Гнездо там, где ты. Том I (СИ) - Зызыкина Елена - Страница 67

— И тем не менее, другого объяснения я не вижу, следовательно, самое невероятное — и есть истина. Я склонен поверить тебе, Иллиам. Если посол подтвердит твои слова, ты последуешь за ним, чему он будет рад, декурион вернётся в свой удел и будет под моим покровительством, чему рада будешь ты, у меня же к моей радости будет свой верный человек в Данноттаре. Все счастливы и довольны.

— Если твои бугаи не вышибли моему мужу память, господин, — небрежным тоном внесла я маленькое уточнение.

Вортигерн искренне расхохотался:

— Нет, ну в самом деле, насколько же мы, мужики, примитивны и недалёки, раз недооцениваем женского ума. Жаль! Жаль, что многие из нас видят только ваши прелестные лики и соблазнительные тела, абсолютно не отдавая отчёта, какой поистине значимый потенциал сокрыт в ваших головах. Хорошему правителю непременно нужно иметь целый штат вот таких очаровательных валькирий, как ты. Уверен, Виктория сопутствовала бы Британии.

Тут я не знала, что и ответить, но как нельзя кстати в двери постучали и, ниц кланяясь, вошёл страж:

— Господин, каледонец настаивает на встрече с тобой, говорит, что у него к тебе неотложное дело.

— Вы хоть имя его узнали?

— Да, господин, разумеется. Он назвал себя… Алистаром Кемпбеллом.

— Хм… не слыхал о таком. Ну что же, приведи, — довольный кельт повернулся ко мне. — Очень кстати. Сейчас всё и разрешится, но что с тобой, римлянка?

— Алистар? — успела я прошептать, прежде чем просторные покои князя, вместив в себя пленника, вдруг стали казаться ужасно тесными.

Он шёл прихрамывая, в разодранной грязной рубахе, не скрывающей кровоподтёков на груди, придерживал повреждённую левую руку, невозможно узнать черты разбитого, опухшего от побоев лица, но эльфийские боги, это был несомненно он. Сколько помню, эта вечная ледяная невозмутимость, постоянно раздражающая меня прямая спина с расправленными плечами, высокий рост и волосы цвета соломы — всё это так характерно для него. Но особой отличительной чертой Алистара Кемпбелла было то, что даже уступая и проигрывая, он никогда не выглядел таковым. Да, наряду с напыщенностью, вынуждена признать, он был разумен, отличался острым умом, обаянием и, говорят, деликатностью, хотя в отношении меня его арсенал состоял в основном из саркастических насмешек и нескрываемого презрения, но и сейчас, пребывая в незавидном положении, держался он с чёртовым достоинством, чем не мог не вызвать уважения и расположения собеседника.

Странно конечно, что я не почувствовала его ауру в той злополучной комнате. Хотя до этого ли мне было, когда сперва искала козла отпущения, а затем слишком этим самым козлом увлеклась. В любом случае, он остался не в накладе. Чёрт! Я тряхнула головой, всё ещё ощущая во рту терпкий вкус Алистара Кемпбелла, и краска стыда прилила к лицу от пикантной картины, в которой, стоя на коленях, я отсасывала член темного эльфа, когда-то регулярно изводившего меня во дворце Валагунда. Да будь бы он последним мужиком на свете, при всей его привлекательности я бы с ним не легла, а тут, как драная кошка возжелала. Спасибо стражникам, что времени не дали, а то бы точно с ним переспала. Нет, нет! Так дело никуда не годится. Вся беда в том, что слишком давно у меня не было здорового, полноценного секса. И во всем виновата эта бестия, Лайнеф! Каледонию ей подавай. Да там не единого приличного самца! Вот вытащу эту венценосную особу, получу с неё полную компенсацию.

Меня колотило от злости, щёки горели, а мысли путались. Дьявол! Я же в жёны ему набилась! Я не представляла, как посмотрю в глаза циничному Алистару Кемпбеллу.

— А вот и виновник нашего маленького переполоха! — воскликнул Вортигерн, направляясь к послу.

Алистар.

