Гнездо там, где ты. Том II (СИ) - Краснова А. - Страница 26

— Нагло врут твои духи! Я живу так, как считаю нужным, — упорствовал демэльф.

— В тебе мужицкая гордыня говорит, воин, поэтому и не веришь. Духи открываются тем, кто готов их услышать, — в ведьме заговорила, зашептала свои сокровенные тайны мудрость потомственных друидов. От прадеда к деду, от деда к отцу, от отца… к девушке, что лежала на руках упрямого воина. Заговорила и отразилась улыбкой в фиолетовых глазах. — Не надо никуда уходить, Квинт Гейден. Зачем, если русло твоего ручья повернёт обратно? — Она недолго помолчала. — Я не хочу, чтобы ты уходил.

— Но… я же… монстр! Я изнас…

— Тсс… не произноси этого слова вслух, оно здесь неправильное, — приложила Алекса палец к его губам и на миг, скрывая от воина боль, закрыла глаза, но почти сразу их распахнула. — Ты больше не сделаешь этого. Пробудившаяся тьма в тебе еще причинит много боли, но я не умру от твоей руки, уж поверь ведьме на слово.

— Это тебе твои духи нашептали? — иронично усмехнулся Квинт.

— Демон, демон. Удивляюсь я тебе. Вроде, и не человек, а в духов не веришь, — поддразнила его Алекса, и без тени улыбки добавила: — Нет, не духи, просто я это вижу. Давай мы всё-таки что-нибудь попьём, да и поесть не мешало бы. Ты поведаешь мне, что с тобой приключилось с тех пор, как ушёл от меня?

Гейден молчал. Он колебался, понимая, что Алекса предлагает ему намного большее, чем мог себе позволить демэльф. Совместная жизнь со смертной женщиной грозила бедой в первую очередь ей. Но, чёрт возьми! Ему, изгою, отшельнику и бродяге, как говорил одноглазый, единственному экземпляру в своей сути, завораживающая колдунья с удивительными глазами, безупречной красоты лицом и потрясающей фигуркой предлагает жить вместе, создать, по сути, свою семью! Может не так уж они и бестолковы, эти её потусторонние духи? Может, дело говорят? В конце концов, кому, как не ведьме, быть парой ему, демону?.. Хотя один момент стоит прояснить сразу.

— Алекса? Тут такое дело, что я не демон, а демэльф. Пойду поищу что-нибудь в твоих запасах посъедобнее, чем молочай.

Той ночью Алекса окончательно убедилась, что судьба её накрепко переплелась с воином, ибо по просьбе отца своего она не только вытащила с того света неизвестного юношу, а спасла, возможно, много жизней. И не важно, человеческих или нет, но из рассказа Квинта Алекса поняла, что со смертью воина каледонскую землю накрыла бы Тьма, ибо война между матерью его эльфийкой и отцом демоном коснулась бы каждого дома. И что-то подсказывало ведьме, что она ещё повстречается с обоими.

Даллас был крайне встревожен. Присматривая за сыном вождя, он увидел то, что для поглощённых друг другом любовников осталось незамеченным. Как же демон сожалел, что нет у него напарника, которого можно было бы отправить в Данноттар, а уж лучше в Килхурн. Тот поближе будет, и Алистар непременно сообразил бы, что делать. Но Фиен дал чёткий указ быть подле Квинта, а уж теперь Даллас ни за что не подведёт вожака.

«Волей-неволей я превратился в тёмного хранителя демэльфа», — усмехнулся демон, наблюдая за хижиной, размял затёкшие конечности и вновь превратился в слух.

А день спустя в трёх небольших поселениях, что примостились на границе старого леса, в раннее время, когда взрослое население занято утренними хлопотами, появились странники. Лица их были сокрыты капюшонами длинных шерстяных ряс, руки спрятаны в рукава. Их вполне можно было принять за проповедников христианства, несущих азы своей религии в дикую варварскую Каледонию, ибо такие время от времени появлялись тут.

Не привлекая к себе внимания, каждый испил студёной водицы из деревенских колодцев, щедро угощал хлебом босоногую ребятню, оглашенно бегающую по залитым солнцем протоптанным тропинкам в ожидании, когда мамки-няньки состряпают утреннюю похлёбку и позовут наконец-таки в дом. И даже дворовые кошки от странников получили свою порцию внимания, обласканные щедрой рукой дающих.

Они очень походили на проповедников, если бы не несли с собой смерть, ибо чума уже вовсю разлагала спрятанные под рясами их тела, и обречённые давно отчаялись взывать к милости богов, когда она вдруг снизошла до них в образе одноглазого мужчины с белыми волосами, не боявшегося жать прокажённым их покрытые язвами руки.

Он, бог, выбрал их и обещал жизнь за маленькую услугу. Они всего лишь умирающие немощные, тогда стоит ли сомневаться, ведь что такое смерть других по сравнению с собственной жизнью?

