Красные камни (СИ) - Савин Владислав - Страница 55

И тут появился Валя! Спрыгнул со стены, там же высота метра три, или даже выше — и ногами прямо в плечи второго бандита, его просто вмяло как тряпичную куклу! А Валя уже возле меня, хватает раненого бандита за вооруженную руку и ломает ему кисть, выдирая пистолет. Добавляет локтем в рожу и окончательно укладывает наземь мордой вниз. И лишь теперь я слышу:

— Анка, ты в порядке?

А я вроде не ранена — нигде не болит. Быстро себя осматриваю, вижу в полах плаща две дырки — хорошо, что я не толстушка. И ветром мою "летящую" накидку раздувало, не было видно, где под ней мое тело, мишень, убивец на пяток сантиметров промахнулся.

— Я цела — отвечаю — а этот, мне плащ порвал. Сказал мне "курва москальская", значит бандеровец.

Тюлень с Мазуром подбежали, быстро включились, грамотно держат обстановку вокруг. Появляются и остальные наши ребята — и Юра вместе с Лючией (что они позже всех, их вины нет, просто на самом дальнем участке стены были). И прикомандированные к киногруппе товарищи от Львовского ГБ, с обычным вопросом, что случилось?

— Анка! — приказывает Юра (тотчас же принявший на себя командование) — давай сейчас в гостиницу, запрись и нос не высовывай, пока не прояснится. Кот, Дед, Тюлень — под вашу ответственность, Кот старший! И возьмите еще машину с охраной, даже две! Люся, ты тоже с Анной, и ни на шаг от нее не отходи, в полной боеготовности — всюду, с ней, ты Киев помнишь? А мы тут разберемся.

Так и ехали — мы в "Зисе-110", впереди "газик" с солдатами, позади грузовик с ними же. Благо, как я уже сказала, массовкой у нас не только студенты были, "поляками" и "ландскнехтами" товарищ Ватутин нам целую роту из львовского гарнизона прислал. Добрались без помех — впрочем, если это и были ОУНовцы, ну не могло у них оказаться большой и хорошо вооруженной банды, чтоб напасть в городе посреди дня, тут товарищ Зеленкин был категоричен. В гостиничный номер (причем не мой, а Лючии — решили, что так будет спокойнее) первым вошел Тюлень с пистолетом наготове. И лишь когда было установлено, что никто нас не подстерегает, мы с римлянкой наконец остались одни.

— Аня, а мне можно такие же булавки? — сказала Лючия, выслушав мой рассказ — сделают ведь, если заказать?

Ну, в Москву вернемся, отчего нет? Только как же тогда твоя игра на скорость реакции, "успеть шляпу схватить при порыве"? И наш спор на мороженое.

— Ань, так это на отдыхе. А во время задания, лучше быть максимально вооруженным. Я слышала, что такие булавки еще и полыми делались, а внутри яд, при уколе убивает сразу.

Нет, такого не надо! Во-первых, вдруг сама уколешься, а во-вторых, если вытечет случайно, то как на волосы повлияет? Кстати, надо в госпитале сказать, чтобы булавку мою вернули — где я еще такую возьму? А тебе пока могу одну из своих пожертвовать, у меня еще две останутся.

Достаю коробку, вынимаю булавку, протягиваю Лючии. Римлянка пробует острие пальцем, и спрашивает:

— Ань, а что ты в глаз не била? Я бы так целилась — чтобы острие до мозга, и мгновенная смерть. А если бы он не промахнулся, или успел на тебя навалиться, а рядом ведь и второй был? Или ты уже тогда думала, живым взять?

Ну, Люся, ты меня берсерком считаешь. Мне ведь страшно было очень, я на автомате работала, как твой Юрка мне прием ставил. При котором булавка в руку обратным хватом ложится — тогда прямым в глаз неудобно, а вот сверху вниз, очень легко!

— Ну и ладно — весело сказала Лючия — ты жива, а они под вопросом. Значит, ты все правильно сделала, как надо.

Лючия Смоленцева.

Я сначала не поняла, за что Юрий взъелся на Валю "Скунса", ведь это он Анну спас? Помню, что Валя принял на себя обет, чтобы с Анной ничего не случилось. Но ведь не может же он находиться возле нее постоянно. Тем более что в этом городе на него было завязано все взаимодействие с местными товарищами из ГБ — он официально свое удостоверение там "засветил", ну а Юрий для всех считался "военным консультантом" киногруппы.

