Чаща - Новик Наоми - Страница 23

— Не начнем, пока я не пообедаю, — возразила я, не отрываясь от работы: я шинковала морковь.

Дракон пробормотал что-то сквозь зубы насчет несговорчивых идиоток. Я пропустила замечание мимо ушей. Небось он и сам был счастлив и рад сесть за стол и подкрепиться супом, когда я подала ему миску с толстым ломтем деревенского хлеба, который я испекла… всего-то позавчера, осознала я; меня не было в башне только сутки. А казалось, прошла тысяча лет.

— А с химерой ты покончил? — спросила я, зачерпывая суп ложкой.

— К счастью, Владимир не дурак, — ответил Дракон, промакивая губы наколдованной салфеткой. Я не сразу поняла, что он говорит о бароне. — После того как он прислал гонца, он подманил тварь поближе к границе, подбрасывая ей телят, а его копейщики между тем не давали ей никуда свернуть. Владимир потерял десять человек, но сумел-таки отогнать химеру на расстояние меньше часа езды от горного перевала. Мне удалось убить ее быстро. Химера оказалась совсем небольшая — всего-то размером с пони.

Голос его звучал до странности мрачно.

— Но ведь это хорошо, разве нет? — уточнила я.

Дракон раздраженно глянул на меня.

— Это была ловушка! — рявкнул он, подразумевая, что для любого разумного человека оно ясно как день. — Меня бы удерживали вдали от долины, пока порча не захлестнула бы весь Дверник и не распространилась дальше. — Дракон покосился на свою руку, сжал и разжал кулак. Он уже сменил рубашку на зеленую шерстяную. Рукав, схваченный у запястья золотым браслетом, закрывал все предплечье; я подумала, не осталось ли шрама.

— Значит, я была права, что пошла? — робко предположила я.

Лицо его сделалось кислым, как молоко, оставленное на июльской жаре.

— Ну, можно сказать и так, ежели, конечно, закрыть глаза на то, что ты извела меньше чем за день мои самые ценные зелья, на составление которых ушло пятьдесят лет. Тебе не приходило в голову, что если бы их можно было расходовать направо и налево, я бы просто выдал по полдюжине склянок всем деревенским старостам и избавил бы себя от необходимости вообще выходить в долину?

— Вряд ли зелья ценнее человеческих жизней, — выпалила я.

— Одна жизнь здесь и сейчас не стоит ста жизней в другом месте три месяца спустя, — парировал Дракон. — Послушай меня, дурочка, у меня в тигле стоит на возгонке огнь-сердце — в количестве ровно на одну склянку. Я начал работу шесть лет назад, когда король смог позволить выделить мне золота, и через четыре года зелье будет готово. Если мы изведем весь мой запас раньше, ты думаешь, Росия великодушно воздержится от того, чтоб спалить наши поля, отлично зная, что прежде, чем мы сумеем отплатить ей той же монетой, мы умрем с голоду и станем молить о мире? И все прочие зелья, что ты потратила, обходятся не дешевле. Тем более что в Росии три мага-магистра, умеющих варить эликсиры, приходятся на наших двух.

— Но мы же не воюем! — запротестовала я.

— Но по весне будем воевать, — заверил Дракон, — если только пойдут слухи об огнь-сердце и камень-коже, и твоем расточительстве, и росияне решат, что преимущество на их стороне. — Маг помолчал и устало добавил: — Или если они прослышат о могучей целительнице, способной изгонять порчу, и решат, что, напротив, чаша весов скоро склонится в нашу пользу, как только ты пройдешь необходимое обучение.

Я сглотнула и уставилась в миску с супом. Рассуждения Дракона о том, что Росия объявит войну из-за меня, из-за всего того, что я сделала или, по мнению росиян, смогу сделать, просто в голове не укладывались: чушь какая-то, да и только! Но тут я снова вспомнила, какой ужас испытала, когда вспыхнули сигнальные огни, а Дракона не было; я понимала, как мало способна помочь тем, кого люблю. Я нимало не сожалела, что взяла зелья, но я не могла больше притворяться даже перед самой собою, будто ровным счетом ничего не значит, выучу я хоть одно заклинание или нет.

— Как думаешь, я смогу помочь Ежи, когда научусь? — спросила я.

— Помочь человеку, который полностью захвачен порчей? — Дракон хмуро поглядел на меня. Но тут же неохотно признал: — Ты и мне не должна была суметь помочь.

Я взяла миску, допила остатки супа, отставила ее и посмотрела на Дракона через весь изрезанный, покрытый пятнами кухонный стол.

