Звездная трилогия (СИ) - Кривцун Константин - Страница 3

— Небольшая проверка! — провозгласил он без тени эмоций и отпустил меня.

Я плюхнулся в снег. Вокруг по-прежнему бесновалась вьюга, укрывая нас своей зыбкой белизной и лишая меня всяких шансов. Теперь я вряд ли смогу быстро найти дорогу назад, даже если сумею убежать.

— Какая проверка? — выдавил я и жалобно всхлипнул.

— Проверка и тренировка. Простые и действенные, — пожал плечами мужчина. — А также немного нравоучительные.

Я попятился. Что-то в его словах заставило меня испугаться еще больше. Да и грех не испугаться, когда тебя во тьме куда-то тащат, а потом сообщают о неизвестной проверке.

— Я не понимаю! Отпустите меня! Я хочу домой! — затараторил я, лихорадочно соображая, в какую сторону сейчас побегу.

Но я опять опоздал. Незнакомец резко выбросил вперед руку, хлестко ударив меня по лицу. Я закричал и отшатнулся. Мужчина нанес еще один удар, на этот раз ногой, и попал в живот.

Дыхание перебило, но я понимал, что если сейчас упаду в снег, то это станет моим концом. Нужно было как-то уходить. Но как? Конечности стали ватными, в ушах жужжало, а лицо заливала вязкая теплая жидкость.

Я рывками втянул в себя морозный воздух и глянул исподлобья на похитителя. Незнакомец невозмутимо достал из складок одежды широкий нож.

— Убить меня хочешь? — прошипел я и снова, как выброшенная на берег рыба, принялся лихорадочно открывать рот в тщетных попытках вдохнуть.

— Проверка, — ледяным тоном ответил мне мужчина. — Все будет зависеть от тебя.

Это было последним, что я услышал в тот вечер. А последним, что увидел, оказался занесенный для удара сверкающий нож.

Я долго не понимал, что происходит вокруг. Со всех сторон суетились люди в белых халатах, мигало и пиликало какое-то оборудование, все были так серьезны и чем-то увлечены. Несколько секунд я глупо озирался по сторонам, надеясь уяснить, где я и что со мной случилось.

А потом вдруг понял, что суетливые люди — это доктора и медсестры, а сам я нахожусь в больнице.

— В чем дело? — говорить было тяжело, губы слиплись и пересохли.

Врач, стоявший неподалеку, даже подпрыгнул от удивления.

— Пациент пришел в себя, — чуть визгливо сказал он своим коллегам и повернулся. — Удивительно! Просто удивительно!

Что тут было удивительного, я так и не понял. Некоторые взрослые такие странные…

— Что случилось? — повторил я свой вопрос.

— Тебе нельзя разговаривать! — нахмурился врач. — Тебя привезли сюда после того, как нашли в сугробе. Думали, ты не выкарабкаешься, парень.

— Где мама?

— Молчи-молчи! — Врач сделал предостерегающий жест рукой. — Мама здесь, она тебя разыскивала все это время. Лежи спокойно…

Мама рядом. Теперь все будет хорошо.

На середине этой мысли я провалился в забытье.

В следующий раз я пришел в себя только под вечер. Я лежал в одиночной палате, а рядом на постели сидела мама. Увидев, что я очнулся, она виновато улыбнулась и чуть сильнее сжала мою руку.

— Сереженька! — мама стиснула губы, было видно, что она еле-еле сдерживает слезы. — Как же ты так, родной?

— Что случилось, мама? — в очередной раз задал я интересующий меня вопрос. — Как я оказался в больнице?

Мать глубоко вздохнула и рассказала.

Оказывается, меня нашла милиция по сигналу из личного дела, которое по счастливой случайности было в моем кармане. Но за тот час, пока меня не хватились, я уже успел достаточно сильно замерзнуть. Жизнь висела в те минуты на волоске.

К счастью, все обошлось. Меня доставили в больницу, провели разные процедуры, вкололи лекарства, и все нормализовалось даже быстрее, чем они рассчитывали.

Я несколько раз переспросил, не видели ли они человека в очках рядом с тем местом, где нашли меня. Но мама сказала, что там была только одна странность — сугроб, в котором я лежал, был щедро залит каким-то синим веществом. Вещество это достаточно быстро испарилось, так что исследовать его не получилось.

