Чаща - Новик Наоми - Страница 34

По моему лицу текли слезы — медленно, неспешно; для бурных рыданий сил не осталось. Я была слишком опустошена, чтобы плакать. Свет снаружи угасал; колдовские светильники еще не зажглись. Лицо Дракона казалось отрешенно-незрячим, в сумерках взгляд его был совершенно непроницаем.

— А что сталось с ними? — спросила я от безысходности, пытаясь заполнить паузу. — Что сталось с ней?

Дракон встрепенулся.

— С кем? — переспросил он, очнувшись от грез. — А, Людмила! — Он помолчал. — После того как я вернулся ко двору в последний раз, — наконец выговорил он, — я сказал ей, что ее мужу помочь невозможно. Я привел двух других придворных магов, дабы они засвидетельствовали, что порча неизлечима — маги, кстати, пришли в ужас оттого, что я позволил бедняге жить так долго, — и я разрешил одному из них предать порченого смерти. — Дракон пожал плечами. — Эти двое, само собою, не упустили шанса половить рыбку в мутной воде — чародеи народ ревнивый. Они намекнули королю, что меня следует сослать сюда в наказание за то, что я умолчал о порче. Наверное, маги надеялись, что от подобной кары король воздержится и удовольствуется каким-нибудь мелким пустячным выговором. То-то они растерялись, когда я объявил, что уезжаю в любом случае, кто бы чего на этот счет ни думал. А Людмила… больше я с нею не виделся. Она чуть мне глаза не выцарапала, когда я сказал ей, что ее мужа пришлось предать смерти. От ее слов все мои иллюзии относительно истинной природы ее чувств ко мне очень быстро развеялись, — сухо добавил Дракон. — Впрочем, она унаследовала имение, несколько лет спустя снова вышла замуж за какого-то герцога, родила ему трех сыновей и дочку и дожила до семидесяти трех лет в статусе наипочтеннейшей матроны двора. Кажется, придворные барды во всей этой истории отвели мне роль злодея, а ей — благородной и верной жены, которая пыталась спасти мужа любой ценой. И, полагаю, не так уж сильно погрешили против истины.

И тут я осознала: а ведь я знаю эту историю! Я слышала песни — про Людмилу и Чародея, вот только в песне храбрая графиня переоделась старухой-простолюдинкой и нанялась служанкой и стряпухой к магу, который украл сердце ее мужа, и отыскала сердце в запертом ларце в доме злодея, и забрала его, и спасла любимого. Глаза мне защипало от горячих слез. В песнях можно развеять любое колдовство. Герой всегда всех спасает. В песнях не бывает отвратительной сцены в темном подвале, когда графиня рыдает и кричит «не надо!», а трое магов предают графа смерти, а потом строят на этом придворную политику.

— Ты готова отпустить ее? — спросил Дракон.

И да, и нет. Я так ужасно устала. Мне казалась невыносимой сама мысль о том, чтобы снова сойти по той лестнице вниз, к твари с Касиным лицом. Я Касю так и не спасла. Она все еще в Чаще, Чаща пожрала ее. Но где-то в животе у меня по-прежнему пульсировала «фулмия», и если я сейчас скажу Дракону «да» — если я останусь здесь, закрою лицо руками и дам ему уйти, и он вернется и скажет, что все кончено — «фулмия», того гляди, снова с ревом из меня вырвется и обрушит башню на наши головы.

Я в отчаянии окинула взглядом полки: книгам нет числа, их корешки и обложки — точно стены цитадели. Что, если одна из этих книг все-таки хранит в себе секрет, некий способ освободить Касю? Я встала, подошла к полке, провела по корешкам ладонями: тисненные золотом буквы под моими слепыми пальцами казались совершенно бессмысленными. И снова внимание мое привлекло «Призывание» Льгота — роскошный том в кожаном переплете, который я давным-давно попыталась взять почитать и ужасно рассердила Дракона, — тогда я ничего не знала о магии, тогда я еще не знала, как много и как мало я умею. Я задержала руку над книгой и внезапно спросила:

— А чего оно призывает? Демона?