— Ладно, — мрачно сказала я. — Давай уже приступим.

К сожалению, готовность научиться магии еще не подразумевает, что ты непременно справишься. Малые чары Грошно ставили меня в тупик, а заклинания Метродоры не заклинались, хоть плачь. Три дня я позволяла Дракону учить меня целительным заклятиям, и все они казались такими же нелепыми и неправильными, как и все прочие. А на четвертое утро я ворвалась в библиотеку с маленьким истрепанным дневником в руках и положила его на стол перед Драконом. Маг нахмурился.

— Почему ты не учишь меня вот этому? — спросила я.

— Потому что этому научить невозможно! — рявкнул он. — Я едва сумел кодифицировать самые простенькие заговоры и привести их в мало-мальски пригодную к использованию форму, а что до высшего чародейства, так тут сам черт ногу сломит. При всей ее грозной славе, на практике эти записи ничего не стоят.

— При чьей еще грозной славе? — спросила я, покосившись на дневник. — Кто это писал?

— Яга, — нахмурился Дракон, и на мгновение я словно оледенела. Старая Яга умерла давным-давно, но песен про нее складывали мало, а барды пели их с опаской, и только летом, и только в полдень. Яга умерла и была погребена пять сотен лет назад, но это не помешало ей объявиться в Росии каких-то сорок лет тому назад, на крестинах новорожденного принца. Она превратила в жаб шестерых стражников, которые попытались остановить ее, усыпила двух магов, а затем подошла к младенцу и, хмурясь, поглядела на него сверху вниз. Потом выпрямилась, раздраженно бросила: «Что-то я из времени выпала», — и исчезла в огромном облаке дыма.

Выходит, то, что она мертва, отнюдь не помешает ей нежданно-негаданно возвратиться и потребовать свою книгу заклинаний назад… Но выражение моего лица только рассердило Дракона еще больше.

— Не смотри на меня как испуганная шестилетка. Вопреки народному поверью, Яга мертва, и сколько бы она там прежде ни блуждала во времени, уверяю тебя, цели у нее были поважнее, чем бегать подслушивать сплетни о себе, любимой. Что до этой книги, я потратил немыслимое количество усилий и денег, чтобы заполучить ее, и уже поздравлял себя с ценным приобретением, когда с превеликой досадой осознал, насколько эти записи разрозненны и неполны. Яга, очевидно, пользовалась ими как шпаргалкой: там вообще не указано в подробностях, как применять эти заклинания.

— Те четыре, что я опробовала, все отлично сработали, — заявила я. Дракон изумленно уставился на меня.

Он упрямо отказывался мне верить до тех пор, пока не заставил наложить с полдюжины заклинаний Яги. Они все были очень схожи: несколько слов, несколько жестов, немножечко трав. Но ничего из этого не играло ключевой роли, а заговоры произносились отнюдь не в строгом порядке. Я понимала, почему Дракон утверждает, будто этим заклинаниям научить нельзя: я ведь и сама толком не помнила, что делала, когда их налагала, и уж тем более не могла объяснить, почему делаю то или другое, но для меня они явились невыразимым облегчением после всех жестких, усложненных формул, которые мне навязывал Дракон. Мое изначальное описание оказалось удивительно верным: мне казалось, я пробираюсь через незнакомый лес, а Яга была что опытный грибник или ягодник где-то впереди, который кричал мне: «Там, на северном склоне, черника созрела», или «Тут под березами попадаются хорошие грибы», или «Ежевику проще обойти слева». Ей дела не было до того, как именно я доберусь до черники; она просто указывала нужное направление и предоставляла мне искать дорогу самой, осторожно нащупывая почву под ногами.

У Дракона все это вызывало такое отторжение, что мне аж жалко его стало. Наконец он поступил так: навис надо мною, пока я налагала последнее заклинание, и принялся отмечать каждую мельчайшую подробность — даже когда я чихнула, случайно вдохнув корицы, — а как только я закончила, он попытался все повторить сам. Ужасно странно было наблюдать за ним, точно за запаздывающим и изрядно приукрашенным отражением в зеркале: он проделывал все в точности как я, только куда изящнее, с безупречной точностью, отчетливо проговаривая каждый проглоченный мною слог. Но он еще и до середины не дошел, как я уже поняла: не сработает. Я дернулась было перебить его. Дракон метнул на меня яростный взгляд; я сдалась и дала ему докончить заклинание и завести самого себя в глухую чащу — так я себе это представляла. А когда он умолк и ровным счетом ничего не произошло, я объяснила: