Я - талисман дракона (СИ) - Вронская Кристина - Страница 38

— Странно, — сказал он, оглядываясь на открытую дверь, уже находясь внутри.

— Что?

Я оглянулась, но не увидела ничего такого, что могло бы показаться странным.

— Магия имеет свойство запоминать время ее применения. Этот замок был установлен всего десять лет назад.

— Всего? — я недоуменно взглянула на Мироальда.

— Это плохо?

Он потер переносицу, и я это увидела даже в полумраке склепа.

— Не может быть… — Мир взглянул на меня. — Я пришел с просьбой к Аквину создать тебя лишь год назад. Он… Он… был здесь гораздо раньше… Неужели Рунеаль задумал это все очень давно?!

— Ты ни о чем не знал?

— Нет, конечно же.

Мироальд прикрыл дверь, чтобы холод не проникал внутрь. Вой ветра едва слышно выл за стенами здания, внутри же стояла такая тишина, что наши шаги казались слишком громкими. Дракон не стал использовать магию для освещения места, где мы оказались. Он взял со стены горящий факел и направился с ним вперед, по короткому коридору, освещенному также с двух стен факелами. Я видела конец коридора достаточно близко, поэтому назвала его коротким. Потом Мироальд двинулся к двери, которая была почти в конце коридора, и толкнул ее. Та поддалась и сразу открылась.

— Мироальд, зачем мы сюда идем? — спросила я, следуя за ним вовнутрь комнаты и настороженно оглядываясь по сторонам.

— Только в этой комнате есть где можно присесть. Я вижу, что ты устала, к тому же тебе недавно было плохо, из-за всего произошедшего.

— Ты тоже устал, — сказала я, глядя на Мироальда, когда он вдруг застыл, как вкопанный.

Я опасливо прижалась к нему. Не то чтобы я чего-то боялась, но я не хотела оставаться одна даже на короткое время. В комнате стояла непроглядная тьма, но глаза у меня привыкли довольно скоро, так что я увидела такие же факелы на стенах, как и в коридоре, которые только и ждали, что их зажгут. Здесь было холоднее, чем в коридоре и у входа, и ни одного окна. В коридоре я все же два заметила, но они были зашторены. Мироальд коснулся пламени факела, который нес в руке и провел свободной рукой перед собой слева направо: факелы, находящиеся в комнате, друг за другом зажглись.

Мы увидели скамейки по двум сторонам комнаты, сверху накрытые темно-синими покрывалами. Посередине, у центральной стены, стоял стол в человеческий рост, усеянный различными инструментами, от которых у меня отчего-то екнуло сердце: от наперстка до огромных ножниц, кинжалы и ножи, иглы, булавки, молотки и даже топорик, все это лежало на абсолютно чистом каменном столе. Что все это значило, мне было неясно. Но Мир, видимо, понимал больше меня, потому что задул факел и, бросив его на пол, сдернул с одной скамьи покрывало. Устремившись быстрыми шагами к столу, он немедленно накинул покрывало на стол, так что оно полностью накрыло его. Только после этого он сел на скамью и похлопал по ней рядом с собой, предлагая мне сесть рядом.

— Мироальд, зачем ты это сделал? — поправляя юбки платья и присаживаясь на скамью, спросила я.

— Это же очевидно, Онифэль, — ответил он, опустив голову. — Скорей всего, здесь он ПЫТАЛСЯ тебя создать. Не Аквин, Рунеаль. И судя по замку на двери, он этим занимался тут десять лет назад, но после этого вдруг зачем-то покинул это место.

— Почему ты сказал «пытался»? — спросила я, взглянув на Мироальда.

Мир не смотрел на меня в ответ. Плохое предчувствие вернулось ко мне.

— С первого раза такое совершенство как ты, Онифэль, создать невозможно. Нужно потратить десятилетия своей жизни и тысячи килограмм одушевленных сокровищ, чтобы только пытаться, но все еще не создать.

Мне стало не по себе.

— Ты пошел на это?

— Все ради тебя! — вскинул руки Мир.

— Не оправдывайся.

— Я хотел оживить тебя… Свой Алатырь. Есть ведь два вида Сокровищ: живые и мертвые. Живые — это те, что чувствуют, слышат, видят и думают. Они — живые. Мертвые — это простые драгоценные слитки. С ними можно делать все что угодно, и они ничего не почувствуют, не узнают. У них нет души. Ты была создана из живых Сокровищ, которые по-прежнему живы, и я думаю, что это именно они дали тебе душу, но увы… Прости, Онифэль, — Мироальд взял мои руки в свои и слегка сжал. — Он поместил в тебя душу… ЕЕ душу. Он сделал тебя… талисманом. Талисманом для нее.

