Красные камни (СИ) - Савин Владислав - Страница 44

Не узнаешь ты, что не сидит Сергей Степанович Линник в соседней камере, как и никто пока что, из их "организации". А фотографии девушек — тех, кто в кружок "Юный Марксист" ходили, и как Степа, наш агент 07 сообщил, пользовались у Линника благосклонностью — к врагу народа и страны любые меры дозволены, чтобы из равновесия вывести, для пользы дела. Были ли у гражданина Линника особые отношения со студентками — а я откуда знаю, свечу не держал. Но наверное были — раз мужчина видный, еще не старый, холостой, и наличие любовницы не установлено. А постоянное воздержание и для монахов было трудом непосильным — если даже средневековые хронисты называли монастыри, главными рассадниками "нетрадиционных секс-отношений".

И уточнить бы, что за роман, на который этот козел ссылался. У местных товарищей спросил, и даже не знаю, смеяться мне или совсем наоборот. С пятьдесят первого года этой истории (причем с подачи нашей Ани) издаются в СССР, причем не только в Москве и Ленинграде, журналы для писателей-самоучек (у меня полный аналог с интернетом, был там такой сайт "самиздат" Мошкова, где кто угодно мог свой литературный опус разместить). И есть еще литературные приложения-вкладыши к газетам, как у "Комсомольской правды" — когда роман или повесть с продолжениями печатается, и надо страницы собирать и самому как тетрадь сшивать. В самом начале был у Ани спор с Пономаренко, "а вдруг начнут всякую антисоветчину печатать", но решили все же, что наших, советских людей больше, чем каких-то выродков, и кто вылезет не с тем, того сразу на место поставят, и вообще, принцип "не можешь предотвратить, так возглавь" и тут будет работать со страшной силой. За два года раскрутилось, у наиболее талантливых авторов после и настоящие книги выходят — что будет, когда вальяжные господа из Союза Писателей всерьез в этом конкурента увидят, вот начнется работа для "инквизиции", пока что обитатели дач в Переделкино со снисхождением смотрят, как молодежь развлекается. Здесь тоже есть такой журнал, "Карпаты" — а в нем вышел этот опус (полное название, "Под красным светом звезд"), ставший в Организации чем-то вроде Манифеста. И кто автор — вот уж изменили мы историю, если и эта фигура (из Особого Списка) здесь пишет такое! В нашем мире он (еврей, уроженец Львова) после войны в Польшу уехал, а здесь мы с панами населением не менялись, он дома остался, университет закончил, врачом работает, и на досуге пишет.

Надо срочно достать этот роман и прочесть. Чтоб решить — нам, инквизиции, его одобрить, или наоборот?

Львов, 16-й отдел милиции.

— Так, гражданин Столяр Андрий Иванович, 1937 года рождения, проживающий по адресу…, сразу признаемся, или будем усугублять?

— Товарищ капитан, да не пойму я, в чем виноватый!

— А скажи мне, Андрюша, чем у тебя рожа вымазана — уж больно на кровь похожа. И пахнет, как свежевыкопанный труп — ты кого-то зарезал? И своем ФЗУ^[21] уже третий день не появляешься, хотя справки от врача нет — злостный прогул.

— Товарищ капитан, да не виноватый я! Это у меня воспаление выступило. Мамка напугалась, а может это заразно? И в училище меня не пустила.

— И ты к врачу не пошел? Не только подверг опасности свою семью, соседей, но и создал угрозу для санитарно-эпидемиологической обстановки всего СССР. А вдруг это та самая "эбола", которую американский империализм в своих лабораториях выращивает? Тогда твой случай подпадает под секретный циркуляр номер… ой, не повезло тебе, хлопец! Приказано, зараженный объект уничтожить расстрелянием, труп положить в наглухо закрытый гроб и предъявить комиссии из Москвы, которая эту бациллу будет изучать. Так что выведут сейчас тебя во двор, и прощай. А заодно и тех, с кем ты близко контактировал. Ты ведь с матерью живешь и сестрой, отец на войне погиб, так записано?

— Вы что? Мамку не трогайте! И Марысе восемь лет всего! Нельзя же так, мы же не фашисты!

