Одри Хепберн – биография - Уолкер Александр - Страница 40
- Предыдущая
- 40/76
- Следующая
Ситуация в Париже eщё больше осложнилась после вторжения в Египет британских и французских сил в ответ на национализацию Насером Суэцкого канала. Днем – демонстрации, а по ночам возникали перебои с отоплением. А после того, как Израиль присоединился к антинасеровским силам, появились опасения, что война может перекинуться в Европу. Компания «Юнайтед Артистс» почти ежедневно закупала билеты на самолет для съемочной группы Уайлдера, чтобы в нужный момент eё можно было без задержки эвакуировать в Америку. Баронесса ван Хеемстра позвонила дочери из Лондона и сообщила, что видела, как первые жертвы войны прибывали в английские порты. Все это напоминало Одри последние месяцы второй мировой войны.
К счастью, ситуация улучшилась ко времени завершения съемок «Любви в полдень». Мел вернулся в Париж из Лос-Анджелеса на самолете скандинавской авиакомпании. Скандинавские страны объявили о своем нейтралитете в связи с египетским конфликтом. События последних недель вызвали настоящий шок у Мела и Одри. Теперь Швейцария становилась поистине спасительным убежищем среди грозных политических J5ypb. Они должны были присутствовать на лондонской премьере «Войны и мира» 16 ноября, но согласились на это при условии, что собранные деньги пойдут на нужды венгерского Красного Креста. «В фильме есть перерыв, – сказала Одри, – давай им хорошо воспользуемся».
По прибытии Одри в Лондон, многие отметили существенное изменение в eё внешности. В заголовках газет эти перемены даже затмили тот эпический фильм, который она приехала рекламировать. Мальчишескую прическу, к которой все привыкли в «Смешной мордашке», сменила гладкая, мягкая прическа «пажа» с пробором посередине. Ее специально для роли воспитанной студентки в «Любви в полдень» придумала Грация ди Росси. «Я полагала, что публику может утомить мой старый стиль, – объясняла Одри. – Я решила сохранять этот новый облик даже за пределами съемочной площадки». К этому имел отношение и eё возраст. Новая прическа больше подходила двадцатисемилетней женщине.
Неоднозначный прием «Войны и мира» оказался первой неприятностью в eё вроде бы беспроблемном восхождении к вершинам славы. Одри ожидала премьеры «Смешной мордашки» с некоторым напряжением. У Мела Феррера также возникли профессиональные трудности, более cepьёзные, чем у Одри. Ряд его последних фильмов снимались либо иностранными студиями и не на английском языке, либо если и финансировались американцами, то делались в Европе – в любом случае они были вне основного потока голливудской продукции, которая рождала и вскармливала звезды. Мел приблизился к реальному успеху в «Лили», но это было несколько лет назад. Иными словами, он рассматривался как неплохой актер на главные роли, но не как будущая звезда. Когда у режиссёpа Гильберта Уилкокса спросили о шансах Мела стать звездой, он оценил их довольно низко. «Публике не нравятся худощавые мужчины с редкими волосами». (Если только они не умеют танцевать, как Астер.)
Правда, Мел мог завоевать определенную популярность, играя в паре с Одри, но подобные пары были не в традициях Голливуда. Продюсеры считали, что публика проявляет меньше любопытства к супругам-актерам, которые играют в фильме любовников.
По всем названным причинам карьера Мела отнюдь не выиграла от женитьбы на Одри. Дальнейшие события показали, что он профессионально проиграл из-за того решения, которое они с Одри приняли: не позволять работе разлучать их. Во время премьеры «Войны и мира» она сказала: «Будем мы работать вместе или нет, но в любом случае мы сделаем все, что в наших силах, чтобы избежать долгих расставаний. Пока нам это удавалось: всего два месяца друг без друга за два года супружеской жизни».
Многочисленные предложения сниматься, которые получала Одри и которые требовали совета и помощи со стороны Мела, рано или поздно должны были вбить клин в их отношения. Как в сюжете «Рождение звезды»: пока карьера одного идет по восходящей, карьера другого близится к закату.
Рождество 1956 года они провели в Ла Квинте в Калифорнии в доме Анатоля Литвака. Затем надумали поехать в Нью-Йорк, где их уже ожидали режиссёp и работа над телевизионным фильмом, в котором они играли главные роли. Это – роскошная девяностоминутная постановка «Майерлинга» для «NBC». Ее планировали снимать в Нью-Йорке в феврале 1957 года. Одри был назначен гонорар в 157 тысяч долларов – рекордная для того времени сумма за участие в телевизионной драме. Поначалу Одри одолевали сомнения: надо ли ей появляться на телеэкране? Всё-таки она поборола свои сомнения и согласилась. «Майерлинг» был почти точной копией французского одноименного фильма, который Литвак ставил в 1936 году с участием Шарля Буайе и Даниель Даррье. Фильм имел международный успех, особенно в США. В кинокартине, помимо Одри и Мела, должны были участвовать Раймонд Мэсси и Диана Виниард. Всего в ней было занято более сотни исполнителей. Включался специальный материал, отснятый Литваком в Вене. Казалось, постановку ждет успех.