Сын. Я так часто повторял это слово, что оно срослось со мной воедино, и теперь грудь распирало от переполняющего чувства гордости. Демон, отверженный миром Тёмных, я и не помышлял о потомстве, но каким-то непостижимым образом сумел не только создать собственную империю на чужой земле, но и продолжить свой род. Сын, зачатый во чреве и рождённый эльфийской принцессой Лайнеф. Моей принцессой! Моей чокнутой ушастой, чёрт знает когда успевшей запасть в чёрную душу инкуба. И никакими клещами её не вытащить. Впилась в жилы вместе с собственной кровью и текла по ним ежедневно, ежечасно, заставляя помнить вкус её тела и хотеть.

Сын от моей Лайнеф! Да это самая немыслимая, самая невероятная новость за всю мою гребаную жизнь, но будь я тысячу раз проклят, если она не самая лучшая! Я лелеял её, она палила мне сердце, но этот пожар вызывал дикий восторг. Ну, дьяволица моя воинствующая, чертовка моя тёмная, маточка ты моя, как же тебе удалось?! Не напрасно, рискуя башкой, затребовал у Правителя вернуть свой трофей — принцессу эльфийскую, нутром чуял, должна быть только моей. Цена заплачена непомерная, кровавая и жестокая, но пропади всё оно пропадом, ибо у меня сын!

Стоя на вершине заснеженной горы, куда в собственный дом, подальше от всего мира утащил Лайнеф, с чувством полного удовлетворения я вдохнул морозного воздуха:

— Ну что, тёмные шакалы, что теперь скажете? А ведь я вас сделал! Сделал, и в пекло ваш Уркарас со всем дерьмом вашего мира! У меня есть всё, что нужно — дом, верные собратья, истинная, и есть сын. А у вас? С чем вы остались в вашем аду?

Я был доволен. Все демоны ада! Как же я был доволен, ибо отцовство, как мне кажется, не такая уж хреновая штука. Люди видят в нём для себя бессмертие, о котором мечтают. Я же находил нечто иное. До сих пор, вынужденно существуя на их земле, все мы оставались здесь чужаками. Но теперь, когда пустил свои корни, когда мой сын рождён и является частью этого мира, плодоносящая, живая земля людей перестала принадлежать только им. Теперь мы стали её неотъемлемой частью, обретая в своём здесь пребывании верный смысл.

По-хозяйски взирал я на раскинувшуюся передо мной Каледонию, спокойно осознавая, что мир проклятых душ, куда в тайных желаниях изредка надеялся вернуться, навсегда отпустил меня, окончательно померкнув в памяти, как затухающий свет огарка свечи. Я не хотел больше ничего о нём знать и слышать. Всё, что мне нужно, было здесь, на этой земле. С моим кланом, к которому вскоре присоединятся еще два члена — моя Лайнеф и наш сын.

Хотелось бы, конечно, узнать парня поближе, потолковать по душам. Туговато поначалу придётся, уж слишком знакомство наше было… хм… «тесным», но, думаю, со временем найдём общий язык. А пока пусть погуляет, остынет. Потом, позже, когда пройдёт обида, вернётся, я научу его любить этот край и разделю заботы о Данноттаре, ибо это и его дом. Ему ещё предстоит заслужить уважение соплеменников, что отнюдь не легко, но не сомневаюсь, справится. Рождённый от воинов, бесстрашие своё он уже доказал. Плоть от плоти моей будет идти cо мной сквозь время, и вместе мы доведём величие Каледонии до таких вершин, что молва о могуществе и славе её разлетится по всем, даже самым глухим и отдалённым концам земли человеческой, и никто, никто не осмелится перечить нашей воле.

А туманный Альбион к рукам пора прибрать. Распоясались нынче человеческие властители, страх потеряли. Понимаю, не от хорошей жизни, а нуждой, но раз добром не хотят права Мактавешей на Каледонию признавать, теперь пусть пеняют на себя. Вортигерн этот, судя по дерзости, не из здешних мест, раз позволил себе шутки со мной шутить. Ну-ну, князь, это ты зря. Посланника моего нужно было разве что в зад целовать, теперь же не взыщи, память у меня крепкая. Расквитаемся. Шагс с Молохом рассказывали, в Лондиниуме нынче защита слабая. Хм… стоит попридержать еще немного парней, ведь не насытятся малой кровью. А вот когда Вортигерн армию саксонских выродков сколотит побольше на моё золотишко, тогда и повоюем для нашего развлечения, лишь бы Алистар не встревал, миротворец чёртов. Молох, если что срочное, весточку в Данноттар пришлёт. Поторопиться нужно вернуться в крепость, как бы мне не хотелось задержаться здесь подольше с моей воительницей, дела ждать не будут, но прежде…