Черная кошка для генерала (СИ) - Елисеева Валентина - Страница 38

Поднимаясь по лестнице в свои комнаты, Леон настраивал себя на то, что Солара — коварный враг, замыслы которого неведомы и от которого следует держаться подальше. Только заперев все двери, Леон ощутил абсурд ситуации: он обвенчан, сегодня его брачная ночь, а он, сильный воин, спрятался за засовами от своей невесты — юной хрупкой девочки.

Леон сел на диван в гостиной и сжал руками занывшие виски: девочка хоть и юна, но весьма умна и проницательна. Леон припомнил, как хитро повела она разговор с Диалой, как верно разобралась в чувствах Гильдара, с какой продуманной иронией отвечала придворным дамам, и опять поразился несуразности ее сегодняшнего высказывания: любит она его, оказывается! Неужели ничего менее нелепого сочинить не смогла? У нее ведь было время, чтобы придумать благородные и правдоподобные причины для всех своих поступков, причины, в которые он мог бы и поверить, даже будь они лживыми… Она ведь понимала, что он обязательно спросит ее о мотивах и она умна, так почему же не подготовилась заранее? Господи, одни противоречия, а в итоге он смотрит на закрытую им же самим дверь, ведущую в комнаты своей молодой жены, и чувствует себя… бредовей не бывало!

Анекдотически нелепой ситуация стала, когда девчонка дернула ручку двери в его покои. Его жена настаивает на консумации брака?! Леон тяжко вздохнул и сильнее сжал голову руками. А ведь он впервые в жизни уклоняется от исполнения своего долга, пусть даже и супружеского. Леона так и подмывало войти в спальню к жене и велеть той показать, как сильно она его любит! Тело четко и однозначно высказало свое согласие с таким планом и Леон, чертыхнувшись, бросился в ванную комнату и вылил на голову ведро ледяной воды. Помогло ненадолго. Он должен помнить, что неконсумированность этого навязанного брака — единственный повод, который в будущем может дать ему законный предлог для расторжения этих уз!

Лежать в кровати Леону было неудобно, как-то пусто и страшно жарко… Хотя в последнем была виновата отнюдь не кровать! Леон простонал и накрыл голову подушкой, но это не помогло избавить мысли от образа нежно улыбающейся жены, от воспоминаний о тех взглядах, что она на него бросала. Особенно сегодня вечером… Неужели думала, что он купится на такое дешевое представление?! Да после Миралы Норлас он все такие уловки насквозь видит! Он уже старый, матерый волк и жаркими очами его не убедить! Да-да, не убедить, он не позволит провести себя еще раз, как бы ни влекло его к жене.

Но в какое несуразное положение поставил его этот вынужденный брак! Кто б ему еще неделю назад сказал, что в свою первую брачную ночь он будет от молодой жены под подушкой прятаться — он бы посмеялся от души! И вот однако…

Промучившись половину ночи, Леон заснул ненадолго тяжелым сном. А на рассвет был назначен отъезд в поместье Ардамасов.

Из комнат жены на рассвете не доносилось ни малейшего звука, и Леон пришел к выводу, что она еще спит. Конечно, страшно некрасиво и неприлично бросать новобрачную в первый же день совместной жизни, но он ей еще вчера все сказал, а его слово твердо. Да и в поместье работы наверняка невпроворот, даже если управляющему и удалось справиться с самыми крупными проблемами. У него нет не только желания, но и времени и возможности возиться с молоденькой женой, ее нарядами, туфельками и интригами. Сундуки с приданым Леон оставлял здесь, в городском доме, и уже сказал Герену, что леди Ардамас вольна распоряжаться этими средствами как пожелает. Леон же видеть не хотел эту дань за его свободу. У него и своих средств достаточно.

Позавтракав в своей гостиной, Леон вышел на заднее крыльцо, ведущее к конюшням, и испуганно замер: под самым носом его злобного гнедого жеребца, который мог порой и на Огаста враждебно оскалиться, а целиком и полностью признавал хозяином только Леона, крутилась девица в скромном синеньком платьице. Предупреждающий окрик замер на губах Леона, когда он осознал, что никакой агрессии его боевой конь по отношению к этой безмозглой девице не проявляет, а мирно ест у нее из рук. ЕГО конь! ЕСТ с ЧУЖИХ рук!!! Это что за девка?!