— Я ведь твой талисман, — я смотрела в его глаза, свои широко раскрыв.

Теперь я боялась… услышать то, что он скажет.

— Я называл тебя так по велению сердца, но это — совсем другое. Некроманты, они… — Мир замялся, но вскоре продолжил: — Чтобы воскресить дракона, точнее дать ему вторую жизнь, заранее договариваются с ним об этом, а после смерти дракона изготавливают для него талисман, куда помещается душа дракона. Он сделал тебя таким талисманом… И теперь, когда придет время… Он поместит ее в новое драконье тело, а ты станешь просто… просто… — Мироальд закрыл лицо руками, голос у него охрип.

Я задрожала.

— Если у Сокровищ уже нет души…. Я стану бездушной и мертвой статуей, которая даже не будет знать… знать, что умерла.

Мироальд что-то с жаром ответил, но я не услышала. Он взял меня за плечи, но я словно онемела.

— Я… всего лишь… талисман дракона, — прошептала я, чувствуя, как по щекам скатываются серебристые слезы, а потом в гулкой тишине со стуком падают на каменный пол, разбиваясь на мелкие осколки.

После того, как я немного успокоилась, не без помощи Мироальда, конечно же, он все-таки начал рассказывать мне свою историю.

— Началось это два года назад. Мне тогда было сто двадцать пять лет, на человеческие мерки около девятнадцати, то есть совсем недавно мне столько исполнилось тогда. Я только шесть лет был в Золотом Интернате. До этого рассказывать, что со мной было не стану, затянется на всю ночь. Я быстро учился и децернент Доран определил меня в стажеры в драконью школу на севере Ирландии. Всего в то время было три школы: в Ирландии, Китае и на окраине России. Я, и еще один дракон были самыми младшими стажерами, так что наш наставник сказал старшим приглядывать за нами. Мне было это не очень приятно в то время, я был зол на всех… В Ирландскую школу со мной отправилось еще три стажера. Лететь было далеко, и я, не привыкший в то время к таким долгим перелетам, быстро устал. Но не показывал вида, стиснул зубы и терпел. Когда я от усталости потерял сознание прямо в воздухе, падая в горы, меня подхватили и сделали наконец-то перерыв. Потом начали упрекать за то, что я не сказал им, что устал, ведь они в ответе за меня. Я чувствовал себя слабым и виноватым, и, засыпая в тот день, хотел скорее достигнуть школы и приступить к работе.

После этого мы делали еще два перерыва, пока не достигли драконьей школы. Дальше мы подписали временный договор со штейгером, и после этого я вышел прогуляться в сад. Я устал после тяжелого дня и хотел немного отдохнуть среди природы в теплый весенний вечер. Что было дальше. Ты видела в ее воспоминаниях. Я встретил Лео и захотел с ней познакомиться. Тогда она казалась мне лучом света в кромешной тьме среди неприветливых децернентов школы и других учеников.

На следующий день мы встретились на лекции, и я не смог сразу завладеть даже вниманием учеников, не то что бы заставить их себя уважать. Они не хотели воспринимать меня всерьез, и не выполняли задания, которые я им давал. Тогда Лео сама вызвалась мне помочь, и первая сделал то, что я уговаривал сделать всю группу долгое время. Вслед за ней начали выполнять задания и остальные. Я понял, что ее слово имеет вес в группе, и стал держаться Лео. Она помогала мне на уроках, и после них мы с ней разговаривали и обсуждали все на свете.

Однажды, когда поздно вечером мы лежали на траве, глядя на звезды, вдали от школы, в одной из зеленых рощ, я рассказал ей о своей мечте создать живое Сокровище, с которым можно будет вести разговоры. Которое будет думать, смеяться и плакать, как живое существо, и как с этим Сокровищем дракон будет связан навеки. Тогда она сказала, что это чудесная мечта, но для этого надо знать алхимию. В то время драконы не изучали алхимию, и не могли ее использовать. Драконы не могут быть алхимиками из-за своих отношений с Сокровищами. Другие любые существа могут быть, — Мироальд сделал паузу и продолжил, — И тогда она сказала, что поможет мне исполнить мою мечту, и поможет найти алхимика. В тот вечер… — он кинул извиняющийся взгляд на меня, — мы впервые поцеловались.