Говори со мной по-итальянски (СИ) - Тонян Лаура - Страница 17

— И кто же? — я подсаживаюсь к ребятам, и передо мной тоже мама ставит тарелку с едой.

Я в благодарность целую ее в щеку. Исабэл младше моего отца на несколько лет. Лучше женщины я в мире не встречал.

Сначала у нас были конфликтные отношения, я был так зол на нее за идею построить филиал «Blаnkеnship аnd friеnds» в Риме, я враждовал с ней, ведь она зародила в мозгу отца этот план.

Но три года назад все изменилось. Киан стал подрастать и смог чудесным образом скрепить семейные узы между нами. Я называю Исабэл мамой, потому что другой у меня нет. И никогда не будет.

Ту женщину я таковой не считаю. — Догадайся! — изрекает визгливо Дейл, вернув меня к ним, отсоединив от забытья.

Я верчу головой, давая понять, что вряд ли получится.

— Русые волосы, карие глаза… Нет? Не понимаешь? — Дейл игриво выуживает из моих воспоминаний образ.

Я качаю отрицательно головой, сощуриваясь. О чем это он?

Хотя…

— Та странная дурочка! — экспансивно взмахнув руками, блондин чуть привстает.

Но я уже сообразил.

Ева? Маркуса ударила Ева? Мысль об этом почему-то заставляет меня улыбнуться? Я бы хотел это видеть.

— Чего это ты скалишься? — безрадостно выдает Марк.

Я веду плечами, мол, просто так. Но он мне не верит. И следующее, что он говорит, немного меня огорошивает:

— Она тебе нравится?

Я слегка поражен его вопросом, поэтому не сразу могу прийти к ответу, но друг времени не теряет. И, невзирая на присутствие моей матери, повторяет:

— Ева тебе нравится?

Маркус напряжен. Это значит, что он положил на девушку глаз. Единственное, что мне хочется сказать — это задать встречный вопрос:

— А тебе?

Дейл пытается засмеяться, но теперь у него это выходит слабо. Исабэл с пониманием покидает комнату и поднимается на второй этаж.

— Да Марк кончил, когда она его ударила! — забавляется блондин.

Маркус быстро закрывает ему рот, сжимая ладони в кулаки.

— Заткнись!

Дейла это не обижает: он строит ребячливую рожу и откидывается на стуле, внимательно следя за нами.

— Нет, — вскинув подбородок, друг слегка опускает ресницы. Он смотрит на меня из-под них, касаясь краев белоснежной тарелки пальцами разжатых только что рук. — Нет, конечно, не нравится.

Обманывает. Разумеется, обманывает. Я вторю ему и Дейлу, устраиваясь на стуле более удобно.

— Мне тоже, — вру я, глядя прямо на друга. — Вообще не нравится. Дура какая-то…

Маркус кивает, усмехнувшись:

— Точно…

Пояснения к главе

[1]— Это повар, который имеет официальное разрешение готовить пиццу. Профессия «пиццамейкер» в итальянском варианте.

[2] — Итальянцы не пьют капучино после обеда. Некоторые из них считают, что молоко в этом напитке плохо влияет на пищеварение. Если турист заказывает капучино после вышеуказанного времени в барах, кафе или ресторанах, на него могут странно посмотреть.

[3] — В Италии не принято давать «на чай», вместо этого в счет вписывается 2 или 3 евро (в зависимости от города и заведения), которые взимаются с гостя, как плата за обслуживание. Многие итальянские официанты могут посчитать лишние деньги в папке личным оскорблением.

[4] — К тебе пришли гости (итальянский).

Ева

После того, как мне удалось избавить себя от душевных мук хоть на один вечер, впервые за несколько дней я спала прекрасно — подобно младенцу. Мое ликование тем, что я смогла ударить кузена Пьетры, сыграло большую роль в отсутствии бессонницы это ночью. Я встретила отца только утром за завтраком, однако даже не сразу вспомнила, о чем хотела поговорить с ним накануне, и из-за чего чуть было не потеряла сознание. От новости о том, что мой папа теперь занимает должность в компании, по — видимому, принадлежащей отцу Лукаса, все внутри похолодело. Когда я оказалась на кухне, эта мысль подкралась в мое сознание не в один миг. Постепенно одни образы сменялись другими, и прошлый день воссоздался из кадров, словно маленький фильм.