— Нет, что за чушь, — нетерпеливо бросил Дракон. — Призывать духов — это чистой воды шарлатанство. Что может быть проще — заявить, будто ты призвал нечто невидимое и бесплотное? «Призывание» к такой ерунде никакого отношения не имеет. Оно призывает… — Дракон помолчал; к вящему моему удивлению, он словно бы не находил нужного слова. — Истину, — произнес он наконец, дернув плечом, словно и это было не вполне точно и правильно, но, по крайней мере, достаточно близко к сути. Я не вполне поняла, как можно призвать истину — может, имеется в виду, что заклинание распознает ложь?

— Но почему ты так разъярился, когда я начала ее читать? — спросила я.

Дракон обжег меня негодующим взглядом:

— По-твоему, это пустячные чары? Я думал, тебе поручил эту невозможную задачу какой-нибудь придворный чародей — чтобы, когда ты исчерпаешь всю свою силу и чары обратятся против тебя же, ты обрушила крышу башни и тем самым выставила меня никчемным идиотом, которому даже ученика нельзя доверить.

— Но ведь это бы меня убило, — промолвила я. — Неужели кто-то из придворных магов…

— …пожертвовал бы жизнью поселянки, обладающей крупицей магии, чтобы одержать надо мною победу — а может, даже добиться, чтобы меня с позором отозвали ко двору? — откликнулся Дракон. — Разумеется. Большинство вельмож ценят крестьян чуть дороже коровы и чуть дешевле любимого скакуна. Они охотно жертвуют тысячами таких, как вы, в стычках с Росией за очередную мелкую переделку границы, а уж тобою бы воспользовались не моргнув и глазом. — Дракон оборвал поток злобных нападок. — В любом случае, я, конечно же, не ожидал, что у тебя получится.

Я неотрывно глядела на книгу под моими ладонями. Я вспомнила, как читала ее — и как меня захлестнуло ощущение уверенности и довольства. Я резко выдернула книгу с полки и обернулась к Дракону, прижимая тяжелый том к груди. Маг опасливо глядел на меня.

— А Касе «Призывание» не поможет? — спросила я.

Я видела: Дракон уже открыл рот, чтобы сказать «нет», и тут он засомневался. Он смотрел на книгу, хмурился и молчал. И наконец промолвил:

— Не думаю. Но «Призывание»… это странные чары.

— Оно же никому не повредит, — предположила я.

Дракон раздраженно воззрился на меня.

— Еще как повредит, — возразил он. — Ты что, меня вообще не слушала? Чтобы создать чары, всю книгу нужно прочесть за один раз, а если у тебя недостанет сил, то все сложное построение чар обрушится, как только ты ослабеешь. На моей памяти это заклинание налагали лишь единожды — три ведьмы вместе, каждая из которых обучала последующую, младшую. Они передавали книгу из рук в руки. «Призывание» их едва не убило, а уж им-то силы было не занимать.

Я опустила глаза на книгу. Она покоилась в моих руках, такая тяжелая, золотистая. В правоте Дракона я не сомневалась. Я помнила, как мне понравился вкус заклинания на языке, как оно тянуло и теребило меня. Я глубоко вдохнула и спросила:

— Давай попробуем вместе?

Сперва мы ее сковали. Дракон принес вниз тяжелые железные кандалы и, произнеся заклинание, вплавил конец цепи глубоко в каменную стену, а Кася — тварь внутри Каси — не мигая наблюдала за нами. Я поддерживала вокруг нее круг огня; как только Дракон закончил, я подогнала ее к нужному месту, и Дракон очередным заклинанием просунул ее руки в оковы. Она сопротивлялась — скорее удовольствия ради, чтобы усложнить нам дело, нежели из страха, подумалось мне, — выражение ее лица оставалось все таким же нечеловечески безжизненным. Тварь не отрывала от меня глаз. Она заметно похудела. Ела она совсем мало. Ровно столько, чтобы поддерживать Касю в живых и чтобы я при этом видела, как она чахнет: тело ее исхудало, щеки запали.

Дракон наколдовал узкий деревянный пюпитр и поставил на него «Призывание». Затем оглянулся на меня.

— Ты готова? — чопорно и церемонно осведомился он.

Дракон загодя облачился в роскошное платье — в бесчисленные слои шелка, кожи и бархата — и надел перчатки; словно вооружился против всего того, что случилось в последний раз, когда мы творили чары вместе. Как давно это было — не меньше века назад, и далеко, как луна. Я оделась в затрапезное домотканое платье, а волосы собрала в неуклюжий пучок — просто чтобы в глаза не лезли. Я наклонилась, открыла книгу и начала читать вслух.