Благие намерения - Лукина Любовь Александровна - Страница 90

Каким образом он очутился на борту, Ар-Шарлахи так и не вспомнил. То ли по веревочной лестнице, то ли через кормовой люк. Придя в себя, понял, что стоит посреди своей каюты, в ужасе глядя на приоткрытую дверцу шкафчика, и что накидка на лбу мокра от пота.

Что он сейчас сделал?.. Они же в самом деле ее зароют!.. Ар-Шарлахи заставил себя повернуться к двери, и это усилие его доконало. Блестящие стальные засовы вильнули перед глазами, и Ар-Шарлахи вдруг оказался лежащим на полу. Узор кимирского ковра у самой щеки прояснялся медленно, словно бы нехотя.

Сколько времени он провалялся в обмороке? Наверное, недолго - пол каюты был неподвижен. Да и как бы мог «Самум» двинуться в обратный путь без приказа?.. Значит, еще не поздно… Ар-Шарлахи приподнялся через силу, дыша мелко и часто. Кое-как перебрался на ложе, сел, нашарил непочатый кувшин. Вино пилось, как вода.

Потом в памяти возникло мертвое лицо судьи, и ненависть обрушилась вновь. Ар-Маура… Эта кобра убила Ар-Мауру… Проклятый Рийбра!.. Уж лучше было самому хлебнуть тогда этой отравы…

В каюту постучался Айча.

- Ну? - хрипло, со страхом спросил Ар-Шарлахи. То ли померещилось, то ли Айча в самом деле смотрел на него с упреком.

- Просит, чтобы ты к ней подошел… - пряча глаза, сказал он.

Ар-Шарлахи облизнул пересохшие губы.

- Зачем?..

- Не знаю… Говорит, хочет сказать что-то очень важное.

Вот звери! Они в самом деле зарыли ее в песок по горло. Да еще и лицом к ветру. Приказал… Да мало ли что приказал!..

Осторожно ставя ноги, чтобы не запорошить ей глаза. Ар-Шарлахи приблизился к закопанной. Увидев перед собой носки мягких сапожек, Алият через силу подняла голову.

- Сними повязку… - приказала она, запрокинув, насколько это было возможно, осыпанное песчинками лицо.

Ар-Шарлахи опустился на корточки. Концы повязки уходили в песок, поэтому он просто сдвинул материю вниз. Смуглое лицо Алият обнажилось - неподвижное, словно отлитое из бронзы.

- Да?.. - сказал он и сам не услышал собственного голоса.

Она молчала. Темные, широко раскрытые глаза были устремлены на него то ли с мольбой, то ли с ненавистью.

- Что ты хотела мне сказать?..

- Ближе, - отрывисто велела она, и Ар-Шарлах придвинулся вплотную, чувствуя, что еще мгновение - и он сломается, взвоет и сам начнет разрывать руками этот проклятый бархан.

- Я люблю тебя… - хрипло сказала она. - Вот и все… А теперь - иди, если сможешь…

- Погубит… Погубит… - Не в силах заснуть, Ар-Шарлах ворочался на расстеленных поверх ковра одеялах и бормотал, бормотал…

«Поверил, что любит?.. Да нет же, нет! Просто искал и нашел ей оправдание… Не могу! Даже чужими руками - не могу… А вот она может! Она может… Ар-Маура… Ах, досточтимый, как все нелепо, неправильно…»

Ар-Шарлахи всхлипнул и, стиснув зубы, уткнулся лицом в плоскую подушку. За низким окошком бродила листва, опыленная слабым светом молодой луны, и доносилась перекличка ночной стражи, изредка звякало оружие. Мятежная тень дремала чутко, вполглаза.

«Да что я говорю: погубит? Уже погубила!.. Прикажи я тогда чуть по-другому, вели я им задушить ее на том бархане… Ведь задушили бы… Сорвали бы повязку - и взахлест по горлу, дело привычное… Вот так, премудрый Гоен! Ты учил меня несколько лет, ты говорил, что убийство - недостойное деяние, что, убивая человека, ты убиваешь себя… А ей потребовалось двадцать дней, чтобы сделать из меня убийцу… Двадцать дней?.. Да нет, меньше… Убийцей я стал еще в ту ночь на "Самуме"…»

Слышно было, как по узкой извилистой улочке прошел, судя по приглушенному гомону и бряцанию металла, довольно большой отряд. Несколько раз почудилось слово «Шарлах…».

«Теперь еще и взбунтовавшаяся Ар-Аяфа… Уйти - значит предать. Предать людей, поверивших в тебя… Или даже не в тебя. В некоего Шарлаха, которого просто нет и никогда не было… А остаться - это снова кровь… и скорее всего смерть… Между прочим, твоя смерть, Ар-Шарлахи, не чья-нибудь…»

В тесной спаленке бесшумно открылась и закрылась дверь. Он не услышал и не увидел этого, он просто почувствовал кожей движение воздуха. Кто-то приблизился к его ложу и опустился рядом. Маленькая нежная рука тронула висок, скользнула по щеке…

- Уйди, - сказал он сквозь зубы.

- Почему? - испуганно шепнула она.

- Я тебе не верю.

- Почему?

Он резко приподнялся на локте.

- Ну скажи честно, Алият: ведь соврала? Просто захотелось жить - и все! Так ведь?

- Нет, - еле слышно прошелестело в темноте. - Я тебя и вправду люблю…

Он засмеялся - сухо и зло.

- Значит, я приказал зарыть тебя в песок по горло - и ты меня тут же полюбила?

- Да, - тихо и виновато ответила она. - Я и не думала раньше, что ты - мужчина…

Несколько секунд в комнатке стояла остолбенелая тишина.

- Да-а… - протянул наконец потрясение Ар-Шарлахи, снова опускаясь на ложе. - Слышал бы это премудрый Гоен…

- Кто это? - шепнула она без особого, впрочем, интереса, в то время как маленькая ручка уже добралась до его груди.

- Не надо, - угрюмо сказал Ар-Шарлахи, убирая ее ладонь. - Только не сегодня…

Алият прерывисто вздохнула.

- А потом уже будет некогда, - сердито молвила она.

- Это почему же?

- Из Ар-Нуера подкрепление пришло. И еще почтовик из Зибры.

- Какое еще подкрепление? - заранее ужаснувшись, бросил он.

- Так ведь в Ар-Нуере тоже бунт, - объяснила она. - и в Ар-Нау, и в Зибре…

- А там-то с чего? - еле выговорил Ар-Шарлахи.

- Не знаю, хотели сначала тебя разбудить, а потом решили не стоит… Тебе надо с ясной головой быть завтра…

С почтовой каторгой из Зибры прибыл старый знакомец - командир зеркальщиков Илийза. Ар-Шарлахи, растерянный и совершенно убитый последними событиями, принял мастера зеркального боя сразу же, как только услышал о его приходе.

Илийза нисколько не изменился. Все такой же неторопливый и уклончивый в суждениях, он внимательно, словно удивляясь, поглядывал на своего главаря и на вопросы отвечал не иначе как после краткого раздумья. Хрипловатый низкий голос, знакомый глянцево-розовый ожог у виска.