Офисный планктон или РУсалки тоже плачут (СИ) - Лазарева Светлана - Страница 43

— Где-то здесь имеются восточные ворота, — прерывая неприятные мысли произнесла А’Креоле. — Обычно при построении защитной береговой линии люди в укрепленных селениях предусматривают четыре входа, именуемые вратами — по названию сторон света. Этому, почему-то, уделяется огромное значение. А вот та сияющая башня — символ веры. Да-да, ей поклоняются и берегут как зеницу ока.

А’Креоле резко замолчала. А я не стала расспрашивать царицу о людях. Раньше, когда я мечтала поселиться среди них, я немного интересовалась этой темой, но сейчас — сейчас образ людей уже сформировался в моей душе и менять его не хотелось. Гордые, красивые, умеющие жить!

Я молча шла вдоль берега и рассматривала град Моравии. Вначале стены были деревянными, однако со временем начали встречаться каменные защитные сооружения, огражденные тяжелыми заостренными сверху бревнами. Защитный барьер не позволял увидеть жилища людей, и я видела лишь крыши наиболее высоких зданий. Постройки Моравии существенно отличались от всего виденного мной ранее. Впрочем, удалось узреть не многое.

— А’Соль, на воротах имеется стража. В таком виде ты привлечешь излишнее внимание. Если честно, удивлена, как приключения на твой хвост… твою попу не нашли нас до сих пор.

Я оглянулась и ахнула. Да, удалось пройти довольно большой путь. Небольшой оазис, расположенный на одном из островков «счастья» и большая пальма, ставшая для нас «защитой и опорой», маячили вдалеке. А вот защитные укрепления и, да, сами восточные врата были в непосредственной близости.

— Какой же он огромный. Этот людской город — целое море!

При приближении к небольшой расщелине в горах, расположенной прямо напротив врат, я аккуратно скользнула в каменное нутро и, замерев без движения, начала наблюдать. Пока что на меня не обратили внимания. Да и кому? Кроме высоких, толстых стен смотреть на меня было не кому.

Людской город жил своей жизнью. А бедная несчастная русалочка мялась неподалеку, надеясь на чудо. Умные мысли решили не посещать мою голову и стайками разноцветных бабочек разлетались в разные стороны. А’Креоле нервно шевелила хвостом, но благоразумно помалкивала. Что ж, все же придется думать. А так не хотелось. В таком виде идти в город явное самоубийство — отловят, изжарят, скушают и не поморщатся. Одежду раздобыть не откуда. Ну откуда в каменистой кладке взяться шмотью?!

— Караван. Торговый, — тихо пискнула царица, обращая мое внимание на длинный обоз, состоящий из телег, груженных всякой снедью. Позади вьючных лошадей манерно шли звери рыжего окраса со странными выпуклыми горбами, торчащими прямо из спин. Медленная раскачивающаяся походка, большие ноздри и огромные, яркие и цветастые купола, прикрепленные к животным, привлекали внимание.

— Верблюды, — тихо ахнула А’Креоле и практически выпрыгнула из водицы, окатив ногу жидкостью. Металлический «сосуд» жалобно звякнул, а конечность мгновенно покрылась чешуйками, стремительно превращаясь в хвост. А я злобно взглянула на наглую царицу и через мгновение плюхнулась на острые камни. Отсюда вид был не в пример лучше, да. Я лежала на холодной земной породе и размышляла о сути бытия. Негодовала я тоже изрядно. Зато золотая рыбка, оказавшись со мной практически нос к носу злорадствовала и совершенно этого не стеснялась. Ух, везет некоторым. При падении чугунок остался не поврежденным, так как стоял здесь же — на горизонтальной поверхности, состоящей из камней. А’Креоле спокойно взирала в даль, планомерно описывая происходящее, делая вид, что я больше ее не интересую. И только нервное подергивание хвоста выдавало ее состояние. Наглая морская селедка ржала!

— Верблюды богато украшены — это первое. Идут медленно и чинно — значит, накормлены. Большое количество охраны, вооруженной до зубов — это второе. Охранные грамоты — это третье!

Откуда все это видела сельдь, я не знаю, но, дабы не упасть в грязь лицом, сложила пальцы колесиком около глаз, защищая их от солнца, и пристально вгляделась в цветные пятна каравана.