Папа нарезает «моцареллу» толстыми кусками, как всегда.

К сыру в тарелке присоединяется помидор и огурец. Овощи порезаны тонко и занимают меньшую часть посуды. Я сажусь за стол, и яичница-глазунья тут же оказывается передо мной, а возле моей правой ладони опускается кружка дымящегося черного кофе. Попробовав его на вкус, что бы взбодриться, я удостоверяюсь, что сахара столько, сколько нужно. Отец заканчивает готовить завтрак и для себя, и пока что ни слова не сказав, сам присаживается на стул. Его глаза — радостные, веселые — напротив моих. Я уже знаю, по какой причине он так счастлив, и мне будет жаль отрезать ему крылья, но в этом есть необходимость. Папа не станет работать ни на кого, кто хоть как-то связан с этим подонком. Я не хочу его ни видеть, ни слышать о нем. Проблема вот в чем: как я объясню отцу, почему желаю, чтобы он не принимал предложение по работе, если не собираюсь рассказывать о поступке Лукаса и его друзей. Мне придется… придется видеться с ним в университете, придется встречаться с ним из-за того, что он тесно связан с моими подругами. Я буду вынуждена терпеть и

Маркуса, и Дейла. Я не уверена, готова ли я к этому. Но ужасно не хочу, что бы папа получал от них деньги. Блэнкеншип… Это фамилия как зараза! Вирус. Невероятно, как моя жизнь в одночасье снова изменилась!

— Я весь в своих раздумьях, — с набитым ртом делится отец, возле уха помахав ладонью, растопырив пальцы.

Он запивает чаем еду, тщательно все пережевывая. Его лицо буквально светится. Он так рад. Так рад!

— Папа…

— Подожди, милая, не перебивай… Дорогая, ты не представляешь. Я так ждал, когда настанет утро, что бы все тебе сказать, что даже забыл поздороваться.

Произнеся это, отец встает со своего места, обходит стол и дарит мне теплый поцелуй, прикоснувшись горячими от напитка губами к щеке.

— Папа, я знаю, что ты получил работу. Ты ездил на собеседование и ничего мне не сказал?

— На много собеседований, дочка. Очень много, — говорит он, отдаваясь целиком и полностью своему настроению. — Я все не хотел расстраивать тебя, поэтому молчал об отказах. Но вчера в курьерской фирме, которая открылась в Риме всего-то каких-то четыре года назад, одобрили мою кандидатуру. Ты можешь себе представить! Все от меня отворачивались, а они — нет.

Я кладу вилку на полную еды тарелку и сцепляю пальцы в замок, положив локти на стол. Возможно, так я дам ему понять, что настроена серьезно и вовсе не радушно.

— Ты знаешь, кто эту фирму основал? — Мой тон остается холодным.

Папа, словно ничего и не замечает. Он продолжает есть, глядя то вниз, то на меня. — Пока я ждал своей очереди, то прочитал информацию на буклетах. Их там несколько основателей, — пожав плечами, сообщает мужчина. — Они из Англии к нам приехали, дочка.

Несколько основателей… Может, родители друзей Лукаса тоже в деле, иначе как объяснить их переезд в Италию?

— Да, и ты хочешь на них работать?

Папа поднимает голову, смакуя медленно яичницу во рту. Он задумывается на мгновение, но через секунду вновь глядит в тарелку, цепляя на вилку сыр и овощи.

— Не вижу в этом проблемы. Неужели ты имеешь что-то против британцев, Ева?

Все это он говорит чуть-чуть неразборчиво, поглощенный своим завтраком. Отхлебнув горячего напитка, наконец, он устремляет взгляд карих глаз на меня.

— Мм? Я не замечал в тебе…

— Папа, я не националистка! — пресекаю его неверные догадки насчет меня на корню. — Нет, ты же знаешь, что нет. Просто…

— Просто — что? Тебе же нравится английский язык, а после окончания колледжа, сама говорила, что, возможно, поедешь работать в Лондон на некоторое время, чтобы набраться опыта.

Люди приезжают сюда из других стран, строят свои предприятия и предоставляют таким, как я, рабочие места, — интонация его голоса, как ни странно, суровая. Становится ясно — возражений с моей стороны он принимать не намерен. –