Леон широким шагом направился к коновязи и на полпути сообразил, что девчонка-то — черноволосая! Длинная толстая тугая коса болталась чуть ли не до колен, но ни простой наряд, ни крестьянская прическа не могли придать принцессе вид простолюдинки: во-первых, не бывает у тех черных волос, во-вторых, не бывает у них такой горделивой и уверенной осанки.

— Какой ты у нас красавец, Гром, какая у тебя грива шелковистая! — приговаривала его жена, бесстрашно гладя огромного коня. — Вот видишь, даже ты меня узнал, а твой хозяин… — девушка тяжко вздохнула, конь просительно ткнулся в ее ладонь, и Солара спросила: — еще морковки?

Леон ошарашено смотрел, как жена кормит коня нарезанной ломтиками морковью, угощает кусочком сахара и не мог взять в толк, как это его конь мог «узнать» принцессу? А ведь гнедой в самом деле вел себя так, будто перед ним не чужой, а хорошо знакомый человек стоит, и это при том, что даже у Дригора и Еремия он ИЗ РУК еду не брал! Все страннее и чудесатее дела творятся…

— Доброе утро, — хрипло выдавил Леон.

Солара обернулась и лицо ее посветлело радостно, а потом обиженно поникло.

— Доброе утро, Леон, — степенно ответила она. — Раны на плечах не болят?

Вопрос прозвучал с искренней заботой и Леон заверил, что все хорошо, он вполне готов к дороге.

— Уже пора ехать? — уточнила жена.

Леон кивнул. Солара потрепала коня по холке и двинулась обходить дом, чтобы выйти к парадному крыльцу, откуда уже доносилось ржание десятка коней его солдат. Гром фыркнул прямо в лицо хозяина и Леон, очнувшись, отвел свой взгляд от тоненькой фигурки в синем платьице.

— Значит, и тебе принцесса понравилась? — задумчиво проговорил Леон, отвязывая коня и ведя его в поводу. — Жаль, что ты голосом человеческим говорить не можешь, а то я бы с удовольствием послушал, где это ты с принцессой раньше встречался, что теперь «узнал».

При появлении генерала все солдаты вытянулись в струнку, выстроившись ровной шеренгой с Дригором и Еремием во главе. А между сотенным и командиром разведки в общем строю стояла его жена. Ровненько так стояла, вздернув вверх свой носик. Только длиннющая коса через плечо не по уставу болталась.

Губы Леона невольно тронула улыбка: «Представить не могу, что по поводу этого представления мои солдаты думают! Полагают, что я все дни помолвки невесту муштровал, чтоб она минута в минуту на погрузку являлась и вместе со всеми навытяжку стояла? Ай да принцесска! А сундуки ее с нарядами где?»

Леон осмотрелся: кроме одной телеги с кучей армейских ранцев, спальными мешками и запасами продовольствия ничего во дворе не стояло. Он нахмурился и посмотрел на личико жены, на котором застыло упрямое и решительное выражение:

— Вы собрали в дорогу ваши личные вещи, ваше вы… хм… леди Ардамас?

— Так точно, ваше высокородие! — тряхнув косой, звонко ответила эта чертовка.

Солдаты давились смехом, их лица полыхали красным цветом. Дригор с Еремием с веселой усмешкой взирали на Леона. Огаст и вовсе сбежал в кусты и там ржал почище Грома.

— И где же они? — осторожно спросил Леон, уже понимая, что и тут его жена устроила нечто необычное.

— Где и положено, ваше высокородие, в обозе! — тут леди изволила сжалиться над обескураженным мужем и любезно пояснила: — Три ранца — мои.

Леон распахнул в удивлении глаза, а потом ехидно заметил:

— Не по уставу — три-то!

Темно-карие глазищи недовольно сверкнули, носик вздернулся чуть выше:

— Исправлюсь, — процедила чертовка королевских кровей.

Леон понял, что сцену пора заканчивать, пока его солдат не разорвало на много маленьких солдатиков взрывом долго сдерживаемого смеха.

— По коням! — скомандовал он.

Его женушка довольно уверенно подошла к смирной серой в яблоках лошадке, но в последний момент застыла, в ступоре смотря на седло. Леон подошел к жене и легко поднял ее на лошадь. Какая тоненькая у нее талия — его ладонями полностью обхватилась!