Гнездо там, где ты. Том II (СИ) - Краснова А. - Страница 18

— Стой! Не тронь. Желаешь поквитаться за смерть Сегорна, сражайся со мной. Его убила я, и нисколько о том не жалею.

— Госпожа! — прорычал раздосадованный вмешательством матери демэльф. — Вспомни, о чём говорили в лесу. Это моя битва, Лайнеф!

Но она и ухом не повела. После разлуки глаза в глаза эльфийка встретилась с инкубом, и на краткий миг все перестали для неё существовать. Она не слышала Квинта, забыла о Далласе, окружающее вокруг внезапно стало казаться незначительным и как-то отошло на второй план, ибо под женскими пальцами сильно колотилось демоническое сердце, а глаза инкуба… в них было столько неприкрытого убийственного презрения, что, невольно спасаясь от него, Лайнеф отшатнулась от демона.

— Рабыня забыла своё место? — оскал обезобразил лицо Мактавеша. — Так я напомню!

Замахнулся он и наотмашь ударил эльфийку так, что она отлетела в сторону, плашмя ударившись о землю. Фиен настолько привык держать всё под контролем, что сам не ожидал от себя подобного, но, когда дело касалось Лайнеф, трезвый рассудок изменял ему, и огненный демон не знал успокоения. Либо она приносила бесконечное удовольствие, такое мощное, что он едва сдерживал себя, чтобы полностью её не опустошить, либо, в противовес, его швыряло в ад, в который разъяренный инкуб утаскивал и её — свою рабу, госпожу, своё болезненное безумие, ломая и зверствуя над той, что и была причиной животной его ярости.

— Даллас, держи мою рабыню крепко. С ней я позже разберусь, — Мактавеш плотоядно ухмыльнулся, злорадно наблюдая, как желваки ходуном заходили на щеках более удачливого соперника. Даллас, не смея возразить, подхватил под мышки с трудом приходящую в себя после удара тёмную.

И тут же зелёная долина вздрогнула и взвыла — разъярённый Квинт, преисполненный жажды крови, кинулся на вождя клана. Угрожающе пророкотав, Мактавеш с готовностью принял соперника в стальные объятия. С чудовищной силой он сдавил грудную клетку воина, и крепкие кости того затрещали, грозясь расколоться и вонзиться осколками в сердце юноши. Подобного приёма Квинт на себе еще не испытывал и, сопротивляясь каждым мускулом готового взорваться от тела, по достоинству оценил мощь врага. Не в состоянии ни пошевелить, ни бороться прижатыми к груди руками, тем более послать колено вперёд, Квинт лбом стал биться с демоном, ломая нос и нанося лицу того увечья. В конце концов в ход пошли клыки, вонзившиеся в вены вожака. Фиену ничего не оставалось, как выпустить легионера.

— Щенок!

Чёрная кровь хлестала из рваной раны. В исступлении не чувствуя боли, Мактавеш обрушил град жестоких, сокрушительных ударов на соперника. Два окровавленных хищника одной крови, пришлый в человеческий мир и рождённый в нём, демон отец и сын демэльф, исторгая огненное пламя, повалились на возгоревшуюся вокруг них землю и сцепились в смертельных объятиях, разомкнуться которым суждено было лишь гибелью одного из них.

Запах пролитой крови и дикий рык, наконец, помогли Лайнеф прийти в себя. Машинально она вытерла стекающую из разбитого носа кровь, фокусируя взор на сражающихся. Безмерный страх за сына лишил её дара речи, но очень быстро долину оглушил требовательный женский крик:

— Прекратите! Немедленно остановитесь! — она попыталась подняться, только тут заметив, что Даллас крепко удерживает её. — Пусти!

— Погоди, принцесса, ты уж лучше очухайся как следует, а то зашибут. Пусть вымотаются маленько. Пар спустят, потом уж вмешаемся.

— Ты что, обезумел?! — закричала эльфийка на демона. — Фиен убьёт его!

— Это вряд ли. Сама посмотри: парень под стать вожаку. И кровушка в нём кипучая, нашей демонической породы, а не голубая водица ушастых отмороженных, — хмыкнул Даллас, не сводя восхищённого взора с дерущихся. — Ты лучше скажи, неужто правда сын Фиена?!

