Гнездо там, где ты. Том I (СИ) - Зызыкина Елена - Страница 32

Я настолько погрузился в собственные ощущения, что не услышал постороннего шума. Болезненно морщась, очень медленно я повернул голову, и… Какой соблазнительный вид! Обнажённая девушка стояла в лохани в дальнем углу небольшой комнатушки и, мурлыча под нос незатейливую мелодию, поливала себя водой. Я на мгновение позавидовал изящной ручке с тонкими пальчиками, что плавными движениями ласкала стройные бедра, округлость пышной, тяжелой груди, скользнула меж бедер в темноту сокрытого темными волосками треугольника. Ощущая моментальную эрекцию, я сразу стал пленником ее тела и собственной фантазии, а длинные черные волосы, небрежно собранные лентами на голове, так и манили ощутить их мягкость на собственном теле, когда бы эта нимфа страстно скакала на мне. Вот черт! Я попал в рай!

— Посмотри на меня, красавица, и я поверю, что ты не просто плод моего больного воображения! — подумал я, и в тот же миг, как будто услышав мои мысли, она подняла свои огромные, удивленные глаза, и я утонул в их ночной черноте. С трудом оторвавшись от их притягательности, изучающе прошелся по овальному лицу. Совершенство! Безупречная кожа блистала своей белизной, ровный аккуратный носик, высокие скулы и алые полные губы. Такие губы созданы для любовных утех. Я уже представил, как они посасывают мой член, но в мою фантазию ворвался угрожающий рык, который и вывел меня из эротического дурмана.

К сожалению, оказалось, что не только меня. Быстрым движением нимфа подняла со скамьи рубаху и швырнула в меня. Та прямёхонько приземлилась на моё лицо, скрывая сказочное видение. Не в состоянии поднять руку и сдернуть ненавистную пелену, я удержался и втянул носом ее запах. Мм… аромат лесных трав, смешанный с возбуждающим запахом женского тела.

По характерному, столь знакомому шуршанию, я догадался, что сейчас она облачается в платье, и даже мог безошибочно сказать, что из простой грубой ткани. Зря! Лучше бы, красотка, ты разделила со мной ложе, чем кутаться в ненужное тряпьё. Краем уха прислушиваясь к голосу моей чаровницы, успокаивающей невидимого охранника, я унёсся мыслями в сладострастный мир чувственности, где губами уже сам блуждал по ее груди, животу, спустился ниже…

— Эй! Глаза открой! — с моего лица безжалостная нимфа сорвала своё одеяние, и я уставился на незнакомку. К моему разочарованию, она была полностью одета, слишком одета на мой вкус. Стоило бы сорвать несколько тряпок и продолжить более тесное знакомство, наяву воплощая назойливые фантазии. Не церемонясь, она наклонилась, довольно таки грубо приподняла мне голову и стала вливать мне в глотку какое-то пойло, в котором явно присутствовала нечеловеческая кровь.

— Пей! И прекрати пялиться на мою грудь, не то вышвырну, — не смотря мне в глаза, приказала она. Чёрт! Только этого не хватало! Спасти меня и тут же выкинуть. Кого-то мне это напоминает. Но мне нужно многое у нее расспросить, поэтому ничего не оставалось, как повиноваться. Я сделал несколько глотков прежде, чем задать свой первый вопрос:

— Где я?

— Ты в лесу, в моей хижине. Тебя принес довольно таки неприятный тип. Кто он — я не знаю, не спрашивай, но он просил позаботиться о тебе.

Значит, это был не бред. Я помнил странного типа, лицо которого было скрыто капюшоном. Интересно, какой ему был резон меня спасать? Но кто бы он ни был, я благодарен ему за знакомство с этой богиней.

— Скажи, ты знаешь, кто принес тебя сюда?

А она любопытна, подметил я, пытаясь вспомнить незнакомца. Одноглазый, потрепанный, но мне не знаком. Покачав головой, дал понять, что не знаю кто, и задал свой второй вопрос:

— Кто ты?

— Я ведьма, — улыбнулась она обескураживающей улыбкой.

Ого! В моем воображении ведьма представлялась старухой с горбатым носом, с седыми всклокоченными волосами и уродливой бородавкой на щеке, но эта нимфа полностью разрушила такой стереотип. Если ведьмы столь привлекательны, стоит почаще заводить с ними знакомство.

Меня клонило в сон. Как я не боролся, силы были на исходе. И когда, вопреки воле, я погрузился в него, моя обнаженная ведьма под магическую музыку и рычание невидимого животного очаровала меня в танце. Её распущенные волосы, лаская плечи, волнами спускались до талии, ритмичное покачивание бёдер зачаровывало, а белоснежные руки обещали неземное блаженство. И я беспрепятственно касался моей нимфы, убирал черные пряди, открывая взору пышную грудь, а затем, под тихие женские стоны, пробовал её на вкус.

