Офисный планктон или РУсалки тоже плачут (СИ) - Лазарева Светлана - Страница 3

— Ой, — пискнула я, реагируя на противные горячие прикосновения. В хрустальной зале я была не одна. Склизкий ядовитый “моллюск” подкрался незаметно. “А-а-а”, — завопило сознание, понимая, с кем меня свела злодейка судьба. А’Соль, кажется, твое обостренное чутье, благополучно спасающее тебя все это время, дало сбой. Молись рыбка, молись!

— Я знал, что застану тебя здесь, моя селедочка, — протянул тихий шипящий голос. “Вот же гад ползучий!” — мысленно ругнулась, поспешно натягивая улыбочку на свою физиономию. Открытая, тупая улыбка во все зубы — наше все. Глядишь, и обойдется.

— Урсул Важный, — продолжая кривить лицо, произнесла я, гибко склоняясь в уважительном поклоне.

— Рыбонька моя, — с придыханием произнес наследник престола и со всей силы сдавил мою нежную плоть, обволакивая горячим теплом так не свойственным жителям морских глубин.

— А’Урс, пожалуйста, отпустите. Сюда могут войти! — нерешительно пискнула я, надеясь на благоразумие некоторых. Ох, о чем ты, Солярия, где Урсул и где благоразумие!

— Ты рыбка золотая, и я тебя поймаю, и ты мое желание исполнишь все равно-о-о, — пропел “моллюск” противным сиплым голоском хит местной музыкальной индустрии, и продолжил начатое — лапать мои хвостовые участки тела. Неожиданно, однако. Обычно дальше склизких, горячих лобызаний моих конечностей дело не заходило. Наглеем-с, очевидно. Но на каждое действие есть противодействие. Опять же, надежда расправила плавники в моей груди, озаряя туманное будущее своим светом. До коронации осталось немного, но если так пойдет дело — уносить хвост придется значительно раньше. О. Кажется, самое время учиться давать отпор. О, Святой Урсул, как же страшно. Тьфу, упомянула всуе!

Плавники мелко подрагивали, сердечко истерично билось в грудной клетке, а руки нервно дергались в попытке ухватиться за плавно скользящие конечности морского принца. Шустрый, однако, какой. Проворный!

— А’Урс, прекратите! — громко и зычно крикнула в тишину, изредка прерываемую непонятным пыхтением двух сельдей, сплетенных в тугой комок. Мои слова отразились протяжным эхом от стен хрустальной комнаты, но отрезвляющего воздействия не произвели.

— Люблю непокорных селедочек, — прошипел Урсул и, подумав, добавил, — неприступных, гордых, аппетитных… Обстановка накалялась. Руки принца становились настойчивее.

Вынести подобное высказывание в свой адрес было выше моих сил. Да и терпеть горячие объятия желания не было. Хочешь перчинки, дорогой друг? Получишь. Тем более, терять мне, кажется, скоро станет нечего. Сердце билось, как сумасшедшее, намереваясь вырваться из груди. Кровь нервными толчками двигалась по жилам, сгущалась и кипела от непередаваемых эмоций. Страшно вступать в открытое противодействие с наследником престола, будущим правителем. Это может быть чревато… Но другого выбора мне не предоставили. Резко дернулась, пытаясь вырваться из захвата. Урсул был начеку. У-у-у, крепко вцепился. Краб отшельник со своими клешнями отдыхает. Трепыхнулась повторно — снова неудача. Ну, что ж, пора переходить к решительным действиям и воспользоваться пока ещё свободными руками. Тихий щелчок отозвался гулким эхо в пространстве парадной залы. И наступила тишина… Такая «говорящая» тишина…

Сердечко замерло в груди, боясь трепыхнуться, дабы своим неосторожным звуком ненароком не привлечь к себе внимание. Дышать я, кажется, разучилась в одно мгновение. Замерла. Затихла. Осознала.

