, переели? Болит живот? — догадалась белозубая. — Вот, — протянула она бутылек: — Пресил—Сникерсим для желудка не заменим.

Бабулька, став счастливым обладателем чудо—средства, отошла на второй план, уступив место вбежавшим в кадр двум подросткам с бутыльками в руках, видимо, детям семейной четы. Мальчики чокнулись и хором произнесли:

— Проголодался? Не тормози — Пресил—Сникерсни.

Потом все семейство дружным речитативом провозгласило:

— Пресил—Сникерсим — отбеливатель, освежитель, микстура и энергетик в одном флаконе.

Как знакомо. Видимо, рекламщики они и в Аласии рекламщики. Хорошо, хоть рекламный блок на этой патетической ноте закончился, и на экране появилась гораздо более спокойная картинка. Четыре музыканта с инструментами, напоминающими земные скрипки, только побольше, взялись исполнять тягучую невыразительную мелодию. Полине никогда не нравилась классика. Не могла она уловить ее красоту. Просто скулы сводило от желания зевнуть, когда приходилось слушать что—то наподобие той музыки, что лилась сейчас из динамиков телевизора.

Флида же, не проявлявшая ни малейшего интереса к рекламе, сейчас, наоборот, переключила все внимание на экран. Взгляд стал одухотворенным и восторженным. Правда на качестве глажки это сказывалось отрицательно. Горничная и без того не проявляла особой сноровки во владении утюгом, а теперь, когда уткнулась в телевизор, процесс пошел еще медленнее. Поля с тревогой поглядывала на свою блузку, которая под неловкими движениями Флиды не столько разглаживалась, сколько приобретала новые складки.

— Любишь классику? — спросила Полина.

— Да. Волшебно, правда?

— Угу, — без энтузиазма согласилась Поля.

— Играет сам маэстро Максимилиан — первая скрипка Аласии. Он бесподобен.

Разговор о музыке преобразил робкую Флиду. У нее даже румянец вспыхнул на щеках.