Чудовища не ошибаются (СИ) - Эрос Эви - Страница 21

— Я скоро с ума сойду!

— По… — я хотела спросить «почему», но не успела — Разумовский меня поцеловал. И сразу стало не до вопросов, потому что у меня совершенно потекли мозги…

И я даже знала, в какое место они потекли…

— М-м-м, — промычала я довольно, обхватывая ладонями его голову и сильнее раскрывая рот. — М-м-м! — вновь промычала, но уже протестующе — Влад вдруг отстранился, поглядел на меня странно бешеными глазами и прорычал:

— Леся! — и опять поцеловал, глубоко и сладко до невозможности… Терзая мои губы то ли нежно, то ли грубо, но в любом случае восхитительно… — У тебя… кончились?..

— Да-а… — простонала я, и моим ногам внезапно стало прохладнее. А потом я ощутила его теплую ладонь, которую он положил мне на бедро, задрав юбку. Тут же скользнул пальцами между ног — и стал гладить, уделяя особенное внимание входу в меня — и как только чувствовал его через бельё и колготки…

Я охнула, выгнулась — приятно было ужасно, но хотелось большего, намного большего…

Влад начал расстегивать мне блузку, и я помогала дрожащими от нетерпения руками. Расстегнув, он отбросил её в сторону, отстранился немного и несколько секунд любовался на открывшийся вид. Бюстгальтер на мне сегодня был чёрный и кружевной, красивый… Но Влада, кажется, привлекал совсем не он…

Разумовский протянул обе руки к моей груди и стянул тонкую ткань вниз, обнажив соски. И вновь отстранился, любуясь.

Удивительно — он ведь ничего не делал, просто смотрел, а я чувствовала волны обжигающего возбуждения, внизу живота что-то сжималось, а между ног всё давно промокло…

— Потрясающая… — прошептал Влад очень тихо, глядя на мою грудь с таким восхищением…

— Что?.. — О чём он вообще говорит?

— У тебя потрясающая грудь, Олеся, — произнёс Разумовский. — Большая, крепкая, а соски маленькие и розовые, как две ягодки.

Я начала заливаться краской. Ягодки, значит… Ага, клубнички…

Влад наклонился и перед тем, как его рот накрыл одну из этих ягодок, прошептал:

— И сладкие…

Втянул, прикусил. Я застонала, чувствуя, как внизу живота становится ещё горячее. Кажется, у меня жар…

Руки и рот Разумовского терзали мою грудь — то одну, то другую, — а я закрыла глаза, едва удерживаясь, чтобы не схватить его за волосы и не вжать в себя сильнее, и от этого ёрзала по дивану, чувствуя, как промокли от невероятного возбуждения трусики. Я никогда не думала, что можно довести до исступления, уделяя внимание только груди!

Когда Влад отстранился, я даже захныкала. Он усмехнулся, снял с меня бюстгальтер, бросил его на спинку дивана. Вновь наклонился, схватился обеими ладонями за соски и начал выкручивать их так, что я едва не заорала. Это было настолько тянуще-болезненно и сладко, что из глаз у меня даже слёзы полились.

Он слизнул одну из прозрачных дорожек и прошептал мне на ухо:

— Назови меня по имени, Леся… — и вновь эти выкручивающие движения, от которых у меня внутри что-то горело.

— Влад… — послушно и прерывисто простонала я, поглаживая его плечи.

— Ещё раз…

— Вла-а-ад…

Разумовский удовлетворенно улыбался, а я почти ненавидела его за эти мучения.

— Что мне сделать, Лесь? — его дыхание пощекотало щеку, губы коснулись мочки уха. — Скажи мне, чего ты хочешь.

О господи, я не умею говорить пошлости, как босс. Я совсем не умею их говорить.

Но раз ему так это нужно — попробую…

— Я хочу почувствовать вас внутри…

— Неправильный ответ, — Разумовский наклонился и укусил меня за сосок. Сильно! Одной рукой начал гладить внутреннюю поверхность бедёр, а второй стал ласкать клитор, который мне казался сейчас набухшим, как древесная почка по весне. — Подумай…

Подумать? Он издевается?! От его движений я полностью потеряла способность соображать, только извивалась и хныкала…

Кажется, Влад понял, что переоценил мои возможности, и решил мне подсказать:

— Не вас — тебя.