— Вас в училище гражданской обороне обучали — что есть оружие атомное, химическое, бактериологическое? И что от эпидемии погибнуть могут миллионы — больше чем от атомной бомбы. Чтоб такого не случилось — жизнью одного или немногих пожертвовать можно и нужно. Так что некогда нам с тобой разбираться — и ты лучше в сторону дыши, бактерии не распространяй. Поскольку болезнь твоя пока медицине неизвестна, и возможно, крайне опасна для окружающих.

— Товарищ капитан, да нет у меня никакой болезни! Если я признаюсь, отчего у меня лицо красное, мне это зачтется?

— Чистосердечное признание, оно всегда жизнь облегчает.

— Я у киношницы сумку ухватил. У тех, кто на Замковой горе сейчас снимают. Обидно стало, что мамка надрывается, чтобы меня на ноги поставить и Марысю, мне в училище не платят почти, хотя на всем готовом — а эти, московские, наряжены как графья! Из наших девчонок посмел бы кто на улицу так, тут же бы к ней наши комсомольцы подошли, разлагаемся, гражданка — ну, вы знаете, что они с такими расфуфыренными делают! Вот и я решил наказать…

— Грабеж, статья 161, по УК сорок четвертого года. От пяти до восьми лет^[22].

— Да вы что, товарищ капитан! Я же ей не нож к горлу, в темном переулке! А на велосипеде проезжая, сумку выхватил!

— Нож к горлу, это уже разбой, статья 163. От восьми до пятнадцати, при отягчающих. Но чистосердечное признание смягчает — так что ты давай, говори.

— А что говорить? К себе на Автозаводскую приехал, мамка на работу уже ушла. Сумку открыл, а оттуда пшикнуло — и физиономия, и руки, и рубашка все в этом… И глаза жжет, я думал, ослепну — но проморгался. А больше в сумке и не было ничего — это реквизит такой у киношников, что ли? Рубашку я выкинул, а лицо не отмыть ничем, ни мыло не берет, ни керосин! В училище не пошел, мамке вечером сказал, что болезнь выступила, думал, со временем высохнет, отмоется. А мамка соседкам рассказала — участковый и узнал, пришел, меня забрал.

— Почти правду рассказал. Так как ограбление товарища Смоленцевой (ты на кого руку поднял, щенок, это ж всему Союзу известная актриса!) случилось в восемь пятнадцать. А занятия в твоем училище, находящемся на Щорса, начинаются в полдевятого. Ну и где Автозаводская, Старый Город, и Щорса — это тебе надо было успеть с окраины в центр и обратно обернуться? И сумки с книжками у тебя не было в момент грабежа. То есть задумано было тебе, успеть украденное кому-то передать, свои учебники забрать, и в училище, как ни в чем ни бывало. Так кто еще в сговоре был?

— Да Леня Собакин, в училище он командир нашего комсомольского отряда. Он мне поручение дал — говорит, ты на велосипеде ездишь быстро, можешь провернуть, как том итальянском кино? Надо, говорит, а отчего, тебе знать не требуется. Я что, мне приказано, я сделал.

— Значит, сейчас ты все это запишешь. Подробно, как на исповеди перед попом.

— Товарищ капитан, а может, не надо? Мне же за это темную сделают, если узнают!

— Слушай, у тебя сейчас выбор — получить по полной, восемь лет и с отягчающими, то есть где-нибудь в Заполярье и без права на УДО. Или, с учетом чистосердечного, и дальнейшего сотрудничества — можешь даже условным отделаться. А в лагере по-всякому хуже, чем на воле, возле мамки и сестры?

Валентин Кунцевич.

Слышал я, что другие наши, с "воронежа", попав в этот мир, видят странные сны — "вещие", или нет? А у меня не было такого — до вчерашнего дня.

Какая-то не наша страна — юг, солнце, вроде бы Средняя Азия, или даже Африка или арабы, уж больно народ ободран. На большой площади, толпа местных, галдят, руками машут, явно агрессивны, но в драку не лезут пока. А на той стороне — Аня Лазарева, или кто-то очень похожая, на возвышении стоит и речь произносит, и не помню о чем, то ли не слышно, то ли язык непонятный. И в толпе крики — "неверная, враг" — сейчас взбесятся, и убьют.