(ФИЕН)

Рассвет нового дня я встретил, лениво скользя взглядом по обнаженному телу распростертой на мне эльфийки и довольно прислушиваясь к позабытому ощущению сытости, её энергией растекшемуся по венам. Подметив пару свежих синяков на плече принцессы, я смаковал прошедшую ночь, особенно момент, когда карие глаза вспыхнули знакомым лихорадочным блеском и сдерживаемая страсть упрямой темной прорвала напрасное сопротивление своей хозяйки, с головой выдав её желания.

Я прикрыл веки от лучей восходящего солнца. Похоже, после разбушевавшейся непогоды, сегодня в Каледонии выдался один из редких теплых деньков. Прислушиваясь к голосам просыпающегося леса, созвучно переплетающихся с журчанием успокоившейся реки, я удивлялся, как мог когда-то опасаться вступить в этот мир…

Скрываясь в гниющем болоте от посланных за нами в погоню демонов-карателей, где даже воздух был пропитан ядом, каким-то чудом пред нами неожиданно открылся портал между мирами. Пребывая в безвыходном положении, мы устремились к нему. И первое, что поразило, был яркий блеск светила, который, как я узнал позже, люди нарекли Солнцем. Ничего более ослепительного мы в жизни не видели, так как всё наше существование сопровождал мрак, который в больших городах и поселениях едва рассеивали немногочисленные посланники огня, да чахлые звезды на небосводе. Поэтому, очутившись здесь, первое время нам приходилось прятаться в темноте пещеры, при выходе из которой и располагался портал — наши глаза были не приспособлены к дневному свету. Но это не единственное удачное стечение обстоятельств, беспокоившее меня. Как ни странно, в пещере мы обнаружили припасы еды, которых на мою ораву хватило ровно на столько, сколько понадобилось для адаптации зрения к ярким лучам солнца. Будто кто-то намеренно нас привел сюда, обеспечив безопасность и пропитание. Кто спас наши шкуры? Этот вопрос до сих пор остался для меня безответным. Но кто бы ни был таинственный покровитель, стоит отдать ему должное — в мире смертных не так уж и паршиво. Привыкнув к слепящему кругу, познав всю его пользу, я стал завидовать беспечности людей, что столь обыденно воспринимали даяние, которого были лишены мы — демоны Тьмы.

Лайнеф пробормотала эльфийское ругательство, во сне вильнула бедром, отгоняя назойливых насекомых, привлеченных белизной её кожи, и, обняв меня, вновь притихла, не предполагая, что этим естественным движением умудрилась возбудить желание инкуба. Дьявол! Не так уж я и сыт! Однако её крепкий сон сейчас гораздо важнее удовлетворения собственной похоти, иначе мы не скоро доберемся до Данноттара.

Я попытался отвлечься, осматривая местность в поисках Сумрака. Этот конь, чтобы ни случилось, всегда найдет меня. Вот и сейчас, он мирно пасся в отдалении поляны, нисколько не обращая на нас внимание. Наблюдая за ним, я задумался, что не мешало бы и эльфийку покормить — дорога дальняя, а остановок на привал, по крайней мере до заката, я делать не собирался, так как намерен был к завтрашнему вечеру добраться до замка.

Неохотно освободившись из плена принцессы, я поднялся, натянул штаны и, умывшись в горной реке, вытащил тартан, прикрепленной к седлу коня. Подойдя к Лайнеф, развернул плед, чтобы накрыть спящую эльфийку, но именно в этот момент она перевернулась на спину, во сне запрокинув руки за голову, и я замер, впервые при дневном свете разглядывая её наготу.

Поразительно, как можно одновременно ненавидеть и желать, презирать и тут же до злости, до физической боли хотеть! Нет. Она не была образцом красоты в общепринятом понятии. По нынешним временам эталоном красоты считалась умеренная пышность женских форм. На теле же эльфийки не было ни капли лишнего жира, а не помешало бы. Слаженное и подтянутое, покрытое отметинами — бледными застарелыми шрамами от ранений, которые ещё не скоро сойдут, в нём ощущалась жестокость и сила воина, привыкшего сеять смерть. Огрубевшие, покрытые мозолями ладони, тонкие пальцы с поломанными ногтями. Сколько славных солдат эти руки отправили к праотцам?! Всё это не должно вызывать соблазна оттрахать её, но вызывало. Твою ж мать! Вызывало! При всей её напускной грубости, было в ней нечто утонченное, и даже непривычно невинное, что особенно бросалось в глаза именно сейчас, когда во сне черты лица её разгладились.