Да пожалуйста…

— Я хочу… почувствовать тебя… внутри…

Я и опомниться не успела, как оказалась без колготок и промокших насквозь трусиков, верхом на боссе, который резко дернул молнию своих брюк и, высвободив наружу поразивший меня размерами орган, быстро натянул на него презерватив и одним движением вошёл в меня.

— А-а-а… — простонала я.

— Наконец-то… — прошептал Разумовский и начал двигаться, придерживая меня за бёдра.

Сегодня ощущения были ярче. Намного ярче… С каждым его движением меня изнутри словно молнии пронзали…

Влад сжимал мои ягодицы, постанывал, и в какие-то моменты даже прикрывал глаза, казавшиеся сейчас мутными, словно запотевшее стекло.

— Леся… девочка моя… — движения ускорились, но потом замедлились, словно он вспомнил, что недавно я ещё действительно была девочкой. — Тебе не больно?

— Не-е-е… — промычала я, цепляясь за его плечи и наверняка оставляя на них розовые следы от ногтей.

— Хочешь быстрее?

— Да-а-а…

Я нимфоманка, точно. Потому что когда Влад ускорился, я вскрикнула, закусила губу и повалилась на него, не понимая, что происходит… Мышцы сокращались, в глазах сначала потемнело, а потом там словно сверхновая взорвалась, и слёзы потекли… Кажется, я даже на мгновение потеряла сознание.

Разумовский, схватив меня за бёдра, опрокинул на диван, не прекращая бешено двигаться и вбиваться в меня, словно стремясь душу выколотить. Простонал что-то, коротко рыкнул — и я ощутила, как его член внутри меня стал больше, запульсировал, вызывая во мне остаточные спазмы удовольствия — и излился в меня.

Боже ты мой… Как теперь работать?..

Оказалось — прекрасно можно работать. И если я смущалась, то Разумовский — нет. Ходил и обращался ко мне как ни в чём не бывало, только в отсутствие посторонних иногда хлопал по попе или просто поглаживал по бедру.

А после того «случая»… на диване… Влад вообще меня поразил. Когда он выскользнул из меня, оказалось, что на брюках у него осталось мокрое пятно. Весьма недвусмысленное.

— Ой, — прошептала я смущённо, но Разумовский не дрогнул: подошёл к своему столу, выдвинул ящик и достал оттуда новенькие брюки в упаковке. Совсем как я когда-то блузку. Встретив мой удивлённый взгляд, ухмыльнулся.

— А как иначе, Лесь? Ты сама на меня кофе разливала. Да и я тоже, бывало, опрокидывал на себя что-нибудь. А как проводить важные переговоры без брюк? Вот и держу пару тут у себя про запас.

— Сейчас это явно был не кофе, — пробормотала я, и Влад хмыкнул, смутив меня окончательно.

— Вообще это ерунда, Лесь. А вот незакрытая дверь — не ерунда…

Я вздрогнула и с ужасом покосилась на эту самую дверь. Как же я не подумала?! Как же он не подумал?!

Разумовский начал спокойно переодевать брюки, а я всё пыталась представить, что было бы, если кто-нибудь вошёл и увидел… и медленно заливалась краской.

— На будущее, — Влад встал, оглядел себя с ног до головы, подошёл к двери и ткнул пальцем в маленькую серебряную панель с двумя кнопками, что висела справа от неё, — вдруг я опять окажусь не в состоянии соображать. А я, скорее всего, окажусь. Верхняя кнопка — вызов охраны. Нижняя — блокировка двери. Как заходишь — сразу нажимай. Лучше перебдеть, чем потом… хм… выписывать кому-то премию в обмен за молчание.

— А зачем здесь вообще… эта кнопка?

— Понятия не имею. Когда мы въехали в этот офис пять лет назад, она уже была, и я не стал снимать панель. Надо же, — Влад хмыкнул, — пригодилась…

Разумовскому, в отличие от меня, было смешно и весело в этот момент. Я же… честно говоря, я с трудом на него смотрела. И не только из-за мыслей о наших возможных зрителях. Ещё я всё время вспоминала, как мы… и как он… В общем, я всегда была хорошей девочкой, а тут вдруг трах на рабочем месте. Хоть в церковь иди каяться…

А боссу хоть бы хны. Работал спокойно, улыбался мне, требуя, чтобы я называла его Владом и на «ты». Давалось мне это с большим трудом…

Мне было тошно. Я всегда знала, что так бывает — когда с одной стороны тебе хорошо и даже замечательно, а с другой хочется забиться в какой-нибудь уголок и никуда оттуда не выходить.