Воительнице было не до объяснений, ибо каждая секунда могла стать роковой. Перейдя от слов к делу, резким рывком она вонзила острый свой локоток в бок демона, схватила за шею и перекинула через себя. Не ожидавший такого коварства, Даллас охнул, распростёршись перед ней на земле. Лайнеф, опираясь на колено, нависла над ним.

— Да, Квинт сын Мактавеша, но, если их не разнять, случится непоправимое. Ты или поможешь мне, демон, или я вырву твоё поганое сердце! — занесла она руку над грудью Далласа.

Угроза ли была убедительной или горящий неподдельной тревогой за юного демона взгляд — чтобы там ни было, но он согласно кивнул. Эльфийка встала и подала демону руку, тем скрепляя договорённость рукопожатием. Но вдруг тело её неестественно задрожало, тёмное сердце болезненно сжалось. Ощущая дыхание пришедшей сюда смерти, эльфийка повернула голову к объятым рукопашной схваткой отцу и сыну в тот самый момент, когда Квинт, поставив Мактавеша на колени, задрал демону подбородок и занёс над его горлом неизвестно откуда взявшийся эльфийский клинок. Фиен не сопротивлялся.

«Почему? Почему, чёрт возьми, он бездействует?» — закричало её агонизирующее сердце.

Через разделявшее их пространство инкуб завладел только её взором. Зелёные глаза его улыбались. И вдруг она поняла, слишком отчётливо и ясно, что он, будучи для неё единственным, кем грезила во сне и наяву, не догадываясь о невысказанных, сокровенных её чувствах, намеренно уходит, освобождая от себя. Отпускает ценой собственной смерти к тому, кого считает более достойным избранником.

Ρазбитые его губы (сколько раз пылала она страстью под их поцелуями!) едва приоткрылись и беззвучно выдохнули последние слова, предназначенные только для неё:

— Будь счастлива, моя принцесса…

Глубокий, отчаянный протест против неотвратимого зародился в ней. Он креп, и вырос настолько мощным, что она и не догадывалась, что обладает подобной силой. Протест заполонил каждую в ней частицу, и взорвался душераздирающим криком над Каледонией.

— Нееет!

Грохотом его подхватили величественные горы, камнепадом проливая скупые свои слёзы. Бушующее северное море, за много миль отсюда омывающее Данноттар, рьяным неистовством обрушилось на мыс четырёх стихий, но рука легионера, со свистом рассекая воздух, уже вонзалась в шею демона.

Однако, на то обладающий магической силой клинок и принадлежал принцессе, что чувствовал хозяйку и был подвластен ей. Подчиняясь её желанию, эльфийская сталь вдруг вспыхнула ослепляющим голубым пламенем, отразившись в распахнутых ужасом глазах Лайнеф, и в последний момент удара рассыпалась в яркую пыль, не причинив вреда инкубу. Не осознавая, какие незримые силы подсказывают ей, что делать, принцесса Зартрисс выбросила руку вперед, и невидимой взрывной волной соперников отбросило по разные стороны. Воительница развернула кисть ладонью вверх. Лёгкий порыв ветра подхватил и донёс до неё голубую пыль, всю до последней крупицы. Та вихрем закружилась вокруг стана эльфийки, соединяясь воедино, и восстановленным оружием легла в ладонь своей обладательницы.

Рождённая от тёмного короля и светлой эльфийки, Лайнеф Зартрисс не обладала обычной магией эльфов. Она не умела мысленно говорить с собратьями, как её воины в тёмном мире, не могла использовать магию в атаке, и даже в мелочах чары ей оставались неведомы. Родители наделили дочь иным даром. Великая тёмная и светлая магия, как два начала единого целого инь и ян, идеально гармонируя друг с другом, столетиями дремали в принцессе, и пробудились лишь в тот роковой момент, когда признавшей, что любит, Лайнеф потребовалось настоящее волшебство, чтобы предотвратить смерть. Не важно, чью из этих двоих. Стоило одному убить второго, и для неё они мертвы оба.

— Хотел бы я так не обладать магическими способностями, как ты… — заворожённо пробормотал Даллас за её спиной, пока тёмная осознавала произошедшее.

— Ты обвиняешь меня во лжи? — резко обернулась Лайнеф к демону. Не дожидаясь ответа, она пошла навстречу к приближающимся тёмным. Оба злые, израненные, вымотанные и вымазанные кровью, они даже сейчас так походили друг на друга, что любой не задумываясь признал бы в них отца и сына. Так отчего сами столь упорно слепы?