— Ты ударила царственную особу по лицу? — вопросил наследник. Глаза медленно сузились, образуя злобную, направленную на меня, щель. Урсул оторвал взгляд от моего тела и выпрямился. Мгновение. Передо мной стоял очень недовольный представитель морской расы и прожигал взглядом. Куда подевался противный, склизкий морской червяк?. Верните его обратно. Скажу честно — я испугалась. Плавник затрепетал в ожидании возмездия, а вторые девяносто самопроизвольно поджались, опасаясь не иначе как сильного, ощутимого пинка под самые чешуйки. Страх — это такое неконтролируемое чувство, которое заставляет нас идти на необдуманные поступки и действия, лишь бы сохранить свою «раковинку» в целостности и сохранности. Так произошло и со мной. Ритмично вращая глазами и молниеносно пряча руки за спину, нет источника бед — нет и проблемы, тихонько пропищала:

— Урсул Важный, я хотела слегка разнообразить наши сексуальные игрища! — возмущение явно проступило на лице. Честное слово, сама бы поверила настолько огорченно и в то же время реалистично изогнулась физиономия, голосок задрожал от еле-еле сдерживаемой обиды, а ручки зачесались за спиной, надеясь «выступить» на бис. Вот что с нами делает жажда жизни!

— Солярия, — с придыханием произнес наследник морского престола. Но момент, увы, был упущен. А я почувствовала безнаказанность и полнейшую власть над ситуацией и продолжила разыгрывать спектакль, не подозревая о таланте, скрытом в глубинах моей души.

— Как ты мог, А’Урс, так оскорбить меня — преданную престолу всем сердцем сельдь! — светящиеся капельки — специфические выделения из глаз — заструились по щекам, смешиваясь с окружающей средой. Русалки, будь то мужские особи или женские, бояться проявления эмоций. Мы холодны, расчетливы и предсказуемы. Любое проявление чувств нас несказанно пугает, завораживает своей неправильностью, вводит в состояние аффекта. Горящие искры из глаз — слезы, одно из самых верных признаков эмоциональной нестабильности и надвигающейся бури из взрывоопасных, не контролируемых душевных порывов. Что ж, Урсул Важный, ты доигрался. Сейчас одна маленькая сельдь покажет тебе, где раки зимуют!

Для правдоподобности пошмыгала носом и, плавно начиная с низкой ноты, завыла, усиливая вопль. Урсул задрожал всем телом, аккуратно притягивая подрагивающий хвостовой плавник и ретировался, стремительно отступая к хрустальной арке, олицетворяющей выход из помещения. Надеюсь, отголосок вездесущего эха будет преследовать его до самых царских покоев.

— А щелчок по выступающей части лица получился знатный. Это приятное воспоминание я сохраню в своем сердце и позже унесу на свободу, — мечтательно закатила глаза, все ещё насыщенные фосфоресцирующим пигментом. Мне снова удалось избежать липкие, горячие объятья принца. Уф, чудеса случаются. Спасибо, Святой Урсул, за то, что сохранил мою неприкосновенность, честь и достоинство!

Время стремительно утекало, подобно песку просачиваясь сквозь пальцы. День коронации неумолимо приближался, и мнимое затишье слегка настораживало, вгоняя в состояние легкой меланхолии. Урсул пару раз предпринимал попытки к сближению, продолжая меня побаиваться, по всей видимости, ожидая очередного «слезоизвержения». Но я пребывала в прострации и не стремилась пускать в ход последнее доступное мне женское оружие. Бдительность, естественно, старалась не терять. Не знаю, как объяснить то чувство свободы, эйфории и безудержного полета, что я испытывала, находясь в одиночестве и планируя свое переселение на сушу. Иногда я давала свободу чувствам и, кружась в полнейшей тишине хрустальной залы, выплескивала накопившуюся энергию. Страшно представить, что могло случиться со мной, не будь этих мгновений счастья, раскрепощения и всепоглощающей эйфории, волнами накатывающей на тело и разум. Наверное, непокорные эмоции вырвались бы на свободу, выдавая бедную русалку с головой, а, может, произошел бы огромный взрыв, и тело, переполненное до самого краешка счастьем, лопнуло подобно мыльному пузырю. Но, слава Святому Урсулу, такого коллапса не произошло — жизнь текла, подобно спокойной равнинной речушке, без резких перепадов, водоворотов и прочих катаклизмов. Даже А’Урс, предчувствуя большие перемены, перестал караулить в темных провалах коралловых коридоров, затаившись и ожидая великого праздника — Дня Всех Святых, по стечению обстоятельств совпавшего с коронацией наследника. Конечно, зачем прилагать усилия для того, что скоро само приплывет в руки.

Но я ни в чьи руки плыть не собиралась. Нет, и ещё раз нет. Я планировала бороться за свою свободу и независимость. И пусть это решение далось мне нелегко, а будущие перспективы казались пугающими и туманными, но это мой выбор. И я в нем уверена!