Я попытался вспомнить лицо странного незнакомца, но так и не смог. Все-таки тогда было слишком темно. Единственное, что осталось в памяти, — это широкие скулы и блеск очков.

Когда маму попросили покинуть палату, я остался один и еще долго глядел в потолок, подложив руки под голову. Тело болело, начал жутко чесаться разбитый нос, но я не обращал на эти неудобства никакого внимания. Я думал о том, что произошло.

Что же это был за странный тип? И что ему от меня было нужно?

Ответы я не смогу узнать, пока не встречусь с этим человеком снова. А встречаться с ним мне очень бы не хотелось.

И еще один вопрос мучил меня в тот вечер: если я все еще жив, значит ли это, что я прошел проверку?

Скомканная подушка валялась на полу, одеяло забилось в угол кровати. Я согнулся пополам и, хватая открытым ртом воздух, уставился невидящим взглядом перед собой. Постепенно зрение пришло в норму, бешено стучащее сердце немного успокоилось. Я вытер пот со лба тыльной стороной ладони.

Мне в очередной раз приснился кошмар. Что-то темное, гигантский организм из живых, шевелящихся труб, а в центре — пульсирующее черное сердце. Снилось, что я внутри. Было страшно и больно.

Детали смешались перед глазами и после пробуждения тут же превратились в какую-то нелепую кашу.

Нужно вставать!

Я надел шорты, потянулся, широко зевнул, а затем посмотрел на часы. Было еще довольно рано — старый электронный будильник показывал «8.41».

Я еще раз зевнул и, как был — босиком, спустился в гостиную. Мама уже завтракала. Она вообще любила вставать пораньше.

— Доброе утро! — увидев меня, мама улыбнулась.

— Доброе! — неожиданно хриплым голосом сказал я.

— Ты чего-то рано сегодня поднялся. Не спится?

— Да, ерунда… Кошмар приснился…

— Что за кошмар?

— Не знаю. Не помню уже. — Я, конечно, немного лукавил. Просто не хотелось снова вспоминать то жуткое черное сердце.

— Завтракать будешь?

Я кивнул.

— Тебе яичницу приготовить или молоко попьешь с бликерсами?

— Наверное, и то и другое. — Я пригладил растрепанные волосы.

— Ой, смотри у меня, Сережа! Будешь толстым — никто тебя любить не будет!

«Меня и так никто не любит», — подумал я, но, не желая травмировать маму, сказал другое:

— Завтрак съешь сам, обед подели с другом, ужин отдай собаке! — Я хорошо помнил старую детскую пословицу.

— Не собаке, а врагу, — с улыбкой поправила меня мама. — Дурачок ты у меня еще, дурачок!

— Я не дурак! Врагу даже ужина нельзя отдавать! — Я немного обиделся на мамины слова о моей глупости. Как-никак завтра мне исполнялось целых тринадцать лет.

— Ладно, иди в душ, герой! И мойся прохладной водой — а то встал ни свет ни заря, спишь ведь на ходу!

Сказав это, мама неожиданно глубоко вздохнула и схватилась рукой за грудь. Я подбежал к ней.

— Ма, ты чего? Сердце?

— Да, сынок… Что-то кольнуло…

Схватив со стола стакан, я наполнил его водой из графина и протянул маме. Она маленькими глоточками стала пить.

— Ну, как ты? — спросил я, внимательно глядя на мать.

— Все хорошо, — она откинулась на спинку стула. — Уже прошло!

— Правда?

— Да-да, — мама слегка улыбнулась. — Иди, мойся!

Не нравилось мне то, что она последнее время все чаще хватается за сердце. С сердцем надо быть осторожнее — не перенапрягаться, не нервничать. А еще лучше — обратиться к доктору, чтобы посмотрел и посоветовал лекарство какое-нибудь. Надо будет поговорить с мамой на эту тему…

Я побрел в ванную, невольно поймав себя на мысли, что действительно погорячился, когда вскочил с постели в такую рань. Сегодня ведь воскресенье, да и вообще в школу теперь до осени не надо — уже второй день, как начались летние каникулы. А значит, программы домашнего обучения тоже не обязательно включать. Спать бы еще и спать…

Холодный душ взбодрил и вместе с воспоминаниями о кошмаре напрочь лишил мыслей о сне. Я запомнил на будущее, что прохладная вода помогает от тяжелых дум.