— Скажи, а я тебе обещал то, в чем Валя при всех поклялся Анне? — ответил мне мой муж — ты верно заметила, для того я должен был быть возле тебя круглосуточно. А Валя что, не знал, чем он будет заниматься помимо того, что Анну Петровну охранять? Так что тогда словами бросаться? Позер наш Валя, при всех его достоинствах. Боюсь, что когда-нибудь это до беды его доведет.

Съемок в тот день не было — куда уж! Личность преступников установили быстро — старший, Цуцкарев К.Б., в настоящий момент младший следователь Львовской прокуратуры (удостоверение при нем было, и коллеги личность опознали) — Анна тут вспомнила, это ведь тот, что в Киеве нас за решетку хотел, и когда твой благоверный гранатой в ресторане грозил операм? Значит, все-таки не старательный дурак был, а пособник врага! А второй, Казимир Собчак (услышав эту фамилию, мой муж произнес неприличное слово), 1923 года рождения, поляк, родился где-то под Краковом, но еще до войны семья перебралась в Львов, родители и старший брат считаются в войну погибшими, а сам он был замечен в рядах польской АК, но в сорок третьем как-то оказался в рядах советских партизан, с октября был призван в Советскую Армию, но на фронте не был, в сорок седьмом демобилизовался, до пятьдесят второго был студентом Львовского университета, исторический факультет, получил место учителя в сельской школе, связь с Линником не установлена, но вероятна (на лекциях точно встречались). На съемочную площадку попал, якобы в качестве подмены одного из студентов-первокурсников, студента разыскали, и он признался, что его уступить свое место попросил уже известный нам Марат, причем сославшись на Линника, вот удача!

— Поляк, да с такой биографией, и в ОУН? — удивилась Анна — хотя сволочи тоже объединяться могут, стоя у края могилы. В каком они оба состоянии, к допросу годны?

— В госпитале сказали, прокурорский, в пределах трех дней — ответил мой рыцарь — проткнута верхушка левого легкого, повреждение нервных узлов, рассечение сосудов, пациент левой рукой никогда уже полноценно владеть не сможет. Ну а Собчак в кондиции — с переломанным ключицами разговаривать можно. Когда показания на Линника даст — гражданина завкафедрой коммунизма можно брать и трясти на полностью законном основании.

Я согласно кивнула. Это каким надо быть мерзавцем, чтобы подослать убийц к беззащитной женщине (каковой он "администратора Анну Шевченко" считал). А может все-таки знал — ну, на допросе расскажет.

И тут снизу звонят от портье — Линник сам явился в "Россию" и спрашивает меня.

— Я звоню товарищу Зеленкину, пусть своих орлов в конвой присылает — произнес Валя. И добавил плотоядно — а может, после успеем? А сначала допросим сами.

— Отставить — решительно ответила Анна — есть у меня план. Люся, ты как?

Мне снова роль сыграть? Так я всегда готова! Что от меня требуется?

— Нет — сказал мой муж, выслушав "сценарий" — а если этот гад захочет выстрелить?

И добавил, усмехнувшись:

— Не желаю, чтобы кто-то разговаривал с моей женой и без меня? Что там Фаньер писал? Все-все, Галчонок, не надо меня бить, я этому писаке ни на грош не верю. Но и тебя, наедине с возможным убивцем — не допущу.

— Тогда и я тоже — добавил Валька — чего боимся, что этот гад не наедине говорить не захочет? А у него что, будет выбор?

Ну вот, входит. В военной форме, с орденами. Наверх пропущенный, после того как ему сказали, "товарищ Смоленцева вас ждет". И видит не только меня — за столом в гостиной рядом со мной сидят, Юрий слева, Анна справа. И Валя сразу у него за спиной оказался. Еще огонек горит на радиоприемнике, так что и ребята в соседнем номере слушают, тоже готовые вмешаться, и запись на магнитофон идет.

— Простите, я полагал, что разговор у нас будет наедине.

— А у меня нет тайн от моего мужа — говорю я — и от этих товарищей, кому я полностью доверяю. В отличие от вас — ведь это по вашему приказу меня и грабили, и обокрасть пытались, а мою подругу убить хотели. Так что возле вас я обоснованно опасаюсь за свою жизнь.