Однако эта уверенность оказалась беспочвенной. Мел и Одри были неубедительны в роли любовников. Одри спасала лишь eё красота и аристократическое изящество. Критики и не подвергали eё достоинства слишком пристальному анализу. Но отзывы об игре Мела откровенно озадачивали. В свои тридцать семь лет (он был всего на два года старше Шарля Буайе в том предвоенном фильме и, без всякого сомнения, по внешним данным гораздо больше походил на кронпринца) ему совершенно не удалось показать ту романтическую страсть, которая была ведущей силой в этой трагической истории любви. Они с Одри вели себя, скорее, как муж и жена, а не как любовники, решившиеся на самоубийство. «Казалось, эти любовники обречены на то, чтобы до смерти надоесть друг другу», – писал один из критиков. Таково было и общее мнение. Даже Литвак почти не отбивался от критики. «Очень трудно заставить Мела грубо с ней обращаться, – объяснял он извиняющимся тоном. – Мне приходилось работать с ним, чтобы заставить его так с ней поступать». Возможно, это и говорило в пользу семейных отношений Ферреров, но вряд ли могло вселить в какого бы то ни было продюсера желание занять их вдвоем в новой постановке. Одри пыталась убедить студию «Парамаунт» снять с их участием экранизацию романа Томаса Вульфа «Оглянись на дом свой, Ангел». После «Майерлинга» студия сразу же отклонила это предложение, тактично пояснив, что, по их мнению, роль Лоры слишком незначительна для звезды такой величины, как Одри.
Сама же Одри, проявив здравый смысл и проницательность, отвергла целый ряд предложений. Среди них была и экранизация «Смутной улыбки»; и роль монахини Марии, которая становится гувернанткой семерых детей. Опять она отвергла «Дневники Анны Франк», хотя настойчивый Джордж Стивенс привез с собой отца Анны, от рассказа которого у Одри буквально разрывалось сердце.
Кинозвезды чаще отклоняют предложения сниматься, чем принимают. Это вполне естественно, и Одри не была здесь исключением. В случае же с «Зулейкой Добсон» инициатива исходила от Одри и была отвергнута. «Зулейка» – это сценическая версия сатирической повести Макса Бирбома, действие которой происходило в эдвардианскую эпоху. В ней рассказывалось о красавице, которая так околдовывает студентов Оксфорда, что они совершают массовое самоубийство из-за нее. Диана Чиленто, исполнительница главной роли в лондонской музыкальной версии повести, не смогла получить «зеленую карточку», дававшую право работать в США, а Одри очень привлекла мысль вернуться на Бродвей в этой роли. Она все eщё мечтала о сценической карьере, которая могла бы развиваться параллельно с eё работой в кино. Она надеялась, что режиссёpский талант Мела там быстрее найдет себе применение, чем в голливудских фильмах. Но она поставила одно условие: ее партнером должен быть Лоуренс Харви.
Литовец по происхождению, Харви получил английское воспитание, усвоил британский стиль и приобрел репутацию хорошего актера. Одри видела его в англо-итальянском фильме «Ромео и Джульетта», где он ей понравился, но особенное впечатление произвела его игра в фильме «Я – камера». Два года спустя, сыграв в фильме «Комната наверху», он сделался всемирно известной звездой. Харви нравился Одри потому, что чем-то напоминал Мела Феррера: он был уверен в себе, остроумен, иногда и резок, и жесток. Талант его был не очень велик, но бесспорен, хотя Харви и не имел того таинственного обаяния, которое необходимо настоящей звезде. Была в нем и способность нравиться умным женщинам. Он не отличался и особой сдержанностью в разговоре. Сама Одри, как уже говорилось, редко употребляла слова, более грубые, нежели: «Черт возьми!» или «Ах, чтоб его!..», – но eё не шокировали мужчины, пересыпавшие свою светскую болтовню нецензурными словами. Ее собственный отец, как и всякий истинный ирландец, неплохо владел подобным языком. Ее не отпугивала и злобная резкость Харви, она прощала ему его нарциссизм.
- Предыдущая
- 40/76
- Следующая