Приятно осознавать, что судьба не всегда поворачивается к оклеветанным исключительно задом. Это внушает некий оптимизм. Сразиться с драконами или заключить сделку с дьяволом, чтобы добраться до нужных лиц и восстановить своё честное имя, а в особенности до одной эльфийской дряни, чтобы сдавить её хрупкую шейку пальцами, я был сейчас физически не готов, а тут «на тебе!», усилий и прилагать не пришлось. Стоило лишь сказать, что желаю встречи с Вортигерном, с меня тут же сняли цепи и без возражений повели к нему, будто я просил не о чём-то из ряда вон выходящем, а о прогулке на скотный двор. Хотя, если рассудить здраво, навряд ли такая услуга прилагается к прейскуранту обслуживания постояльцев местных тюремных камер.

Тем отрадней было очутиться в покоях Вортигерна, где с извращенным удовольствием лицезреть, как упомянутая мной особа с зардевшимися щеками кусает себя же за змеиный хвост, пытаясь делать вид будто ничего между нами из ряда вон выходящего этой ночью не произошло. «Ну-ну, дорогуша, и не мечтай! Я уж постараюсь, чтобы память твоя была исключительной!»

Спутником её мог быть только он, сам Вортигерн собственной персоной, что с распростёртыми объятиями шёл ко мне навстречу, — слишком уверенно держится. Такой радушный приём насильнику и убийце мягко говоря обескураживал. Похоже, прохиндейка уже «обработала» бедолагу, вот только что наплела и как это отразится на мне и моей миссии в Лондиниуме — оставалось загадкой. По крайней мере, начало интриговало.

— И в самом деле маленький переполох, — с определённой долей иронии подтвердил я слова Вортигерна, потирая здоровой рукой разбитую щеку. На римский манер за запястье пожал протянутую руку улыбающегося Вортигерна, попытался улыбнуться в ответ, но собственная вышла жалким подобием. — Прошу простить мой внешний вид и вынужденную ущербность мимики в следствие столь жаркого и фееричного приёма. Полагаю, мне нужно представиться и сообщить о цели своего визита.

— Не стоит, друг мой! — уж как-то больно покладистым был этот Вортигерн. Я ожидал скорее допроса с пристрастием, а не заверений в дружбе. — Кто ты и откуда прибыл, мне из без твоих представлений известно, тем паче, встреча наша несет частный характер. Сие ты поведаешь Константу после коронации на официальном представлении. Зачем же проник во дворец, мы уже разобрались, так как ясность внесла твоя прелестная женушка.

Женушка?!.. Раз пять про себя повторил я это слово, уверенный, что ослышался. Может у бриттов оно имеет иное значение? Жёнушка. Жена. Вечно недовольная, сварливая баба, постоянная головная боль, которую нужно кормить, поить, и за судьбу которой в ответе. Да они что тут, совсем все охренели?! Какая к чёрту жена?! Когда это я умудрился настолько тронуться умом, что женился, да так, что сам не заметил?! Онемев от изумления, я уставился на Вортигерна, ощущая себя единственным разумным двуногим в богато обставленной богадельне душевнобольных. Я уже намеревался заверить Вортигерна, что произошла сущая несуразица, что, скорее всего, он принял меня за кого-то иного, что никогда не был женат и женитьба никак не входит в мои ближайшие планы, когда в дело вмешалась Иллиам Дроум-Зартрисс. Она подошла ко мне, аккуратно притронулась рукой к плечу, и, слегка улыбнувшись, «запела»:

— Алистар, муж мой, мне пришлось поведать господину о нашей долгой разлуке и о том, что к стыду своему, не узнала тебя ночью. Прости меня, ты так пострадал из-за моей несообразительности! Князь мудр. Он понял всю неловкость создавшегося положения и снял с тебя обвинения.

Сохраняя молчание, я смотрел на неё уцелевшим глазом, понимая, что она не шутит. Определённо, исправно начищенная морда для меня сейчас то, что нужно, иначе моё изумление и отвисшая челюсть навряд ли остались бы незамеченными Вортигерном. Ловко, ничего не скажешь. Одним махом золотоволосая стерва умудрилась выгородить и себя, и меня. Стоит отдать должное изворотливости её ума. Хотя, на мой личный вкус, для этой женщины достаточно и тех достоинств, которые я уже имел удовольствие оценить. Теперь я был уверен, что Иллиам в Лондиниуме не просто так время проводит, в противном случае резона спасать мою шкуру ей нет. Если это не случайность, а в них я верил меньше всего, как не крути, мы с ней в одной упряжке — оба ради спасения принцессы Лайнеф.