Процессия и вправду была большая и массивная. Впереди, вооруженные до зубов шагали люди, медленно, но чинно переставляя уставшие до изнеможения ноги. Их руки, украшенные металлом, звенели, оглашая пространство едва слышимым гулом.

— Невольники, — прокомментировала царица.

— Откуда? — не удержалась я от вопроса. Нет, а правда, с кем это людишки затеяли войну? Эльфы, как и гномы, им не по зубам. Сельди?. Нет, у нас есть магия, пусть и нет артефакта. Да и не рискнут они… до поры до времени!

— Как обычно. Междоусобица. Брат на брата, сын на отца… Враждующие кланы территорию делят. У людей всегда так — нет нормального управления, безвластие и душегубство. Вот и лютует народ, мечась от одной стороны к другой. И обрати внимание на яркие золотые ткани. Эта парча стоит тысячи ладошек жемчуга.

Я посмотрела в указанную сторону и замерла от предчувствия чего-то неожиданного и пугающего. В середине процессии шел маленький рыжеватый верблюд с золотым нечто на своем одном единственном горбе. Воздушная блестящая ткань колебалась от порывов ветра, то и дело распахиваясь в центре, обнажая свое нутро. Внутри сидела невысокая человечка и настойчиво рассматривала окружающее пространство. Ее злой, пугающий взгляд обозревал окрестности с маниакальной настойчивостью и безумным рвением. Руки с зажатым куском ткани напряженно отодвигали полог. Я ясно видела яркие голубые глаза, светлые курчавые волосы и голую грудь. Да, девушка была раздета и лишь волосы частично прикрывали светло-розовые бугорки ее плоти. Напряженные руки украшал золотой металл, который сверкал на солнце и, нагреваясь, обжигал руки пленницы. Она чувствовала боль, но не стремилась спрятаться от палящего солнца, предпочитая уродовать свое тело. Легкое покачивание верблюда, и девушка скрылась внутри куполообразного укрытия. А я продолжала наблюдать за странной, воинственной процессией, так не укладывающейся в то, что было привычно моему разуму.

— Почему рабы идут впереди всех? Это не логично, ведь они ценный товар? — тихо произнесла я. — А доход обычно защищают, — я недоумевала.

— Дешевый товар. У них есть кое что поважнее. Это Гибрид.

От неизвестного названия тело охватило дрожью. Странно, но меня испугали звуки.

— Почему ты приняла решение его бросить? — резко перевела тему А’Креоле. От этого неуместного вопроса я вся подобралась и, отдавая себе отчет в каждом слове, произнесла:

— Это важно?

— Человечек любил тебя! — зло рассмеялась царица. — Ответ важен. Я еще надеюсь пристроить такую хладнокровную сельдь, как ты, сыну. Знаешь, Урсул не так плох, да и поднаторел в любовных утехах.

— Реклама — это, конечно, хорошо. Просто замечательно, — произнесла, сильно надеясь, что смысл слова окажется незнакомым для царицы. Впрочем, пришлось задуматься. Не знаю, для чего этот разговор, но я не смогла взглянуть на А’Креоле, продолжая рассматривать неизвестную мне Гибрид. Девушка, скрывшаяся за пологом яркой ткани, не шла из головы. Я чувствовала, что наша встреча не случайна.

— Что такое Гибрид?

— Племя. Человеческое. Дикое. Малочисленное.

— Девушка не похожа на дикарку, — шепнула, продолжая наблюдать за караваном. Странно, но он медленно, но верно начал останавливаться. Сначала замерли люди в оковах. Вслед за ними остановились верблюды. Вереница мужчин, вооруженных до зубов и шествующих позади всей процессии, так же замедлили шаг, окружая все «общество» плотным кольцом.

— Много диких ты видела? — хмыкнула царица. Не знаю, как ей удается выплескивать столько эмоций будучи в образе рыбы. — Говорят, у них есть маги, — тихо произнесла А’Креоле.

И вот только после ее слов до меня начало доходить. Эта девушка была магом земли — человеческим магом, появившимся в племени Гибрид. Она не была дикаркой, она была жертвой, пленницей, будущей невольницей!

— Это племя живет обособленно, ни с кем не воюет, но и не подчиняется законам Моравии. Я слышала об этих особенных людях. Им подвластна магия. Поэтому их не трогают, боятся и не беспокоят.